Такая мысль была мне ненавистна. Но уж если это правда, тем больше у меня причин вести холостяцкий образ жизни. Вот я его и вел.
— Тимея, — напомнил я Унылику. — Эту женщину зовут Тимея. Она нимфа.
— Нимф? — Унылик задумался, если такое можно сказать про тролля.
— Дух природы, — объяснил я. — Воплощение плодородия или по меньшей мере сексуальности. Она не человек, она сверхъестественное существо и — хвала Господу — не может покинуть этого острова. Она привязана к растению, чью жизненную энергию воплощает.
Это для бедного тролля было через край. Он только мотал головой, совершенно озадаченный.
— Ты так говорить, Сав, так оно и быть. Мы пошли ломать клетка?
— Можно попробовать, — медленно говорил я, — но тут вот какой вопрос. Ты пытался их освободить?
— Мои пытаться освободить! — Унылик яростно кивнул. — А женщины потрогать клетки, а клетки кусать Унылики. Унылики прыгать туды и сюды — а его ножки опутать травка.
— Клетка укусила тебя? — удивленно переспросил я. Потом вспомнил: вот так объясняют действие электрического тока скотине. Тимея прикоснулась к клетке, и Унылика ударило током. — А клетка из дерева?
— Угу! Из дерева! Из палки!
Так. Ну это понятно. Тимее подвластны все растения. Готов побиться об заклад: «палки», про которые говорил Унылик, на самом деле живые деревья. Просто Тимея приказала им срастись и образовать клетку.
— Ты не видел, а вокруг твоих ног обвилась трава?
— Угу! Обвиться! И не одни ноги, руки тоже, когда Унылики падали! Они сильно рычали, Унылики!
Он показал мне, как именно он рычал, и несколько камней неподалеку закачалось и попадало на песок. Я вздрогнул и снова напомнил себе: надо сотворить ему зубной эликсир.
— Как же ты освободился?
— Женщины велеть Унылики держайся у вода. Ждать Сав. Увидеть Сав — сразу его кушай!
— Савла? — крикнул я в страхе. — Меня? Какого черта? Откуда Тимее знать, что я приплыву?
Ага. «Откуда?». Может, ей сообщили об этом представители вражеской партии.
А может быть, она выспросила у Фриссона. Судя по тому, что рассказывал Унылик, Фриссон настолько очарован нимфой, что мог выболтать ей все, что угодно. Конечно, он мог бы с таким же успехом наболтать ей про то, что луна из зеленого сыра.
Тут наконец все встало на свои места. Я понял, что троллю дан приказ скушать меня за обедом. Я сглотнул подступивший к горлу комок и глянул на тролля. У него действительно голодно блестели глаза, или мне это только показалось?
Глава 25
Ну, уж капелька слюны, висевшая у него на нижней губе, мне никак не примерещилась. «Ну, и что? — утешал я себя. — Унылик вечно пускает слюни». Утешать-то я себя утешал, да не больно-то эти утешения действовали. Я кожей ощущал холодную угрозу, надвигавшуюся на меня. Я заговорил сначала медленно, успокаивающе, потом все быстрее и громче.
— Унылик. Это Савл с тобой говорит. Ну, помнишь Савла? Хорошего парня Савла? Твоего приятеля. Того самого, что всегда отпускает тебя поохотиться? Того, который помешал мерзким колдунам швырять в тебя пламенем?
Унылик кивнул, но вид у него остался голодный. Он высунул язык и плотоядно облизал губы. Когда он сглатывал слюнки, звук получился такой, что я чуть не отдал концы. Я заговорил быстрее.
— Унылик, — сказал я. — А эльфов ты помнишь? Ну, тех, которые наложили заклятие? Чтобы ты больше никогда-никогда не кушал людей?
Унылик нахмурился. Видимо, эти воспоминания ему были далеко не приятны. Но кивнул.
— А то заклятие, которое я на тебя наложил, помнишь? — не сдавался я. Я понимал, что ступаю по тонкому льду, но приходилось рисковать.
— Клятие, — снова кивнул Унылик. — Помнишь. Угу.
— Эти заклятия означают, что ты не имеешь права кушать меня и даже грубо со мной обращаться.
— Клятия больше нету, — сообщил мне тролль. — Эти женщины Тимеи что-то сделать. Унылики больше не чуять никакие клятия.
Вот удар так удар! Нимфе, стало быть, каким-то образом удалось увидеть прошлое тролля, и она ухитрилась заблокировать заклятия, и эльфийское, и мое. Я пятился и пятился назад.
— Но... ты ведь... не очень голодный, Унылик?
— Очень даже сильно голодные, — сообщил тролль.
Я отчаянно пытался припомнить собственное заклятие.
— Токо Унылики Савы кушать не моги, — пояснил тролль. — Савы быть вкусные, но быть друзья. Савы спасать Унылики — Унылики спасать Савы. Если кушать, друзья не быть.
Я громко и облегченно вздохнул и немного успокоился. Унылик, оказывается, понял, что кушать друзей и одновременно иметь их нельзя* .
