.. и еще — о Киплинге.
Неси это гордое Бремя —
Воюй за чужой покой —
Заставь Болезнь оступиться
И Голоду рот закрой.*
Призрак резко остановился. Он был не на шутку потрясен — рот его сам собой захлопнулся. Щеки раздулись, а потом — и все тело.
— Чародей Савл! — крикнул мне Жильбер. — Берегись! Это призрак Голода.
— У-гу! — подтвердил воплем Унылик, вставший горой за спиной у сквайра. — Ухо-ди! Призрак кушать все!
— Это верно, — подтвердил Жильбер. — Он ест все, что попадается, и никогда не насыщается!
— Ну, тогда считайте, что я сейчас создал первого сытого из таких призраков, — объявил я и подобрал с земли камень. — Но на всякий случай запаситесь камнями. Если он откроет рот, швыряйте ему туда корзинку с хлебом.
Жильбер обернулся к призраку и уставился на него.
— Откроет? Но призрак Голода никогда не закрывает рта!
— Этот закрыл, — заверил его я. — Он полон — под завязку.
Это точно. И чем дальше, тем больше он полнел — то бишь раздувался. Пузо призрака уже напоминало шар, из которого торчали палочки-руки и шарик поменьше — голова.
— Он удаляется, — робко проговорил кто-то где-то на уровне моих колен.
Я посмотрел вниз и увидел шляпу в заплатках, а под ней изможденное лицо — впалые глаза, острый нос, костлявый подбородок. Щек, можно сказать, вообще не отмечалось.
Но по крайней мере тот, кого я спас, был человеком.
Я снова посмотрел вверх — и как раз вовремя: надутого призрака подхватило ветром и поволокло к западу. Вскоре он исчез в сгущающихся сумерках.
— Ох и быстро же он помчался, — восторженно проговорил Жильбер. — И наверняка до сих пор пухнет от твоего заклинания, чародей Савл.
— Заклинание! — возопил спасенный мной бедняга. — Так ты чародей?
— Ну как сказать, — промямлил я, но, заметив, как оскорбленно смотрит на меня Жильбер, поспешно добавил: — Но тут всем так кажется. А почему ты спрашиваешь?
— Если ты чародей, ты смог бы исцелить меня.
Унылик отвернулся, что-то бурча себе под нос. Мне стало не по себе. Я решил поговорить с беднягой.
— А откуда ты знаешь, добрый ли я? Только потому, что я произнес... гм... а-а-а... — Я сглотнул слюну и нехотя выговорил: — Заклинание? Но ты же не знаешь, на чьей я стороне? Вдруг я злой колдун?
Жильбер от возмущения потерял дар речи, но несчастный покачал головой и сказал:
— Если бы ты был колдуном, ты бы позволил призраку схватить меня, да еще и помог бы ему.
— Логика недурна. — Я нахмурил брови и посмотрел на небо. — А как вы думаете, эта пакость взорвется, когда обожрется?
— Ни за что! — выпалил Жильбер. — Призрак Голода не может обожраться.
Вот опять мне напомнили о том, что все тут лучше понимают происходящее, чем я. Неприятно. Чтобы скрыть свои чувства, я сказал мужчине, лежащему у моих ног:
— Ну, давай, приятель, поднимайся! — Ухватив его за руку, я помог ему встать. — Кстати, как это ты попал в лапы к этому призраку?
— Полагаю, его внешность и есть ответ на твой вопрос, — негромко проговорил Жильбер.
Приглядевшись, я понял, что все вполне очевидно. Рваное пальто, штаны в заплатах, дырявые башмаки, а главное — худой, как скелет. Лицо мужчины изуродовал голод, а руки больше напоминали кости, обтянутые кожей.
Я вспомнил прослушанную в колледже лекцию о миннесотском эксперименте по голоданию.
— Жильбер, принеси-ка немного сушеного мяса и бурдюк с водой.
Через секунду юноша принес жесткую, как кожа, полоску мяса и бурдюк.
Бродяга выхватил у Жильбера пеммикан и впился в него клыками, по откусить не смог и принялся мять коренными зубами.
— Ничего не поделаешь, — посочувствовал я ему. — Не кусать надо, а жевать. Мясо такое сухое, что просто так его не заглотишь. — Незнакомец старался вовсю. Видите ли, сушеную говядину приходится жевать долго и упорно. — К сожалению, больше есть нечего, — объяснил я бродяге и порадовался тому, что не пришлось врать. — Проглотите первый кусок — запейте водой, ладно? Вот так, по кусочку, и каждый запивать обязательно. А пока вы будете жевать эту полоску, может, мы и успеем приготовить чего-нибудь повкуснее. — Обернувшись к Жильберу, я сказал: — Вот теперь я согласен на любое место для ночевки.
Ярдах в пятнадцати ниже по склону тропа расширялась, там Жильбер обнаружил откос шириной футов в двадцать. Как только мы добрались до места, я соорудил на земле кольцо из камней.
— Как тут насчет хвороста, сквайр?
— Есть, — сообщил Жильбер, стоявший на опушке с вязанкой хвороста. — Я по пути подбирал, когда мы сюда спускались.
