Другая рука рядом с кругом, нарисованным мелом вокруг трех блестящих стреляных гильз. Глаза подростка были открыты. Ноги в носках задраны вверх. Детектив Гринэ взглядом остановил Джона, продолжая делать пометки в блокноте.
Из-за ограждения доносились звуки борьбы, бормотание и вопли:
— Мой мальчик! Где мой мальчик?
Башмаки зашаркали по асфальту.
Окрик полицейского:
— Стоять!
Чернокожая женщина лет тридцати и ее мать бежали по переулку, преследуемые полицейским, потерявшим в пылу погони фуражку.
— Билли! Билли! — вопила мать. — Биллииии!
Гринэ, его напарник и криминалист образовали живую стену между подбежавшей женщиной и парнем, лежащим на земле. Партнеру Гринэ удалось схватить мать за руки. Она сделала еще один нетвердый шаг и начала оседать.
— О Билли! Билли! Билли!
— Иисус, Боже милостивый, о, мой Бог не Иисус, — рыдала бабушка.
Однако у нее хватило сил помочь Гринэ и его напарнику поднять свою дочь на ноги.
— Не здесь, — мягко сказал Гринэ. — Здесь не место. Не сейчас. Позже. Не сейчас.
— Я хочу видеть моего сына! Я хочу видеть моего Билли, он хороший мальчик, он ходит в школу, он собирался пойти... Ему холодно, его надо согреть, скажите доктору, он...
Пока они бережно, под руки уводили ее прочь, она все пыталась оглянуться.
— О Боже! О Боже, нет, нет Бога, нет Бога!
Бабушка прижалась головой к ее плечу. Полицейские вывели женщин за желтую ленту.
— Его обувь! — причитала мать. — Где его обувь? Его новые кроссовки, я только вчера купила их для него! Он был такой... Где его обувь?
Гринэ, его долговязый белый партнер и Джон наблюдали, как они уходят.
Медленно, очень медленно Гринэ повернулся. Его бешеные глаза встретились с глазами Джона.
И он набросился на Джона.
Прижал его к кирпичной стене.
— Тэй! — воскликнул его напарник. — Не наезжай!
Успокойся!
У Джона помутилось сознание, дыхание перехватило, он молотил кулаками по воздуху.
Нет. Не надо.
— Ну, все, уймись! — продолжал увещевать напарник Гринэ. Но попытки оттащить его в сторону не предпринимал.
— Вот! — вопил Гринэ, брызгая слюной. — Вот! Что скажешь об этом? Что твое долбаное Центральное разведывательное знает про это? Что ты знаешь, ты, хренов самовлюбленный белый сукин сын, корчащий из себя спасителя мира? Каких-то четырнадцать хреновых лет, а этот парень уже мертв! Кого винить в этом дерьме, а? Вы, Центральное разведывательное! Скажите мне, ты скажи мне, как он сюда попал. Что вы сделали, чтобы этого не произошло? Делаете мир безопасным? Для кого? Для моих детей? А как, черт подери, вы собираетесь это сделать, позволив им получить в руки оружие, а в сердце пулю? Какой выбор, черт подери, оставляет им ваше треклятое Центральное разведывательное?
— Полегче, Тэй, — попробовал опять вступиться его партнер. — Все нормально. Он-то здесь при чем.
Гринэ сверкнул глазами. Толкнул Джона, однако не сильно. Отступил. Чернокожий сын-отец-муж-детектив повернулся, направился к желтой ленте. Долговязый напарник Гринэ поправил на Джоне костюм, сказал:
— Никогда не стоит приближаться к полицейскому офицеру на месте преступления без предупреждения. Тебе могло крепко достаться.
— Я вовсе не хотел этого, — сказал Джон.
Белый полицейский многозначительно поднял указательный палец к небу. Пошел вслед за Гринэ, стараясь держаться к нему поближе.
Джон остался у стены.
Когда Гринэ вернулся, его взгляд был подернут дымкой.
— Итак, — сказал он Джону, — ты звонил мне.
— Ты оставил послание на двери моего дома.
— Мой шеф получил уйму посланий от ваших людей. Во всех говорилось, что они не хотят разговаривать. Скажем так — пока не хотят, — добавил Гринэ.
— Если я помогу тебе, то, возможно, и ты поможешь мне.
— С какой радости, хотел бы знать, я должен тебе помогать?
— Потому что мы делаем общее дело.
Гринэ покачал головой:
— Ты действительно в это веришь?
— Да.
— Хм.
— Зачем я тебе понадобился? — спросил Джон. — Что тебе известно?
— Затем, чтобы хорошенько дать тебе промеж глаз.
— Зачем?
— Затем, чтобы ты не пытался отыметь меня.
— Я уже говорил — ты не в моем вкусе. — Джон отошел от стены. Прошел дальше вниз по переулку. Он не оборачивался, однако чувствовал, что Гринэ идет за ним вслед.
Все, что они могли видеть, это мешки с мусором, ожидающие, когда их соберут, и желтая лента, перекрывающая вход с противоположной стороны переулка.
