Уличный шум долетал до него словно издалека. То, что он услышал от тети Мины, наверное, какое-то страшное недоразумение; конечно, ослепительная племянница — серьезная конкуренция для этой пани, а вдруг Ивонна— жертва злобной, завистливой клеветы? То, что он увидел вчера, обстановка комнаты, в которой живет Ивонна, кое-что объяснило ему. Камилл представил себе, как она укладывается на белоснежную кровать с золотым орнаментом — прелестная фигурка в тонком, ниспадающем, совершенно прозрачном одеянии, в таком при свете луны танцуют на полянке феи, — и в этот миг он загорелся к Ивонне мучительной, сжигающей и до отчаяния несчастной любовью поэта.,.
Зашел в первую же гостиницу. Портье провел по столбцам фамилий указательным пальцем с роскошным золотым перстнем.
— К сожалению, барышня Мандёускова у нас не проживает.
— Вы уверены? — Этот перстень с Клеопатрой кое-что говорит о тебе, и не слишком-то лестное, тип с наглой ухмылкой!
— Совсем этого исключить нельзя, но она у нас не зарегистрирована.
Камилл шел по городу, всматриваясь в толпу прохожих; при виде каждой блондинки у него учащался пульс. Его обогнал армейский джип, рядом с зеленым мундиром за рулем — половодье золотых волос; у него опять пересохло в горле, он даже кинулся догонять. Джип свернул за угол — красивая девушка, но не Ивонна... И что за дисциплина в американской армии, если солдаты катают девушек в армейских машинах? Или сейчас, в эйфории победного мира, они уже все себе позволяют?
Следующая гостиница, тот же вопрос и заранее — страх перед ответом.
— Наша гостиница обслуживает только американских офицеров.
По лестнице со смехом сбежали две девушки, кинулись к портье.
— Два «честерфилда»1! Запишите за номером 313, thank you2.
Шагая по городу, Камилл забрел на самую окраину. Длинная стена в одном месте разрушена, и сквозь эту зияющую рану открывался хаос разбитых фабричных цехов: искореженные стальные конструкции, закопченные глыбы бетона, мертво свисающие с обнаженной арматуры. Портальный кран перебит посередине, словно ударом исполинского кулака. Последний подарочек этих ухарей, что валяются теперь по гостиницам с чешскими девицами, будто ландскнехты в захваченной крепости, подумал Камилл, и его охватила патриотическая ярость. И это когда Германия уже лежала на лопатках! Чтобы в мирное время было поменьше конкурентов, так, джентльмены?!
Поодаль, на истоптанном лугу, перед большими пятнистыми палатками для экипажа двумя ровными рядами стояли танки с белой звездой на орудийных башнях; вдоль
1 Марка американских сигарет.
2 Спасибо (англ.).
них со скучающим видом ходил, непрестанно жуя, караульный в каске, лихо сдвинутой на затылок; его черное лицо блестело, словно колесная мазь.
Еще одна гостиница, еще один напрасный поиск, нарастающая пустота в сердце и усталость в ногах. Камилл вошел в кафе при какой-то гостинице. Сплошь мундиры и девицы. Ивонны среди них нет.
— Черный кофе и коньяк.
— К сожалению, не могу вас обслужить.
— Должно быть, вы не поняли: я прошу кофе и коньяк.
Официант переступил с ноги на ногу
— Мне очень жаль.
Камилл начал в ужасе понимать.
— Это американская гостиница?
— Чешская. Но живут здесь одни американские офицеры.
— Так принесите же мне кофе, черт побери!
— Я уже сказал, что не могу вас обслужить: в это кафе имеют доступ только дамы.
Покраснев, Камилл вышел вон, лишь теперь он заметил на стеклянных дверях малюсенькую табличку: «For Ladies only» l.
Тогда остается только напиться...
Наконец — общедоступный погребок, в нем — чехи. Разумеется, и тут несколько военных, но без знаков различия, с пьяненькими девицами на две категории ниже. Зачем мне все это? Скоро выйдет сборник моих стихов, в конце концов, я уже и теперь писатель — что такое Ивон-иа в сравнении со мной? Может, наплевать на нее?.. Камилл быстро влил в себя две кружки двенадцатиградусного, в третью вылил стопку водки — совсем как грузчик после смены.
На площади вошел в телефонную будку; набирая номер не слишком твердой рукой, сам почувствовал, как тесное помещение наполнилось перегаром пива и водки от его собственного дыхания.
— Пани Термина? Простите, случайна Ивойно... То есть... Пвонна случайно не... не звонила?
— Пока никто не звонил, — услышал он тетушкин голос с оттенком усмешки.
— Я решил... решил все-таки уехать завтра. Может, увижу Ивонну вечером в каком-нибудь... Она будет где-
1 Только для дам (англ.).
нибудь в баре!—угрожающе крикнул он в трубку. — У ром я вам звякну... Можно мне позвонить вам утром, милостивая... а вдруг Ивонна придет ночевать?
— Можете. Но часов с десяти я буду в салоне.
И снова в путь по гостиницам. Одна, вторая, третья. В четвертой, довольно подозрительной, где-то на окраине, швейцар сжалился — дал добрый совет:
— Не думаете же вы всерьез найти в Пльзени место в гостинице? Попробуйте в окрестностях — Стод, Рокица-ны, Стржибро. Или спросите в частных домах. — Он дал Камиллу два адреса.
По первому адресу хозяйка спросила:
— Чем будете платить? — На ее висок упала прядь жирных волос. — Долларами?
Он виновато покрутил головой.
— У меня занято.
На второй квартире ему сказали:
— Тут одна забронировала две постели, дала аванс. Камилл встревожился:
— Не блондинка, примерно двадцати двух лет?..
— Скорее, рыжая. Лет сорока.
Ему казалось, что длительная прогулка на воздухе помогает протрезвиться. Без аппетита, скорее по привычке, поужинал в переполненной пивной, где подавали пльзень-ское особое, восьмиградусное. От стойки на Камилла уставился какой-то чин, кажется, сержант, его светлые волосы были коротко подстрижены на немецкий манер «а-ля Пифке». Он презрительно поджимал губы над кружкой, должно быть, пиво ему не нравилось. Камилл отвернулся; ощущение измены нахлынуло такими крутыми волнами, что он сгорбился под натиском горя: Ивонну, его любовь, красавицу, ради которой он готов на любую жертву, ее восхитительное тело сейчас где-то в номере гостиницы терзает какой-то сержант, жлоб из Оклахомы, да еще при этом жует, как корова, жвачку...
Половину порции он оставил на тарелке, зато к пиву заказал порцию коньяка, впрочем, не слишком высокого качества.
И вновь — унылое, все более безнадежное паломничество по переполненным ночным кабакам, ему уже невыносимы были женский визг и смех и мужской американский говор, перекатывающийся где-то под языком, эти пьяные попытки изъясняться по-чешски, коверкая слова, эта назойливая, ко всему готовая услужливость чешских девиц — за пять долларов, а быть может, лишь за искру надежды, что кто-то из этих великолепно-неотесанных суперменов в минуту слабости решится увезти за океан экзотическую варварку с Востока. Как военный трофей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32