Ленгли прислушался, но голосов было слишком
много. Все же создавалось впечатление, что играют музыканты - слишком
отличалась гамма. Он пробурчал вполголоса Блостейну:
- Я всегда думал, что после Бетховена трудно написать что-либо новее,
и вот мы оказались где-то в отдаленном будущем, и я прав.
- Аминь, - сказал физик. Его узкое, длинноносое лицо казалось унылым.
Чантхаваар направил их к хозяину, который был невероятно толстым и
багровым, но не без властности в маленьких черных глазах.
Лэнгли произнес положенные фразы, которые гость одного министра
должен адресовать другому, и склонился перед ним.
- Человек из прошлого, а? - Улион прочистил горло. - Ин-терес-но.
Очень ин-терес-но. Хотелось бы как-нибудь поболтать с вами. Хр-м-пф... Ну,
как вам здесь?
- Весьма впечатляюще, мой лорд, - сказал Мацумото с непроницаемым
видом.
- Хм-м-м. Ха. Да-а. Прогресс. Изменения.
- Очень многое изменилось, мой лорд, - рискнул Ленгли. - Но еще
больше осталось без изменения.
- Хм-пф. Ха-ха. Да-а, - Улион повернулся поприветствовать кого-то.
- Хорошо подмечено, дружище, хорошо подмечено, в самом деле, - в его
голосе проскальзывали нотки смеха. Ленгли кивнул стройному молодому
человеку со щеками, покрытыми пятнами.
- Эй, сюда, давайте, выпьем.
Стол приблизился к ним, и он поднял два хрустальных бокала и передал
один из них своему собеседнику.
- Я хотел встретиться с вами, как только услышал о вашем возвращении.
Я окончил здешний университет, занимался историей. Попытка обобщения
концепций всех мыслителей, рассматривавших корреляцию искусств с основными
принципами общества.
Чантхаваар поднял одну бровь.
Его относительно простая одежда выделялась среди драгоценных и
украшенных нарядов, искрившихся вокруг них.
- И вы достигли каких-то выводов, мой друг? - спросил он.
- Несомненно, сэр. Я обнаружил двадцать семь книг, которые сходились
на мнении, что на стадии зрелости культура производит соответствующий тип
искусства, простого и мощного. Сверхдекорированные, подобные нашему -
признак вырождения государства, в котором сознание истощает дух.
- Ах, так. Встречали ли вы работу, в которой рассматриваются ранние
стадии развития поселений на Торе, когда они боролись с природой и друг с
другом и прославились, как самое драчливое племя во всей Вселенной?
Типичные образцы их искусства перекручены и запутаны больше, чем
виноградные лозы в винограднике. С другой стороны, в последние дни
Марсианской гегемонии они пришли к ящичной простоте. Читали ли вы
комментарии Сарду? Шимарип? Или девять кассет "Техники исследований"?
- Ладно, ладно, сэр. Я внесу их в мой список, но даже с работами,
которые вы мне посоветовали, он не слишком внушителен.
Чантхаваар, явно наслаждавшийся собой, приводил множество примеров
трехтысячелетней давности. Ленгли оказался предоставленным самому себе.
Какая-то весьма симпатичная женщина с глазами навыкате обняла его
руками и сообщила, что восхищена, видя человека из прошлого, и что она
уверена, что тогда была интересная эпоха, и люди тогда были мужественны.
Ленгли почувствовал облегчение, когда остролицый пожилой человек отозвал
ее, и она ушла, надув губы. Ясно, что женщина занимала подчиненное
положение в Техноне, хотя Чантхаваар как-то упоминал о некоторых
выдающихся женщинах-руководителях.
Затем он неуклюже поплелся в буфет, где утешился вкусными блюдами и
большим количеством вина. Как долго будет еще продолжаться этот фарс?
Каким-то образом он умудрился выбраться наружу.
А на улице было лето. Лето царило теперь на Земле все время - планета
вошла в межледниковый период, но с помощью человека, и в воздухе было
больше углекислоты. Если бы еще рядом была Пегги... Но Пегги умерла, и ее
нужно забыть. Он хотел побыть немного наедине с собой и с землей, в
которой она покоилась давным-давно.
Какой-то жалкий тип, невыносимо вежливый, обнял его руками за шею и
стал расспрашивать о "спальной технике" в его эпоху. Вопрос решился легко:
Ленгли отпустил его первым.
- Хочешь девочку? Ми-нистр Улион очень гостеприимен, правиль-но
сделал, что пришел, мы п-пока повеселимся, а потом цента-вриане разнесут
всех нас в п-пыль.
- Это правда, - поддержал говорившего молодой человек. - Совершенно
непонятно, почему мы поддерживаем с ними отношения. Это такие же люди, как
вы. Могли бы вы драться в ваше время, капитан Ленгли?