Когда они отошли достаточно далеко, Джон сказал:
— Если у тебя есть что-нибудь, то рано или поздно мы это обнаружим. Черт, вы все равно скажете нам, чтобы заманить в ловушку. Поэтому почему бы не рассказать сейчас?
— Одно из веских слов в «вещественных доказательствах» за физикой, — сказал полицейский. — Тебе известно про траектории?
— Достаточно много.
— Тогда можешь нас похвалить, нам удалось восстановить траекторию пули, и она свидетельствует, что пуля, которой был убит Фрэнк Мэтьюс, была выпущена с тротуара или из машины, стоявшей на противоположной стороне улицы, а вовсе не прилетела неизвестно откуда и не свалилась с неба.
— Физика — это религия, не наука.
— Большое жюри может с тобой не согласиться.
— Я ничего не видел, — сказал Джон.
— Значит, тебе следует получше раскрыть свои глаза. — Гринэ повернулся к нему. — И следует рас сказать мне то, что тебе известно.
Джон тяжело вздохнул:
— Я знаю... Не надо выпускать это дело из рук, но и не надо давить. Не сейчас. Еще не время.
— Может, расскажешь мне хоть что-нибудь?
— Нет. — Джон посмотрел на полицейского. — Устроить засаду для того, чтобы убить кого-нибудь в условиях городского движения, — это абсурд. Вы должны знать, какой маршрут выберет жертва, необходимы хорошая погода и отсутствие каких-либо помех между стреляющим и жертвой...
— Ты же говорил, что пули — это не по твоей части.
— В вашей версии слишком много неизвестных величин, — сказал Джон.
— Но шансы сильно возрастают, если у тебя есть сообщник, сидящий в машине. — Гринэ улыбнулся. — Некто, кто в состоянии «подсказать» маршрут, время, место. Некто, кто доставит «мишень» в нужное место. И все, о чем убийце нужно побеспокоиться, это хорошенько подготовиться, нажать курок и без суеты убраться. Человек, находящийся внутри, даже прикроет их отход своим враньем.
— Ты считаешь, что я так поступил?
— Кто знает, что он может «продать» жюри, — ответил Гринэ.
— Они никогда не купятся на это. И ты так не поступишь.
— Единственное слабое место в моей версии то, что ты был слишком близко к «мишени». Пули иногда непостоянны. Ты, возможно, проходил это в учебке, — добавил Гринэ. Он пожал плечами: — Десантник, рейнджер, «зеленый берет» — просто суперсолдат какой-то. Обычный запрос в Пентагон, не в ЦРУ. Конечно, орел-полковник, который позвонил непосредственно мне, полюбопытствовал, зачем мне эта информация.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Из-за ограждения доносились звуки борьбы, бормотание и вопли:
— Мой мальчик! Где мой мальчик?
Башмаки зашаркали по асфальту.
Окрик полицейского:
— Стоять!
Чернокожая женщина лет тридцати и ее мать бежали по переулку, преследуемые полицейским, потерявшим в пылу погони фуражку.
— Билли! Билли! — вопила мать. — Биллииии!
Гринэ, его напарник и криминалист образовали живую стену между подбежавшей женщиной и парнем, лежащим на земле. Партнеру Гринэ удалось схватить мать за руки. Она сделала еще один нетвердый шаг и начала оседать.
— О Билли! Билли! Билли!
— Иисус, Боже милостивый, о, мой Бог не Иисус, — рыдала бабушка.
Однако у нее хватило сил помочь Гринэ и его напарнику поднять свою дочь на ноги.
— Не здесь, — мягко сказал Гринэ. — Здесь не место. Не сейчас. Позже. Не сейчас.
— Я хочу видеть моего сына! Я хочу видеть моего Билли, он хороший мальчик, он ходит в школу, он собирался пойти... Ему холодно, его надо согреть, скажите доктору, он...
Пока они бережно, под руки уводили ее прочь, она все пыталась оглянуться.
— О Боже! О Боже, нет, нет Бога, нет Бога!
Бабушка прижалась головой к ее плечу. Полицейские вывели женщин за желтую ленту.
— Его обувь! — причитала мать. — Где его обувь? Его новые кроссовки, я только вчера купила их для него! Он был такой... Где его обувь?
Гринэ, его долговязый белый партнер и Джон наблюдали, как они уходят.
Медленно, очень медленно Гринэ повернулся. Его бешеные глаза встретились с глазами Джона.
И он набросился на Джона.
Прижал его к кирпичной стене.
— Тэй! — воскликнул его напарник. — Не наезжай!
Успокойся!
У Джона помутилось сознание, дыхание перехватило, он молотил кулаками по воздуху.
Нет. Не надо.
— Ну, все, уймись! — продолжал увещевать напарник Гринэ. Но попытки оттащить его в сторону не предпринимал.