— О, да здравствует Жильбер-предусмотрительный! — Я взял у юноши хворост и бросил внутрь огороженного камнями кольца. — Славно, что эта тропа не всегда лежала выше верхней границы леса.
— О, да, — сказал наш загадочный гость. — На этом склоне рос кое-какой кустарник — но это было до того, как меня стал терзать призрак Хворобы.
К горлу подступил комок, я с трудом сглотнул его — уж больно явственно я представил себе, как призрак Голода пожирает все живое по склонам горы. Мне захотелось отвлечься от этой мысли.
— Жильбер, возьмешь на себя такую честь? — Я указал на кучу хвороста.
Сквайр ударил кремнем по стальному бруску, вспыхнула искра, и вот уже заплясало крошечное пламя. Еще несколько секунд — и костер весело заполыхал.
Я оглядывался в поисках того, на чем можно было бы приготовить добытую юношей дичь. Нужно было что-то вроде вертела.
— Вот это подойдет? — спросил Жильбер и показал мне тонкий острый обломок камня длиной в три фута.
— Отлично, — похвалил я его, нанизал трех фазанов на это подобие вертела, концы его положил на два высоких камня и сел подальше от костра. Хотел было спросить, где же это сквайр разжился таким каменным штыком, да что-то вдруг расхотелось.
Наш гость не сводил с птичек голодных глаз, однако на сырое мясо не кидался. Пеммикан немного утолил его голод, а вода наполнила желудок. Он так долго жевал и глотал, что наелся раньше прихода настоящей сытости.
— Для таких вещей очень подойдет шпага, — сказал я. — Напомни мне — я сделаю деревянную шпагу сразу после ужина.
Жильбера, похоже, эта мысль возмутила до глубины души, а вот наш гость радостно проговорил:
— Сделай, сделай шпагу сразу после ужина. А ужин, может, уже готов?
— Да они только-только зарумянились. — Я достал из сумки Жильбера еще одну полоску сушеного мяса и протянул голодающему. — На, пожуй, пока ждешь, Павлов ты наш. Да, кстати, а как тебя зовут?
— Фриссон, — ответил гость, пережевывая пеммикан. Я кивнул.
— Слушай, а как ты дошел до жизни такой? Нет, я не про то, что ты привлек к себе призрака Голода, нет — я прежде всего о том, почему ты стал голодать.
— Ну... — протянул Фриссон, не переставая жевать. — Я — поэт.
Несколько минут я молчал. Потом кивнул:
— Да, другие объяснения не нужны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Неси это гордое Бремя —
Воюй за чужой покой —
Заставь Болезнь оступиться
И Голоду рот закрой.*
Призрак резко остановился. Он был не на шутку потрясен — рот его сам собой захлопнулся. Щеки раздулись, а потом — и все тело.
— Чародей Савл! — крикнул мне Жильбер. — Берегись! Это призрак Голода.
— У-гу! — подтвердил воплем Унылик, вставший горой за спиной у сквайра. — Ухо-ди! Призрак кушать все!
— Это верно, — подтвердил Жильбер. — Он ест все, что попадается, и никогда не насыщается!
— Ну, тогда считайте, что я сейчас создал первого сытого из таких призраков, — объявил я и подобрал с земли камень. — Но на всякий случай запаситесь камнями. Если он откроет рот, швыряйте ему туда корзинку с хлебом.
Жильбер обернулся к призраку и уставился на него.
— Откроет? Но призрак Голода никогда не закрывает рта!
— Этот закрыл, — заверил его я. — Он полон — под завязку.
Это точно. И чем дальше, тем больше он полнел — то бишь раздувался. Пузо призрака уже напоминало шар, из которого торчали палочки-руки и шарик поменьше — голова.
— Он удаляется, — робко проговорил кто-то где-то на уровне моих колен.
Я посмотрел вниз и увидел шляпу в заплатках, а под ней изможденное лицо — впалые глаза, острый нос, костлявый подбородок. Щек, можно сказать, вообще не отмечалось.
Но по крайней мере тот, кого я спас, был человеком.
Я снова посмотрел вверх — и как раз вовремя: надутого призрака подхватило ветром и поволокло к западу. Вскоре он исчез в сгущающихся сумерках.
— Ох и быстро же он помчался, — восторженно проговорил Жильбер. — И наверняка до сих пор пухнет от твоего заклинания, чародей Савл.
— Заклинание! — возопил спасенный мной бедняга. — Так ты чародей?
— Ну как сказать, — промямлил я, но, заметив, как оскорбленно смотрит на меня Жильбер, поспешно добавил: — Но тут всем так кажется. А почему ты спрашиваешь?
— Если ты чародей, ты смог бы исцелить меня.
Унылик отвернулся, что-то бурча себе под нос. Мне стало не по себе. Я решил поговорить с беднягой.
— А откуда ты знаешь, добрый ли я? Только потому, что я произнес... гм... а-а-а... — Я сглотнул слюну и нехотя выговорил: — Заклинание? Но ты же не знаешь, на чьей я стороне? Вдруг я злой колдун?