- Если бы было необходимо, то мы дрались бы, - проговорил американец,
- Я так и думал. Живучая порода. Вы завоевали звезды, потому что не
боялись лягнуть другого. Мы - нет. Мы стали мягкими здесь, в Солнечной
системе. Скоро будет большая драка, самая большая за последнюю тысячу лет,
а мы не знаем, как это делается.
- Вы служите в армии? - спросил Ленгли.
- Я?? - молодой человек выглядел удивленным. - Наша армия - рабы. Их
разводят и дрессируют для работы. Высшие офицеры - Министры, но...
- Ладно, а как вы оцениваете отношение вашего класса к службе?
- Ничего стоящего. Мы никуда не годны. И рабы-специалисты - тоже.
Центавриане, хотя они называют себя свободнорожденными, подходят для
драки. Если бы мы могли...
- Сынок, - сказал Ленгли измученно. - Мог бы ты взглянуть на людей с
расколотыми черепами, выпущенными кишками, ребрами, торчащими сквозь кожу?
Или в лицо человека, который пытается убить тебя?
- Нет... нет, конечно, нет. Но...
Ленгли пожал плечами. Он встречал таких и прежде, дома. Потом он
пробормотал извинения и побрел прочь. Блостейн последовал за ним, и они
перешли на английский.
- Где Боб? - спросил Ленгли.
Блостейн оскалил зубы.
- Когда я видел его в последний раз, он втрескался по уши в одну из
местных девиц. Миленькая крошка. Может, он натолкнулся на хорошую идею?
- Для него, - продолжил Ленгли.
- Но не для меня. Не сейчас, по крайней мере, когда-нибудь, -
Блостейн выглядел усталым. - Ты знаешь, я думал, что все, что мы знали,
вдруг может исчезнуть, человеческая раса научится каким-то образом
компенсировать свои чувства. Я был пацифистом, просто потому, что мог
ощущать кровавый, безмозглый фарс, как никто другой, - Блостейн тоже был
немного пьян. - А решение оказалась так просто. Оно прямо перед тобой.
Мировое правительство с зубами. Это все. Нет больше войны. Не
расстреливают людей. Не грабят источники сырья. Не расстреливают и не
сжигают маленьких детей. Я думал, что нашей тупоумной расе за те пять
тысяч лет вколотили какой-то урок здесь, дома. Вспомни, ведь на Холате
никогда не было войны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
много. Все же создавалось впечатление, что играют музыканты - слишком
отличалась гамма. Он пробурчал вполголоса Блостейну:
- Я всегда думал, что после Бетховена трудно написать что-либо новее,
и вот мы оказались где-то в отдаленном будущем, и я прав.
- Аминь, - сказал физик. Его узкое, длинноносое лицо казалось унылым.
Чантхаваар направил их к хозяину, который был невероятно толстым и
багровым, но не без властности в маленьких черных глазах.
Лэнгли произнес положенные фразы, которые гость одного министра
должен адресовать другому, и склонился перед ним.
- Человек из прошлого, а? - Улион прочистил горло. - Ин-терес-но.
Очень ин-терес-но. Хотелось бы как-нибудь поболтать с вами. Хр-м-пф... Ну,
как вам здесь?
- Весьма впечатляюще, мой лорд, - сказал Мацумото с непроницаемым
видом.
- Хм-м-м. Ха. Да-а. Прогресс. Изменения.
- Очень многое изменилось, мой лорд, - рискнул Ленгли. - Но еще
больше осталось без изменения.
- Хм-пф. Ха-ха. Да-а, - Улион повернулся поприветствовать кого-то.
- Хорошо подмечено, дружище, хорошо подмечено, в самом деле, - в его
голосе проскальзывали нотки смеха. Ленгли кивнул стройному молодому
человеку со щеками, покрытыми пятнами.
- Эй, сюда, давайте, выпьем.
Стол приблизился к ним, и он поднял два хрустальных бокала и передал
один из них своему собеседнику.
- Я хотел встретиться с вами, как только услышал о вашем возвращении.
Я окончил здешний университет, занимался историей. Попытка обобщения
концепций всех мыслителей, рассматривавших корреляцию искусств с основными
принципами общества.
Чантхаваар поднял одну бровь.
Его относительно простая одежда выделялась среди драгоценных и
украшенных нарядов, искрившихся вокруг них.
- И вы достигли каких-то выводов, мой друг? - спросил он.
- Несомненно, сэр. Я обнаружил двадцать семь книг, которые сходились
на мнении, что на стадии зрелости культура производит соответствующий тип
искусства, простого и мощного. Сверхдекорированные, подобные нашему -
признак вырождения государства, в котором сознание истощает дух.
