— А в Финляндии есть интерес к умственным феноменам?
— Еще бы. Это входит в наши национальные традиции, Финнов с незапамятных времен обвиняли в колдовстве и прочих предрассудках. — Он чихнул и высморкался в грязный платок.
— Gesundheit note 62, — с улыбкой пожелал ему Финстер, успевший стать настоящим полиглотом. — Ну, а как насчет ваших восточных соседей. Русские тоже подвержены суевериям?
— Не то слово! Они еще хуже нас. — Ханнула с преувеличенным вниманием уткнулся в свою папку.
— Да бросьте, тут чепуха одна, — заметил Финстер. — Как вам нравится: «Психология британского общества с тысяча восемьсот восемьдесят второго года до наших дней». Неужели мой редактор за этим, прошу прощения, дерьмом послал меня на край света?.. «Краткий обзор научных публикаций Макгрегора» — кому он нужен? Или вот… чем не сенсационный заголовок? «Электроэнцефалография бета-активных коррелятов у шести участников коротких внетелесных экскурсов»!.. Чтоб я сдох!
Советский резидент усмехнулся, а про себя подумал: короткие экскурсы, это Нью-Гемпшир хочет нас уверить, что они короткие, что дальнее обследование пока невозможно, а коли так, отчего американцы пытались подкупить Вайнштейна, зачем было устраивать покушение на Макгрегора в апреле и почему эти чертовы болваны до сих пор не впускают нас в зал?
— Сейчас впустят, с минуты на минуту, — рассеянно откликнулся Финстер, перелистывая бумаги. — Ого, а вот здесь кое-что любопытное. Вы знали, какова официальная должность Макгрегора в Эдинбургском университете? Заведующий кафедрой парапсихологии имени Артура Кестлера. Кестлер — писатель с мировым именем, бывший коммунист, который потом писал о злоупотреблении властью в коммунистическом блоке. Он завещал крупную сумму на учреждение этой кафедры… Если Макгрегор действительно открыл что-либо стоящее, представляете, как обрадуются русские? Всем известно, что они лет тридцать работают над программой психологических войн. И ходят слухи, уже близки к успеху.
Лицо Ханнулы оставалось непроницаемым.
— До меня такие слухи не доходили.
— Ну, ясное дело! — хмыкнул Финстер и, свернув информационные материалы в трубку, сунул их в висевшую на плече сумку, где хранился весь его рабочий инструмент: видеокамера, компактный радиотелефон с банком данных и незаменимый для репортера стенографический блокнот с тремя шариковыми ручками. Лишь наметанный глаз различил бы на телефоне кнопку микрошифратора, и уж совсем никому не могло прийти в голову, что под серебряным колпачком одной из ручек спрятан миниатюрный пистолет, заряженный смертельным ядом мгновенного действия.
— Смотрите! — вскричал Ханнула. — Там что-то происходит!
Двери в аудиторию наконец отворились. Журналисты возбужденно загомонили, и толпа хлынула вперед.
— Держитесь меня! — шепнул Финстер Ханнуле. — Мне всегда достается лучшее местечко.
И действительно, люди странным образом расступались, пропуская вперед тщедушного американца. Агент КГБ не отставал от него ни на шаг. Они промчались по центральному проходу и, отдуваясь, рухнули в кресла в третьем ряду.
— Ну, что я говорил? — похвастался Финстер. — Лучше и желать нельзя.
Ханнула извлек из-под себя лист с надписью: МЕСТА ДЛЯ ЖУРНАЛА «ТАЙМ» — и насупился.
— Расслабьтесь, — посоветовал Финстер и, вытащив из-под своего седалища объявление: МЕСТА ДЛЯ «КОРРЕРЕ ДЕЛЛА СЕРА», порвал оба листа в мелкие клочья.
Репортер, прибывший на свои зарезервированные места, только рот разинул.
Финстер небрежно смерил его взглядом.
— Мы ничуть не хуже вас и будем сидеть, где нам нравится. Versteh5? Capisce? Pigez! note 63 Кумекаете?
Журналист поспешно отвернулся.
В зал набилось больше тысячи человек; по стенам и окнам выстроились полицейские в штатском. Финстер, притворяясь, что делает пометки в блокноте, устанавливал личности других шпионов. По-настоящему хорошие места отвоевали себе, наряду с ними, лишь люди ЦРУ, замаскированные под команду Си-эн-эн, и группа из ТАСС. Британцы расположились в пятом ряду слева. Немцев, как западных, так и восточных, запихнули на задворки, многие вообще остались стоять, и среди них именитый редактор научной рубрики итальянского «Коррьере» и взбешенный спецкор «Тайм». Израильский агент и мадам из Direction Gйnйrale de Sйcuritй Extйrieure note 64 сидели бок о бок и мило беседовали. А что же сталось с посланником швейцарских банкиров?.. А-а, вот он, затесался в гущу телевизионщиков, расположившихся прямо перед сценой, и наводит свою огромную камеру. В мыслях полная сумятица — Финстер не смог расшифровать ни одной и беспокойно нахмурился, но его отвлек взволнованный шепот Ханнулы:
— Начинают!
На сцене возникла белокурая женщина в костюме серовато-розового оттенка; в руке она держала наготове микрофон без шнура. Позади нее на маленьком деревянном столе стоял еще один микрофон. Наверху, из складок занавеса выступал внушительный видеоэкран — четыре метра на пять. По нему, пока публика рассаживалась, то и дело пробегали загадочные символы, а теперь он опустел, если не считать в правом нижнем углу электронного указателя времени — 09: 58. Никакой другой аппаратуры не было видно.
Сигнальные лампочки телекамер, выстроившихся перед сценой, замигали, точно волчьи глаза в отблесках костра. Техники бормотали в микрофоны последние инструкции коллегам, обслуживающим огромную установку спутниковой связи на площади перед зданием. Несколько видеокамер загудели до срока, а репортеры шептали вводный текст в диктофоны. Ровно в десять ноль-ноль ведущая — научный сотрудник университета — откашлялась.
— Доброе утро, дамы и господа. Я Элоиза Уотсон, руководитель отдела общественных связей при медицинском факультете. Мы рады вас приветствовать на этой чрезвычайной демонстрации, организованной отделением парапсихологии. Сразу же по окончании показа вы сможете задать с места интересующие вас вопросы. Повторяю: все вопросы потом! А теперь, дабы не утомлять вас излишними вступлениями, позвольте представить вам человека, с которым вы наверняка жаждете познакомиться. Профессор Джеймс Сомерлед Макгрегор, заведующий кафедрой парапсихологии имени Кестлера!
Из-за кулис появилась высокая, нескладная фигура. Светлый твидовый пиджак и такие же брюки висели мешком, правда, их непрезентабельный вид компенсировал жилет из ярко-алой шотландки. Камеры бешено застрекотали и завращались, дабы выдать крупным планом вытянутое лицо с безумно горящими глазами, похожим на птичий клюв носом, тонкими губами и рыжими, как у клоуна, бакенбардами. Длинные нечесаные волосы также отливали медью. Костлявая рука сжала плоский высокочувствительный микрофон, точно эфес клеймора — обоюдоострого меча кельтов. После секундного молчания собравшиеся услышали хрипловатый голос с гортанным шотландским акцентом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176