Жильбер от возмущения потерял дар речи, но несчастный покачал головой и сказал:
— Если бы ты был колдуном, ты бы позволил призраку схватить меня, да еще и помог бы ему.
— Логика недурна. — Я нахмурил брови и посмотрел на небо. — А как вы думаете, эта пакость взорвется, когда обожрется?
— Ни за что! — выпалил Жильбер. — Призрак Голода не может обожраться.
Вот опять мне напомнили о том, что все тут лучше понимают происходящее, чем я. Неприятно. Чтобы скрыть свои чувства, я сказал мужчине, лежащему у моих ног:
— Ну, давай, приятель, поднимайся! — Ухватив его за руку, я помог ему встать. — Кстати, как это ты попал в лапы к этому призраку?
— Полагаю, его внешность и есть ответ на твой вопрос, — негромко проговорил Жильбер.
Приглядевшись, я понял, что все вполне очевидно. Рваное пальто, штаны в заплатах, дырявые башмаки, а главное — худой, как скелет. Лицо мужчины изуродовал голод, а руки больше напоминали кости, обтянутые кожей.
Я вспомнил прослушанную в колледже лекцию о миннесотском эксперименте по голоданию.
— Жильбер, принеси-ка немного сушеного мяса и бурдюк с водой.
Через секунду юноша принес жесткую, как кожа, полоску мяса и бурдюк.
Бродяга выхватил у Жильбера пеммикан и впился в него клыками, по откусить не смог и принялся мять коренными зубами.
— Ничего не поделаешь, — посочувствовал я ему. — Не кусать надо, а жевать. Мясо такое сухое, что просто так его не заглотишь. — Незнакомец старался вовсю. Видите ли, сушеную говядину приходится жевать долго и упорно. — К сожалению, больше есть нечего, — объяснил я бродяге и порадовался тому, что не пришлось врать. — Проглотите первый кусок — запейте водой, ладно? Вот так, по кусочку, и каждый запивать обязательно. А пока вы будете жевать эту полоску, может, мы и успеем приготовить чего-нибудь повкуснее. — Обернувшись к Жильберу, я сказал: — Вот теперь я согласен на любое место для ночевки.
Ярдах в пятнадцати ниже по склону тропа расширялась, там Жильбер обнаружил откос шириной футов в двадцать. Как только мы добрались до места, я соорудил на земле кольцо из камней.
— Как тут насчет хвороста, сквайр?
— Есть, — сообщил Жильбер, стоявший на опушке с вязанкой хвороста. — Я по пути подбирал, когда мы сюда спускались.
— О, да здравствует Жильбер-предусмотрительный! — Я взял у юноши хворост и бросил внутрь огороженного камнями кольца. — Славно, что эта тропа не всегда лежала выше верхней границы леса.
— О, да, — сказал наш загадочный гость. — На этом склоне рос кое-какой кустарник — но это было до того, как меня стал терзать призрак Хворобы.
К горлу подступил комок, я с трудом сглотнул его — уж больно явственно я представил себе, как призрак Голода пожирает все живое по склонам горы. Мне захотелось отвлечься от этой мысли.
— Жильбер, возьмешь на себя такую честь? — Я указал на кучу хвороста.
Сквайр ударил кремнем по стальному бруску, вспыхнула искра, и вот уже заплясало крошечное пламя. Еще несколько секунд — и костер весело заполыхал.
Я оглядывался в поисках того, на чем можно было бы приготовить добытую юношей дичь. Нужно было что-то вроде вертела.
— Вот это подойдет? — спросил Жильбер и показал мне тонкий острый обломок камня длиной в три фута.
— Отлично, — похвалил я его, нанизал трех фазанов на это подобие вертела, концы его положил на два высоких камня и сел подальше от костра. Хотел было спросить, где же это сквайр разжился таким каменным штыком, да что-то вдруг расхотелось.
Наш гость не сводил с птичек голодных глаз, однако на сырое мясо не кидался. Пеммикан немного утолил его голод, а вода наполнила желудок. Он так долго жевал и глотал, что наелся раньше прихода настоящей сытости.
— Для таких вещей очень подойдет шпага, — сказал я. — Напомни мне — я сделаю деревянную шпагу сразу после ужина.
Жильбера, похоже, эта мысль возмутила до глубины души, а вот наш гость радостно проговорил:
— Сделай, сделай шпагу сразу после ужина. А ужин, может, уже готов?
— Да они только-только зарумянились. — Я достал из сумки Жильбера еще одну полоску сушеного мяса и протянул голодающему. — На, пожуй, пока ждешь, Павлов ты наш. Да, кстати, а как тебя зовут?
— Фриссон, — ответил гость, пережевывая пеммикан. Я кивнул.
— Слушай, а как ты дошел до жизни такой? Нет, я не про то, что ты привлек к себе призрака Голода, нет — я прежде всего о том, почему ты стал голодать.
— Ну... — протянул Фриссон, не переставая жевать. — Я — поэт.
Несколько минут я молчал. Потом кивнул:
— Да, другие объяснения не нужны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131