- Ах, так. Встречали ли вы работу, в которой рассматриваются ранние
стадии развития поселений на Торе, когда они боролись с природой и друг с
другом и прославились, как самое драчливое племя во всей Вселенной?
Типичные образцы их искусства перекручены и запутаны больше, чем
виноградные лозы в винограднике. С другой стороны, в последние дни
Марсианской гегемонии они пришли к ящичной простоте. Читали ли вы
комментарии Сарду? Шимарип? Или девять кассет "Техники исследований"?
- Ладно, ладно, сэр. Я внесу их в мой список, но даже с работами,
которые вы мне посоветовали, он не слишком внушителен.
Чантхаваар, явно наслаждавшийся собой, приводил множество примеров
трехтысячелетней давности. Ленгли оказался предоставленным самому себе.
Какая-то весьма симпатичная женщина с глазами навыкате обняла его
руками и сообщила, что восхищена, видя человека из прошлого, и что она
уверена, что тогда была интересная эпоха, и люди тогда были мужественны.
Ленгли почувствовал облегчение, когда остролицый пожилой человек отозвал
ее, и она ушла, надув губы. Ясно, что женщина занимала подчиненное
положение в Техноне, хотя Чантхаваар как-то упоминал о некоторых
выдающихся женщинах-руководителях.
Затем он неуклюже поплелся в буфет, где утешился вкусными блюдами и
большим количеством вина. Как долго будет еще продолжаться этот фарс?
Каким-то образом он умудрился выбраться наружу.
А на улице было лето. Лето царило теперь на Земле все время - планета
вошла в межледниковый период, но с помощью человека, и в воздухе было
больше углекислоты. Если бы еще рядом была Пегги... Но Пегги умерла, и ее
нужно забыть. Он хотел побыть немного наедине с собой и с землей, в
которой она покоилась давным-давно.
Какой-то жалкий тип, невыносимо вежливый, обнял его руками за шею и
стал расспрашивать о "спальной технике" в его эпоху. Вопрос решился легко:
Ленгли отпустил его первым.
- Хочешь девочку? Ми-нистр Улион очень гостеприимен, правиль-но
сделал, что пришел, мы п-пока повеселимся, а потом цента-вриане разнесут
всех нас в п-пыль.
- Это правда, - поддержал говорившего молодой человек. - Совершенно
непонятно, почему мы поддерживаем с ними отношения. Это такие же люди, как
вы. Могли бы вы драться в ваше время, капитан Ленгли?
- Если бы было необходимо, то мы дрались бы, - проговорил американец,
- Я так и думал. Живучая порода. Вы завоевали звезды, потому что не
боялись лягнуть другого. Мы - нет. Мы стали мягкими здесь, в Солнечной
системе. Скоро будет большая драка, самая большая за последнюю тысячу лет,
а мы не знаем, как это делается.
- Вы служите в армии? - спросил Ленгли.
- Я?? - молодой человек выглядел удивленным. - Наша армия - рабы. Их
разводят и дрессируют для работы. Высшие офицеры - Министры, но...
- Ладно, а как вы оцениваете отношение вашего класса к службе?
- Ничего стоящего. Мы никуда не годны. И рабы-специалисты - тоже.
Центавриане, хотя они называют себя свободнорожденными, подходят для
драки. Если бы мы могли...
- Сынок, - сказал Ленгли измученно. - Мог бы ты взглянуть на людей с
расколотыми черепами, выпущенными кишками, ребрами, торчащими сквозь кожу?
Или в лицо человека, который пытается убить тебя?
- Нет... нет, конечно, нет. Но...
Ленгли пожал плечами. Он встречал таких и прежде, дома. Потом он
пробормотал извинения и побрел прочь. Блостейн последовал за ним, и они
перешли на английский.
- Где Боб? - спросил Ленгли.
Блостейн оскалил зубы.
- Когда я видел его в последний раз, он втрескался по уши в одну из
местных девиц. Миленькая крошка. Может, он натолкнулся на хорошую идею?
- Для него, - продолжил Ленгли.
- Но не для меня. Не сейчас, по крайней мере, когда-нибудь, -
Блостейн выглядел усталым. - Ты знаешь, я думал, что все, что мы знали,
вдруг может исчезнуть, человеческая раса научится каким-то образом
компенсировать свои чувства. Я был пацифистом, просто потому, что мог
ощущать кровавый, безмозглый фарс, как никто другой, - Блостейн тоже был
немного пьян. - А решение оказалась так просто. Оно прямо перед тобой.
Мировое правительство с зубами. Это все. Нет больше войны. Не
расстреливают людей. Не грабят источники сырья. Не расстреливают и не
сжигают маленьких детей. Я думал, что нашей тупоумной расе за те пять
тысяч лет вколотили какой-то урок здесь, дома. Вспомни, ведь на Холате
никогда не было войны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53