Люсиль… Погодите, успокойтесь. Давайте сначала выясним, что за симптомы…
Люсиль. Угу. Мне было тринадцать, тогда все и началось. Нервы, озноб, тревога… а еще кошмары… И после… сгорел наш дом. Я его спалила.
Сампсон. Что, нарочно?
Люсиль. Нет-нет! Я не хотела! Просто… я была тогда сама не своя. Никто меня не понимал, всякая дребедень лезла в голову, и поделиться не с кем… С родителями я говорить не могла… У отца склероз… с ним стало невозможно. Я жалела его, а он ворчал, что я только путаюсь у него под ногами… И вот мне начал сниться пожар. Вроде бы я Жанна д'Арк, и подо мной поджигают костер. Я прощаю палачей, а пламя подбирается, подбирается, вся кожа пошла трещинами, кости горят, и кажется, скоро от меня останутся только искры, которые улетят в рай, если я не буду бояться. Но я боялась. Пламя жгло — я ведь не святая… ну и просыпалась с воплями и поднимала на ноги весь дом. И маму, и папу, и младшего брата Майка. Это было ужасно!.. Даже хуже, чем когда я проснулась и увидела, что вся комната в огне.
Сампсон. О Боже!.. Извините. Продолжайте, пожалуйста.
Люсиль. Я выбежала, разбудила маму и Майка, мы посадили папу в коляску и едва успели вывезти его наружу. Когда пожарные приехали, спасать было почти нечего. Папин рояль сгорел… концертный «Стенвей», папа купил его еще до женитьбы, когда учился в Бостонской консерватории и мечтал стать концертирующим пианистом. Рояль стоит бешеных денег, но папа его не продал, даже когда поставил крест на своей карьере. Потом он заболел, перестал играть в салонах, давать уроки и, чтобы содержать семью, решил продать рояль. Но мама не позволила, потому что ему тот рояль был дороже всего на свете… А я его сожгла.
Сампсон. Так ведь не намеренно, вы сами сказали.
Люсиль. Моя спальня была прямо рядом с гостиной, где стоял рояль. Огонь вспыхнул в стене — так сказали пожарные. Я не курила — ничего такого, но моя кровать и рояль по ту сторону стены вспыхнули первыми.
Сампсон. Должно быть, с проводкой что-то.
Люсиль. На той стене проводки не было, только лампа возле рояля… Родители решили, что я встала во сне и зажгла спичку. Понимаете, я сама сказала им, что виновата, только не посмела объяснить — как я это сделала. Мне снился пожар. Сны делались все правдоподобнее, пока не сбылись.
Сампсон. Что вы хотите этим сказать?
Люсиль. Я умом подожгла. Подсознательно… Я из тех чудовищ, на которых Ремилард ставит опыты в лаборатории. Он выслеживал меня еще до поступления в Дартмут, когда мне было одиннадцать. Потом они начали меня уговаривать поступить в колледж. Я не хотела, но они выбили для меня стипендию, и тут уж родители сказали свое слово. В шестнадцать лет я приехала в Хановер, и Ремилард с ходу включил четвертую скорость. Мол, я должна быть чертовски благодарна, что меня привлекают к такой работе, ведь я, в сущности, ничего не умею — разве что на луну выть да столы двигать. А я говорю — нет, и все! Он три года меня одолевал со своими стервятниками, но я ему так прямо и заявила: плевать мне на вашу парапсихологию, хочу жить нормальной жизнью, заниматься законной наукой, скажем, биохимией, а всякая оккультная чушь не по мне. Пусть раз и навсегда зарубит это на носу!
Сампсон. Простите меня, Люсиль, вы же умная девушка, неужели вы не видите, что сами себе противоречите?
Люсиль. Я не позволю ставить над собой опыты!
Сампсон. Вполне вас понимаю. Вам необходима помощь. Но почему вы думаете, что я сумею помочь лучше, чем Ремилард?
Люсиль. Потому что вы психиатр, а мой случай не имеет никакого отношения к парапсихологии… ну, если не считать некоторых проявлений.
Сампсон. Вы уверены, что не выдумали эту способность поджигать с помощью ума?
Люсиль (смеется). В народе давно такие случаи известны — огненное колдовство. Посмотрите любую книжку про черную магию… там полно историй о людях, которые поджигают без всяких спичек, вроде бы из воздуха высекают огонь. Бывали даже самосожжения.
Сампсон. Но с вами такое случилось всего один раз, в тринадцать лет, как вы говорите.
Люсиль. Не знаю… Не уверена. У нас и прежде были загорания, когда я поменьше была. До пожара, правда, не доходило. И родители всегда отыскивали этому какое-нибудь естественное объяснение.
Сампсон. Ив данном случае его наверняка можно найти. Например, шаровая молния.
Люсиль. Да нет, это я! Со злости. У папы было время только для его болезни, для его рояля, а для дочери — никогда…
Сампсон. Ну допустим. Но почему вы решили, что и сейчас играете с огнем?
