Нет, не бойся, твоим страданиям пришел конец!
Вот ведь герой — он даже не задыхался!
Я обернулся к Фриссону.
— А я-то все считал тебя слабаком.
— Ты про это? — пробормотал поэт и воззрился на пику так, словно впервые ее увидел. — Ну, я же все-таки умею различать, где человек, а где вещь. И могу вещи у людей отбирать.
— Ценный предмет, однако. И главное, стражник ничего не заметил.
Фриссон пожал плечами.
— Ведь и умение красть можно обратить в пользу, господин чародей.
— Нет-нет, я не собираюсь осуждать тебя за это. Я просто гадаю, где ты этому научился.
Но тут призрак Анжелики издал вопль ужаса. Жильбер вмиг оказался рядом с призраком.
— Не сомневайся, добрая девушка, это всего лишь мы, твои друзья!
— А это кто? — в страхе спросила Анжелика. Фриссон проследил за ее взглядом и сообщил:
— Мы тут не одни, господа.
— Вот-вот, — подтвердила Анжелика. — Что это за старик?
— Старик? — возмутился кто-то за моей спиной. — Да будет тебе известно, леди, что я не прожил еще и половины отпущенных мне лет.
Я неторопливо обернулся.
— Это верно. Просто ты долгие годы провел в темнице, и это сказалось. — Повернув голову к Анжелике, я проговорил: — Миледи, позвольте вам представить бывшее светило администрации Сюэтэ, человека, пережившего собственное падение. Крысолова.
— Приспешник Сюэтэ! — вскричала Анжелика. — Как это вышло, что он с тобою?
— Взял да и ухватил чародея за руку, а он думал, что это кто-то из его товарищей, и все дела, — буркнул Крысолов. Я обернулся к Фриссону.
— А я думал, это ты держишь меня за левую руку.
— Нет, — покачал головой поэт. — Я ухватился за кулак сквайра.
Уподобив свое лицо айсбергу, я повернулся к Крысолову.
— Стало быть, мы тебя не приглашали.
Бюрократ смотрел на меня злобными глазками.
— Что, решили уйти и меня там бросить?!
— Может, и не бросили бы, если бы ты попросил, — сказал я, задумчиво склонив голову набок. — Но, конечно, если ты и дальше собираешься работать на Сюэтэ...
— С какой бы стати мне этим заниматься? — оскорбленно воскликнул Крысолов.
— Мало ли... Может быть, ради того, чтобы еще раз попытаться заслужить ее милость.
— Зачем? Затем, чтобы она могла снова прогнать меня? Фу! — сплюнул Крысолов, глянув на валявшуюся без чувств королеву, и гаркнул: — Пусть сама управляется!
— Не сможет она управляться! — крикнул Фриссон. — Она мертва!
— Маловато будет — ведьму кольнуть в грудь, — съязвил Крысолов. — Еще несколько минут, и она оживет, непременно оживет.
Фриссон, весь дрожа, попятился.
— Вот если бы не ожила... — сказал Крысолов, поджав губы. — Нет, честное слово, если бы я знал, как прикончить ее так, чтобы самому при этом не рисковать, я бы сделал это, клянусь!
— Даже если бы тебе ради этого пришлось покаяться в своих грехах, исповедоваться Господу?
Стало тихо-тихо. Мы с Крысоловом, не мигая, смотрели друг на друга. Атмосфера накалялась.
— Да, — выдохнул Крысолов. — Даже если бы мне пришлось так поступить.
— И даже если бы тебе пришлось посвятить себя служению простым смертным? Смог бы ты служить бедным и слабым?
На этот раз пауза получилась более долгой. Я видел, как светлеет лицо Крысолова, как шире открываются его глаза по мере того, как он свыкается с этой, новой для себя, мыслью.
— Да, и это тоже, — проговорил он. — Королеве ведь от этого будет очень больно, да? О, так вот что это значит: «огненным обручем сдавило виски»!
— Я, правда, считаю, что для праведного образа жизни есть и другие причины, — сказал я, — но и это сгодится. Кто знает, может быть, со временем ты сумеешь взглянуть на все иначе.
— Не хочешь же ты сказать, что он пойдет с нами? — испугался Жильбер.
Анжелика коснулась его руки и сказала:
— Он должен пойти с нами. Не спрашивай меня почему — я просто чувствую, что так надо.
Жильбер собирался что-то возразить, но глянул в глаза Анжелики и передумал.
— Мне нужно поклясться? — спросил Крысолов.
— Зачем? Если ты втайне будешь служить Злу, то тогда ты нарушишь клятву, даже не задумываясь. Я тоже чувствую, что так надо. Попробую рискнуть и взять тебя с собой. Крысолов. Бюрократ робко улыбнулся.
— Благодарю тебя, чародей. Ты не пожалеешь о своей доброте.
— Надеюсь. Потому что если о ней пожалею я, то пожалеешь и ты. — Я еще мгновение смотрел в пожелтевшие глаза Крысолова, а потом обернулся к товарищам и сказал: — Ну, нам пора. Пока никто сюда не явился.
— Но кто узнает? — крикнул Фриссон.