— Вот! — вопил Гринэ, брызгая слюной. — Вот! Что скажешь об этом? Что твое долбаное Центральное разведывательное знает про это? Что ты знаешь, ты, хренов самовлюбленный белый сукин сын, корчащий из себя спасителя мира? Каких-то четырнадцать хреновых лет, а этот парень уже мертв! Кого винить в этом дерьме, а? Вы, Центральное разведывательное! Скажите мне, ты скажи мне, как он сюда попал. Что вы сделали, чтобы этого не произошло? Делаете мир безопасным? Для кого? Для моих детей? А как, черт подери, вы собираетесь это сделать, позволив им получить в руки оружие, а в сердце пулю? Какой выбор, черт подери, оставляет им ваше треклятое Центральное разведывательное?
— Полегче, Тэй, — попробовал опять вступиться его партнер. — Все нормально. Он-то здесь при чем.
Гринэ сверкнул глазами. Толкнул Джона, однако не сильно. Отступил. Чернокожий сын-отец-муж-детектив повернулся, направился к желтой ленте. Долговязый напарник Гринэ поправил на Джоне костюм, сказал:
— Никогда не стоит приближаться к полицейскому офицеру на месте преступления без предупреждения. Тебе могло крепко достаться.
— Я вовсе не хотел этого, — сказал Джон.
Белый полицейский многозначительно поднял указательный палец к небу. Пошел вслед за Гринэ, стараясь держаться к нему поближе.
Джон остался у стены.
Когда Гринэ вернулся, его взгляд был подернут дымкой.
— Итак, — сказал он Джону, — ты звонил мне.
— Ты оставил послание на двери моего дома.
— Мой шеф получил уйму посланий от ваших людей. Во всех говорилось, что они не хотят разговаривать. Скажем так — пока не хотят, — добавил Гринэ.
— Если я помогу тебе, то, возможно, и ты поможешь мне.
— С какой радости, хотел бы знать, я должен тебе помогать?
— Потому что мы делаем общее дело.
Гринэ покачал головой:
— Ты действительно в это веришь?
— Да.
— Хм.
— Зачем я тебе понадобился? — спросил Джон. — Что тебе известно?
— Затем, чтобы хорошенько дать тебе промеж глаз.
— Зачем?
— Затем, чтобы ты не пытался отыметь меня.
— Я уже говорил — ты не в моем вкусе. — Джон отошел от стены. Прошел дальше вниз по переулку. Он не оборачивался, однако чувствовал, что Гринэ идет за ним вслед.
Все, что они могли видеть, это мешки с мусором, ожидающие, когда их соберут, и желтая лента, перекрывающая вход с противоположной стороны переулка.
Когда они отошли достаточно далеко, Джон сказал:
— Если у тебя есть что-нибудь, то рано или поздно мы это обнаружим. Черт, вы все равно скажете нам, чтобы заманить в ловушку. Поэтому почему бы не рассказать сейчас?
— Одно из веских слов в «вещественных доказательствах» за физикой, — сказал полицейский. — Тебе известно про траектории?
— Достаточно много.
— Тогда можешь нас похвалить, нам удалось восстановить траекторию пули, и она свидетельствует, что пуля, которой был убит Фрэнк Мэтьюс, была выпущена с тротуара или из машины, стоявшей на противоположной стороне улицы, а вовсе не прилетела неизвестно откуда и не свалилась с неба.
— Физика — это религия, не наука.
— Большое жюри может с тобой не согласиться.
— Я ничего не видел, — сказал Джон.
— Значит, тебе следует получше раскрыть свои глаза. — Гринэ повернулся к нему. — И следует рас сказать мне то, что тебе известно.
Джон тяжело вздохнул:
— Я знаю... Не надо выпускать это дело из рук, но и не надо давить. Не сейчас. Еще не время.
— Может, расскажешь мне хоть что-нибудь?
— Нет. — Джон посмотрел на полицейского. — Устроить засаду для того, чтобы убить кого-нибудь в условиях городского движения, — это абсурд. Вы должны знать, какой маршрут выберет жертва, необходимы хорошая погода и отсутствие каких-либо помех между стреляющим и жертвой...
— Ты же говорил, что пули — это не по твоей части.
— В вашей версии слишком много неизвестных величин, — сказал Джон.
— Но шансы сильно возрастают, если у тебя есть сообщник, сидящий в машине. — Гринэ улыбнулся. — Некто, кто в состоянии «подсказать» маршрут, время, место. Некто, кто доставит «мишень» в нужное место. И все, о чем убийце нужно побеспокоиться, это хорошенько подготовиться, нажать курок и без суеты убраться. Человек, находящийся внутри, даже прикроет их отход своим враньем.
— Ты считаешь, что я так поступил?
— Кто знает, что он может «продать» жюри, — ответил Гринэ.
— Они никогда не купятся на это. И ты так не поступишь.
— Единственное слабое место в моей версии то, что ты был слишком близко к «мишени». Пули иногда непостоянны. Ты, возможно, проходил это в учебке, — добавил Гринэ. Он пожал плечами: — Десантник, рейнджер, «зеленый берет» — просто суперсолдат какой-то. Обычный запрос в Пентагон, не в ЦРУ. Конечно, орел-полковник, который позвонил непосредственно мне, полюбопытствовал, зачем мне эта информация.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90