Люсиль. Если б я знала!.. Когда в феврале прошлого года Ремилард опять начал меня доставать, так что я ни спать не могла, ни заниматься, то я решила обратиться к психиатру. Думала, вы пропишете валиум и все пройдет, а вы вместо этого втянули меня в психоанализ… Поначалу от него мне только хуже стало.
Сампсон. Но вы ни словом не обмолвились о том, что вас беспокоят Ремилард и его сотрудники.
Люсиль. Я не хотела, чтобы кто-нибудь знал. Надеялась… да ну, к черту!.. Одним словом, теперь вы все знаете. Скажите, «мне можно помочь? Ведь если огненные кошмары начнутся в Дартмуте, как дома…
Сампсон. Но они еще не начались?
Люсиль. Пока нет.
Сампсон. Прошлой весной у вас была депрессия, но серьезное предупреждение изнутри вашего существа пришло лишь с первой попыткой сбежать. Вам это ни о чем не говорит?
Люсиль. Говорит. Внутренний голос говорит мне, что надо вернуться сюда. К вам.
Сампсон. Уверены?
Люсиль. На сто процентов.
Сампсон. Я рад вам помочь, Люсиль, поверьте. Но вы, похоже, и сами чувствуете, что психоанализ ставит перед вами проблемы необычного свойства. Все люди несут в подсознании бремя разрушительных желаний, оставшееся от инфантильных стрессов. Вы ведь изучали психологию, и для вас это не секрет. Мать отнимает сосок у младенца, и он приходит в ярость, потому что еще не насытился. Ребенка наказывают за шалость, и про себя он желает смерти родителям. Такие чувства свойственны каждому, но большинство подавляет их. А впоследствии, во взрослой жизни, подавленные эмоции всплывают на поверхность и мучают нас. Малыш, сделавший первые шаги, еще слишком слаб, чтобы отомстить своим обидчикам. А взрослый, затаивший злобу на отца, как правило, не причиняет ему физического вреда. Если человек не страдает душевной болезнью, то как бы ни бунтовало его подсознание, оно бессильно совершить физическое возмездие и потому ищет другие каналы.
Люсиль. Мое подсознание вовсе не бессильно…
Сампсон. Готов согласиться. Но тогда возникает законный вопрос: обладает ли ваше сознание аналогичной силой?
Люсиль. Господи, что мне делать?
Сампсон. Психоанализ не дает однозначных ответов, а помогает самому человеку найти приемлемое решение. Я могу вас направить, но я не в силах отогнать ваши страхи… А страшит вас главным образом парапсихический дар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176
Люсиль. Угу. Мне было тринадцать, тогда все и началось. Нервы, озноб, тревога… а еще кошмары… И после… сгорел наш дом. Я его спалила.
Сампсон. Что, нарочно?
Люсиль. Нет-нет! Я не хотела! Просто… я была тогда сама не своя. Никто меня не понимал, всякая дребедень лезла в голову, и поделиться не с кем… С родителями я говорить не могла… У отца склероз… с ним стало невозможно. Я жалела его, а он ворчал, что я только путаюсь у него под ногами… И вот мне начал сниться пожар. Вроде бы я Жанна д'Арк, и подо мной поджигают костер. Я прощаю палачей, а пламя подбирается, подбирается, вся кожа пошла трещинами, кости горят, и кажется, скоро от меня останутся только искры, которые улетят в рай, если я не буду бояться. Но я боялась. Пламя жгло — я ведь не святая… ну и просыпалась с воплями и поднимала на ноги весь дом. И маму, и папу, и младшего брата Майка. Это было ужасно!.. Даже хуже, чем когда я проснулась и увидела, что вся комната в огне.
Сампсон. О Боже!.. Извините. Продолжайте, пожалуйста.
Люсиль. Я выбежала, разбудила маму и Майка, мы посадили папу в коляску и едва успели вывезти его наружу. Когда пожарные приехали, спасать было почти нечего. Папин рояль сгорел… концертный «Стенвей», папа купил его еще до женитьбы, когда учился в Бостонской консерватории и мечтал стать концертирующим пианистом. Рояль стоит бешеных денег, но папа его не продал, даже когда поставил крест на своей карьере. Потом он заболел, перестал играть в салонах, давать уроки и, чтобы содержать семью, решил продать рояль. Но мама не позволила, потому что ему тот рояль был дороже всего на свете… А я его сожгла.
Сампсон. Так ведь не намеренно, вы сами сказали.
Люсиль. Моя спальня была прямо рядом с гостиной, где стоял рояль. Огонь вспыхнул в стене — так сказали пожарные. Я не курила — ничего такого, но моя кровать и рояль по ту сторону стены вспыхнули первыми.
Сампсон. Должно быть, с проводкой что-то.
Люсиль. На той стене проводки не было, только лампа возле рояля… Родители решили, что я встала во сне и зажгла спичку. Понимаете, я сама сказала им, что виновата, только не посмела объяснить — как я это сделала. Мне снился пожар. Сны делались все правдоподобнее, пока не сбылись.