— Я рад, что ты... что ты понял это, Унылик.
Тролль пожал плечами.
— Еда много. Друзья мало. Люди вкусный, а олень тоже вкусные. Овца и кролик вкусный. Даже рыбки.
Ясное дело — тут не было недостатка в рыбных блюдах.
— Ты пробовал в последнее время вкусную рыбку?
— Угу! — весело облизнулся Унылик. — Большие рыбки, как Унылики — такие большие. Плавник посередине спина — такие острые, носы тоже острые, а зубы какие у Унылики. Ух, вкусные рыбки!
Акула? Он сразился с акулой и победил? Вот и слушайте, что вам говорят на тему «ешь, не то тебя съедят!».
И это даже не ленч? Закуска, так сказать?
Я решил удостовериться, пойдет ли Унылик со мной, если я отправлюсь обследовать остров. Я изучающе посмотрел на верзилу. Да, глаза его по-прежнему голодно блестели, но было в них еще кое-что: укоренившееся глубокое доверие и что-то сродни восхищению. Я, можно сказать, был шокирован. Унылик относился ко мне, как к кумиру. По его мнению, я был неспособен совершить ошибку, я был непогрешим.
Я был потрясен. И еще мне захотелось развернуться и убежать. Когда кто-то вот так вам поклоняется, желательно, чтобы и вы поклонялись ему с такой же силой. Дружба означает ответственность. Друзья — это значит связь, это значит долг. Я чувствовал себя так, словно меня засасывают зыбучие пески.
А потом я вспомнил: я-то здесь, собственно, оказался из-за друга.
И я в ужасе понял, что в какой-то миг в цепи событий я таки сдался, оказался повязанным. Ладно, Мэт, может, сам так не думал, зато так думал я.
Но ведь это все-таки не значило, что дружба с Мэтом связывала меня по рукам и ногам. Если бы я потерял рассудок, я бы мог заявлять на него права, бегал бы за ним, как собачонка... Мэт на меня никогда никаких прав не заявлял, ну, разве что порой ему хотелось со мной пообщаться — и то это происходило исключительно по обоюдному согласию. Даже тогда, когда он попадал в беду, он от меня ничего не требовал. Теперешнее приключение — это ведь я сам так захотел.
И тут я уразумел, что этот косматый верзила, этот уродливый тролль видел во мне куда больше добродетелей, чем я сам. Я подумал и решил, что лучше не указывать ему на ошибку. Ох, и погано у меня было на душе... Я просто не мог себе представить, что живое существо ставит меня выше своих жизненных инстинктов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
— Тимея, — напомнил я Унылику. — Эту женщину зовут Тимея. Она нимфа.
— Нимф? — Унылик задумался, если такое можно сказать про тролля.
— Дух природы, — объяснил я. — Воплощение плодородия или по меньшей мере сексуальности. Она не человек, она сверхъестественное существо и — хвала Господу — не может покинуть этого острова. Она привязана к растению, чью жизненную энергию воплощает.
Это для бедного тролля было через край. Он только мотал головой, совершенно озадаченный.
— Ты так говорить, Сав, так оно и быть. Мы пошли ломать клетка?
— Можно попробовать, — медленно говорил я, — но тут вот какой вопрос. Ты пытался их освободить?
— Мои пытаться освободить! — Унылик яростно кивнул. — А женщины потрогать клетки, а клетки кусать Унылики. Унылики прыгать туды и сюды — а его ножки опутать травка.
— Клетка укусила тебя? — удивленно переспросил я. Потом вспомнил: вот так объясняют действие электрического тока скотине. Тимея прикоснулась к клетке, и Унылика ударило током. — А клетка из дерева?
— Угу! Из дерева! Из палки!
Так. Ну это понятно. Тимее подвластны все растения. Готов побиться об заклад: «палки», про которые говорил Унылик, на самом деле живые деревья. Просто Тимея приказала им срастись и образовать клетку.
— Ты не видел, а вокруг твоих ног обвилась трава?
— Угу! Обвиться! И не одни ноги, руки тоже, когда Унылики падали! Они сильно рычали, Унылики!
Он показал мне, как именно он рычал, и несколько камней неподалеку закачалось и попадало на песок. Я вздрогнул и снова напомнил себе: надо сотворить ему зубной эликсир.
— Как же ты освободился?
— Женщины велеть Унылики держайся у вода. Ждать Сав. Увидеть Сав — сразу его кушай!
— Савла? — крикнул я в страхе. — Меня? Какого черта? Откуда Тимее знать, что я приплыву?
Ага. «Откуда?». Может, ей сообщили об этом представители вражеской партии.
А может быть, она выспросила у Фриссона. Судя по тому, что рассказывал Унылик, Фриссон настолько очарован нимфой, что мог выболтать ей все, что угодно. Конечно, он мог бы с таким же успехом наболтать ей про то, что луна из зеленого сыра.