— Какой-нибудь заместитель Сюэтэ. Готов побиться об заклад — она снабдила нашу камеру не менее чем шестью видами колдовской сигнализации. Как только заметят, что мы исчезли, нас станут искать здесь. А если мы убьем королеву — это тут же узнает какой-нибудь ее потусторонний хранитель. Вот с ним-то нам будет куда труднее справиться.
— Все верно, — поддержала меня Анжелика. — Не знаю, как они выглядят — союзники королевы, но я ощущаю их темное, гнетущее присутствие. Они готовы явиться, если только телу королевы будет что-то угрожать.
— Но я же ее убил! — воскликнул Фриссон.
— Может, и убил, но не насмерть, — вздохнул я. — Потому-то ее хранитель пока не явился. И сердце свое она не в груди хранит. Ты только не переживай, Фриссон, — будет у тебя еще такой шанс. Не забывай, сейчас самое главное — смыться отсюда. А про то, как ее прикончить, мы потом как-нибудь поговорим. Что-нибудь придумаем!
Вид у поэта был самый что ни на есть подавленный. Но он встряхнулся, расправил плечи, гордо поднял голову.
— Ну, вот, — сказал я. — А теперь все возьмемся за руки. — На этот раз я сам взял за руку Крысолова — я ведь уже держал, как выяснилось, его руку. И не важно, сознательно или нет. К нам присоединились остальные. — Ну, вперед, ребята! Фриссон, дай-ка мне пергамент, пожалуйста!
Поэт протянул мне обрывок пергамента, и я прочел речитативом:
Хочу туда, где небеса,
Под ними — горы, долы, воды...
Везде бывают чудеса,
Но нет чудеснее свободы.
Но чую: злобная змея
Сулит другую нам дорогу...
Возьмемся за руки, друзья,
И будем трогать понемногу!
Дверь распахнулась. В камеру пыток ввалились воины. У меня в глазах потемнело, к горлу подступил комок.
Глава 16
Не было ни пространства, ни времени — ничего, кроме света. Вокруг меня мелькали разные цвета... но самое главное — была Анжелика.
Теперь я не один-одинешенек в этом тумане. Да, я представлял собой отдельного человека, но вместе с тем я как бы соединился с Анжеликой. Наши души соприкасались. Я чувствовал ее прикосновение каждой клеткой и испытывал состояние, близкое к экстазу. Я чувствовал ее воспоминания о пережитых ужасах, о пробуждениях после агонии... но постепенно все они утихли, уснули. И теперь, казалось, все в ней кричало: «Наконец-то, наконец-то появился мужчина, который так глубоко и сильно полюбил меня».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Вот ведь герой — он даже не задыхался!
Я обернулся к Фриссону.
— А я-то все считал тебя слабаком.
— Ты про это? — пробормотал поэт и воззрился на пику так, словно впервые ее увидел. — Ну, я же все-таки умею различать, где человек, а где вещь. И могу вещи у людей отбирать.
— Ценный предмет, однако. И главное, стражник ничего не заметил.
Фриссон пожал плечами.
— Ведь и умение красть можно обратить в пользу, господин чародей.
— Нет-нет, я не собираюсь осуждать тебя за это. Я просто гадаю, где ты этому научился.
Но тут призрак Анжелики издал вопль ужаса. Жильбер вмиг оказался рядом с призраком.
— Не сомневайся, добрая девушка, это всего лишь мы, твои друзья!
— А это кто? — в страхе спросила Анжелика. Фриссон проследил за ее взглядом и сообщил:
— Мы тут не одни, господа.
— Вот-вот, — подтвердила Анжелика. — Что это за старик?
— Старик? — возмутился кто-то за моей спиной. — Да будет тебе известно, леди, что я не прожил еще и половины отпущенных мне лет.
Я неторопливо обернулся.
— Это верно. Просто ты долгие годы провел в темнице, и это сказалось. — Повернув голову к Анжелике, я проговорил: — Миледи, позвольте вам представить бывшее светило администрации Сюэтэ, человека, пережившего собственное падение. Крысолова.
— Приспешник Сюэтэ! — вскричала Анжелика. — Как это вышло, что он с тобою?
— Взял да и ухватил чародея за руку, а он думал, что это кто-то из его товарищей, и все дела, — буркнул Крысолов. Я обернулся к Фриссону.
— А я думал, это ты держишь меня за левую руку.
— Нет, — покачал головой поэт. — Я ухватился за кулак сквайра.
Уподобив свое лицо айсбергу, я повернулся к Крысолову.
— Стало быть, мы тебя не приглашали.
Бюрократ смотрел на меня злобными глазками.
— Что, решили уйти и меня там бросить?!
— Может, и не бросили бы, если бы ты попросил, — сказал я, задумчиво склонив голову набок. — Но, конечно, если ты и дальше собираешься работать на Сюэтэ...
— С какой бы стати мне этим заниматься? — оскорбленно воскликнул Крысолов.
— Мало ли... Может быть, ради того, чтобы еще раз попытаться заслужить ее милость.
— Зачем? Затем, чтобы она могла снова прогнать меня? Фу! — сплюнул Крысолов, глянув на валявшуюся без чувств королеву, и гаркнул: — Пусть сама управляется!