Сампсон. Что вы хотите этим сказать?
Люсиль. Я умом подожгла. Подсознательно… Я из тех чудовищ, на которых Ремилард ставит опыты в лаборатории. Он выслеживал меня еще до поступления в Дартмут, когда мне было одиннадцать. Потом они начали меня уговаривать поступить в колледж. Я не хотела, но они выбили для меня стипендию, и тут уж родители сказали свое слово. В шестнадцать лет я приехала в Хановер, и Ремилард с ходу включил четвертую скорость. Мол, я должна быть чертовски благодарна, что меня привлекают к такой работе, ведь я, в сущности, ничего не умею — разве что на луну выть да столы двигать. А я говорю — нет, и все! Он три года меня одолевал со своими стервятниками, но я ему так прямо и заявила: плевать мне на вашу парапсихологию, хочу жить нормальной жизнью, заниматься законной наукой, скажем, биохимией, а всякая оккультная чушь не по мне. Пусть раз и навсегда зарубит это на носу!
Сампсон. Простите меня, Люсиль, вы же умная девушка, неужели вы не видите, что сами себе противоречите?
Люсиль. Я не позволю ставить над собой опыты!
Сампсон. Вполне вас понимаю. Вам необходима помощь. Но почему вы думаете, что я сумею помочь лучше, чем Ремилард?
Люсиль. Потому что вы психиатр, а мой случай не имеет никакого отношения к парапсихологии… ну, если не считать некоторых проявлений.
Сампсон. Вы уверены, что не выдумали эту способность поджигать с помощью ума?
Люсиль (смеется). В народе давно такие случаи известны — огненное колдовство. Посмотрите любую книжку про черную магию… там полно историй о людях, которые поджигают без всяких спичек, вроде бы из воздуха высекают огонь. Бывали даже самосожжения.
Сампсон. Но с вами такое случилось всего один раз, в тринадцать лет, как вы говорите.
Люсиль. Не знаю… Не уверена. У нас и прежде были загорания, когда я поменьше была. До пожара, правда, не доходило. И родители всегда отыскивали этому какое-нибудь естественное объяснение.
Сампсон. Ив данном случае его наверняка можно найти. Например, шаровая молния.
Люсиль. Да нет, это я! Со злости. У папы было время только для его болезни, для его рояля, а для дочери — никогда…
Сампсон. Ну допустим. Но почему вы решили, что и сейчас играете с огнем?
Люсиль. Если б я знала!.. Когда в феврале прошлого года Ремилард опять начал меня доставать, так что я ни спать не могла, ни заниматься, то я решила обратиться к психиатру. Думала, вы пропишете валиум и все пройдет, а вы вместо этого втянули меня в психоанализ… Поначалу от него мне только хуже стало.
Сампсон. Но вы ни словом не обмолвились о том, что вас беспокоят Ремилард и его сотрудники.
Люсиль. Я не хотела, чтобы кто-нибудь знал. Надеялась… да ну, к черту!.. Одним словом, теперь вы все знаете. Скажите, «мне можно помочь? Ведь если огненные кошмары начнутся в Дартмуте, как дома…
Сампсон. Но они еще не начались?
Люсиль. Пока нет.
Сампсон. Прошлой весной у вас была депрессия, но серьезное предупреждение изнутри вашего существа пришло лишь с первой попыткой сбежать. Вам это ни о чем не говорит?
Люсиль. Говорит. Внутренний голос говорит мне, что надо вернуться сюда. К вам.
Сампсон. Уверены?
Люсиль. На сто процентов.
Сампсон. Я рад вам помочь, Люсиль, поверьте. Но вы, похоже, и сами чувствуете, что психоанализ ставит перед вами проблемы необычного свойства. Все люди несут в подсознании бремя разрушительных желаний, оставшееся от инфантильных стрессов. Вы ведь изучали психологию, и для вас это не секрет. Мать отнимает сосок у младенца, и он приходит в ярость, потому что еще не насытился. Ребенка наказывают за шалость, и про себя он желает смерти родителям. Такие чувства свойственны каждому, но большинство подавляет их. А впоследствии, во взрослой жизни, подавленные эмоции всплывают на поверхность и мучают нас. Малыш, сделавший первые шаги, еще слишком слаб, чтобы отомстить своим обидчикам. А взрослый, затаивший злобу на отца, как правило, не причиняет ему физического вреда. Если человек не страдает душевной болезнью, то как бы ни бунтовало его подсознание, оно бессильно совершить физическое возмездие и потому ищет другие каналы.
Люсиль. Мое подсознание вовсе не бессильно…
Сампсон. Готов согласиться. Но тогда возникает законный вопрос: обладает ли ваше сознание аналогичной силой?
Люсиль. Господи, что мне делать?
Сампсон. Психоанализ не дает однозначных ответов, а помогает самому человеку найти приемлемое решение. Я могу вас направить, но я не в силах отогнать ваши страхи… А страшит вас главным образом парапсихический дар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176