Тут наконец все встало на свои места. Я понял, что троллю дан приказ скушать меня за обедом. Я сглотнул подступивший к горлу комок и глянул на тролля. У него действительно голодно блестели глаза, или мне это только показалось?
Глава 25
Ну, уж капелька слюны, висевшая у него на нижней губе, мне никак не примерещилась. «Ну, и что? — утешал я себя. — Унылик вечно пускает слюни». Утешать-то я себя утешал, да не больно-то эти утешения действовали. Я кожей ощущал холодную угрозу, надвигавшуюся на меня. Я заговорил сначала медленно, успокаивающе, потом все быстрее и громче.
— Унылик. Это Савл с тобой говорит. Ну, помнишь Савла? Хорошего парня Савла? Твоего приятеля. Того самого, что всегда отпускает тебя поохотиться? Того, который помешал мерзким колдунам швырять в тебя пламенем?
Унылик кивнул, но вид у него остался голодный. Он высунул язык и плотоядно облизал губы. Когда он сглатывал слюнки, звук получился такой, что я чуть не отдал концы. Я заговорил быстрее.
— Унылик, — сказал я. — А эльфов ты помнишь? Ну, тех, которые наложили заклятие? Чтобы ты больше никогда-никогда не кушал людей?
Унылик нахмурился. Видимо, эти воспоминания ему были далеко не приятны. Но кивнул.
— А то заклятие, которое я на тебя наложил, помнишь? — не сдавался я. Я понимал, что ступаю по тонкому льду, но приходилось рисковать.
— Клятие, — снова кивнул Унылик. — Помнишь. Угу.
— Эти заклятия означают, что ты не имеешь права кушать меня и даже грубо со мной обращаться.
— Клятия больше нету, — сообщил мне тролль. — Эти женщины Тимеи что-то сделать. Унылики больше не чуять никакие клятия.
Вот удар так удар! Нимфе, стало быть, каким-то образом удалось увидеть прошлое тролля, и она ухитрилась заблокировать заклятия, и эльфийское, и мое. Я пятился и пятился назад.
— Но... ты ведь... не очень голодный, Унылик?
— Очень даже сильно голодные, — сообщил тролль.
Я отчаянно пытался припомнить собственное заклятие.
— Токо Унылики Савы кушать не моги, — пояснил тролль. — Савы быть вкусные, но быть друзья. Савы спасать Унылики — Унылики спасать Савы. Если кушать, друзья не быть.
Я громко и облегченно вздохнул и немного успокоился. Унылик, оказывается, понял, что кушать друзей и одновременно иметь их нельзя* .
— Я рад, что ты... что ты понял это, Унылик.
Тролль пожал плечами.
— Еда много. Друзья мало. Люди вкусный, а олень тоже вкусные. Овца и кролик вкусный. Даже рыбки.
Ясное дело — тут не было недостатка в рыбных блюдах.
— Ты пробовал в последнее время вкусную рыбку?
— Угу! — весело облизнулся Унылик. — Большие рыбки, как Унылики — такие большие. Плавник посередине спина — такие острые, носы тоже острые, а зубы какие у Унылики. Ух, вкусные рыбки!
Акула? Он сразился с акулой и победил? Вот и слушайте, что вам говорят на тему «ешь, не то тебя съедят!».
И это даже не ленч? Закуска, так сказать?
Я решил удостовериться, пойдет ли Унылик со мной, если я отправлюсь обследовать остров. Я изучающе посмотрел на верзилу. Да, глаза его по-прежнему голодно блестели, но было в них еще кое-что: укоренившееся глубокое доверие и что-то сродни восхищению. Я, можно сказать, был шокирован. Унылик относился ко мне, как к кумиру. По его мнению, я был неспособен совершить ошибку, я был непогрешим.
Я был потрясен. И еще мне захотелось развернуться и убежать. Когда кто-то вот так вам поклоняется, желательно, чтобы и вы поклонялись ему с такой же силой. Дружба означает ответственность. Друзья — это значит связь, это значит долг. Я чувствовал себя так, словно меня засасывают зыбучие пески.
А потом я вспомнил: я-то здесь, собственно, оказался из-за друга.
И я в ужасе понял, что в какой-то миг в цепи событий я таки сдался, оказался повязанным. Ладно, Мэт, может, сам так не думал, зато так думал я.
Но ведь это все-таки не значило, что дружба с Мэтом связывала меня по рукам и ногам. Если бы я потерял рассудок, я бы мог заявлять на него права, бегал бы за ним, как собачонка... Мэт на меня никогда никаких прав не заявлял, ну, разве что порой ему хотелось со мной пообщаться — и то это происходило исключительно по обоюдному согласию. Даже тогда, когда он попадал в беду, он от меня ничего не требовал. Теперешнее приключение — это ведь я сам так захотел.
И тут я уразумел, что этот косматый верзила, этот уродливый тролль видел во мне куда больше добродетелей, чем я сам. Я подумал и решил, что лучше не указывать ему на ошибку. Ох, и погано у меня было на душе... Я просто не мог себе представить, что живое существо ставит меня выше своих жизненных инстинктов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131