— Не сможет она управляться! — крикнул Фриссон. — Она мертва!
— Маловато будет — ведьму кольнуть в грудь, — съязвил Крысолов. — Еще несколько минут, и она оживет, непременно оживет.
Фриссон, весь дрожа, попятился.
— Вот если бы не ожила... — сказал Крысолов, поджав губы. — Нет, честное слово, если бы я знал, как прикончить ее так, чтобы самому при этом не рисковать, я бы сделал это, клянусь!
— Даже если бы тебе ради этого пришлось покаяться в своих грехах, исповедоваться Господу?
Стало тихо-тихо. Мы с Крысоловом, не мигая, смотрели друг на друга. Атмосфера накалялась.
— Да, — выдохнул Крысолов. — Даже если бы мне пришлось так поступить.
— И даже если бы тебе пришлось посвятить себя служению простым смертным? Смог бы ты служить бедным и слабым?
На этот раз пауза получилась более долгой. Я видел, как светлеет лицо Крысолова, как шире открываются его глаза по мере того, как он свыкается с этой, новой для себя, мыслью.
— Да, и это тоже, — проговорил он. — Королеве ведь от этого будет очень больно, да? О, так вот что это значит: «огненным обручем сдавило виски»!
— Я, правда, считаю, что для праведного образа жизни есть и другие причины, — сказал я, — но и это сгодится. Кто знает, может быть, со временем ты сумеешь взглянуть на все иначе.
— Не хочешь же ты сказать, что он пойдет с нами? — испугался Жильбер.
Анжелика коснулась его руки и сказала:
— Он должен пойти с нами. Не спрашивай меня почему — я просто чувствую, что так надо.
Жильбер собирался что-то возразить, но глянул в глаза Анжелики и передумал.
— Мне нужно поклясться? — спросил Крысолов.
— Зачем? Если ты втайне будешь служить Злу, то тогда ты нарушишь клятву, даже не задумываясь. Я тоже чувствую, что так надо. Попробую рискнуть и взять тебя с собой. Крысолов. Бюрократ робко улыбнулся.
— Благодарю тебя, чародей. Ты не пожалеешь о своей доброте.
— Надеюсь. Потому что если о ней пожалею я, то пожалеешь и ты. — Я еще мгновение смотрел в пожелтевшие глаза Крысолова, а потом обернулся к товарищам и сказал: — Ну, нам пора. Пока никто сюда не явился.
— Но кто узнает? — крикнул Фриссон.
— Какой-нибудь заместитель Сюэтэ. Готов побиться об заклад — она снабдила нашу камеру не менее чем шестью видами колдовской сигнализации. Как только заметят, что мы исчезли, нас станут искать здесь. А если мы убьем королеву — это тут же узнает какой-нибудь ее потусторонний хранитель. Вот с ним-то нам будет куда труднее справиться.
— Все верно, — поддержала меня Анжелика. — Не знаю, как они выглядят — союзники королевы, но я ощущаю их темное, гнетущее присутствие. Они готовы явиться, если только телу королевы будет что-то угрожать.
— Но я же ее убил! — воскликнул Фриссон.
— Может, и убил, но не насмерть, — вздохнул я. — Потому-то ее хранитель пока не явился. И сердце свое она не в груди хранит. Ты только не переживай, Фриссон, — будет у тебя еще такой шанс. Не забывай, сейчас самое главное — смыться отсюда. А про то, как ее прикончить, мы потом как-нибудь поговорим. Что-нибудь придумаем!
Вид у поэта был самый что ни на есть подавленный. Но он встряхнулся, расправил плечи, гордо поднял голову.
— Ну, вот, — сказал я. — А теперь все возьмемся за руки. — На этот раз я сам взял за руку Крысолова — я ведь уже держал, как выяснилось, его руку. И не важно, сознательно или нет. К нам присоединились остальные. — Ну, вперед, ребята! Фриссон, дай-ка мне пергамент, пожалуйста!
Поэт протянул мне обрывок пергамента, и я прочел речитативом:
Хочу туда, где небеса,
Под ними — горы, долы, воды...
Везде бывают чудеса,
Но нет чудеснее свободы.
Но чую: злобная змея
Сулит другую нам дорогу...
Возьмемся за руки, друзья,
И будем трогать понемногу!
Дверь распахнулась. В камеру пыток ввалились воины. У меня в глазах потемнело, к горлу подступил комок.
Глава 16
Не было ни пространства, ни времени — ничего, кроме света. Вокруг меня мелькали разные цвета... но самое главное — была Анжелика.
Теперь я не один-одинешенек в этом тумане. Да, я представлял собой отдельного человека, но вместе с тем я как бы соединился с Анжеликой. Наши души соприкасались. Я чувствовал ее прикосновение каждой клеткой и испытывал состояние, близкое к экстазу. Я чувствовал ее воспоминания о пережитых ужасах, о пробуждениях после агонии... но постепенно все они утихли, уснули. И теперь, казалось, все в ней кричало: «Наконец-то, наконец-то появился мужчина, который так глубоко и сильно полюбил меня».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131