— Как на нас могли напасть? — взревел Ландес. — Что могло случиться с отрядом хорошо вооруженных всадников? Да в праздник к тому же! Ты должен был подождать!
— Отец, успокойся, — попросил Нед.
— В самом деле, возьмите себя в руки, — прошептал лорд Бенаре.
— Ах, если бы ты не убежал от нас, Ньял! — посетовал Адлер.
— Ах, если бы ты плавал получше! — вспылил Ньял.
— Или ты не так торопился! — отрубил Ландес. Бенаре нетерпеливо взмахнул рукой:
— Так мы ни до чего не договоримся! — Он повернулся к Ньялу. — В связи с тем, что ты начал церемонию без нас, возникло несколько вопросов. Ты выступал перед собравшимися сегодня утром. Я не слышал всей речи, но вожди Других обратились ко мне за разъяснениями. Великаны, в частности, были совершенно расстроены. Они тревожатся из-за какого-то из своих пророчеств. Они говорят, что ты предлагаешь нам готовиться к еще одной войне.
— Нет, я только сказал, чтобы мы были бдительнее.
— Но почему?
Ньял колебался.
— Я пришел к выводу, что эйкон виновен в смерти моего отца и брата.
— Что за нелепость! — вскипел от злости Ландес. — Телерхайд был убит троллями, и мы все видели, что Брэндом умер от болезни! Как можешь ты утверждать, что его убили?
Вспомнив свою клятву Сине, Ньял прикусил губу.
— Я не могу сказать вам, откуда я это знаю, но это так. Был тайный сговор и убийство.
— На каком основании ты заявляешь, что твоего брата убили? — спросил Бенаре.
— Сводного брата! — поправил его Адлер, оторвавшись от созерцания дождя. В палатке воцарилась тишина, как после удара грома.
— Это правда? — спросил Бенаре.
Яркая краска залила шею Ньяла.
— Да, — ответил он. — Телерхайд сказал мне об этом незадолго до гибели.
— Твоя мать, должно быть, оказывала внимание оборванцам из Гаркинского леса! — хмыкнул Адлер.
— Возьми свои слова назад! — крикнул Ньял.
— Почему, если это правда? Ты — ублюдок! — Адлер потянулся за своим наполненным вином кубком. — Твоя мать открыто опозорила Телерхайда. По-видимому, наш великий вождь у себя дома был не таким могущественным, как среди нас.
Ньял ухватил Адлера за куртку и рывком поставил лорда на ноги.
— Лжец!
Адлер, защищаясь, ударил Ньяла кулаком, и они оба повалились на землю, ругаясь на чем свет стоит и молотя друг друга. Лорды растащили их.
— Какой позор! — прогремел Ландес. — Вы попрали святость Завета Драконихи!
— Мне жаль, милорд, — пробормотал Адлер, осторожно трогая пальцем разбитую губу. — Я прошу прощения у Совета.
Нед и Бенаре прижали Ньяла к опорному столбу.
— Выйдем отсюда, и я рассчитаюсь с тобой раз и навсегда! — в ярости кричал Ньял, пытаясь вырваться.
— Хватит! — рявкнул Ландес. — Ньял, утихомирься! Адлер, держи себя в руках. Ты оскорбил его происхождение. Я предлагаю держать их обоих взаперти до конца церемоний!
Лорды хором выразили согласие.
— Адлер, я полагаюсь на твое честное слово, что ты никуда не выйдешь. Ньял, ты останешься здесь под стражей, пока не остынешь.
— Мы не можем ставить на место Камень без представителя Кровелла, — сказал Бенаре, когда Ньял затих. — Для эйкона это было бы триумфом.
— Да, вы правы. — Ландес досадливо покачал головой. — Значит, он должен появиться, но под клятвой Драконихе. Ты навлек на себя позор, Ньял. Ты ни с кем не будешь говорить и будешь под охраной до конца церемоний. Если ты не сможешь сдерживаться, я оставлю тебя под охраной даже во время тоста в честь твоей помолвки! Ты понял?
— Да, сэр, — пробормотал Ньял, враждебно глядя на Адлера.
Глава 18
Той ночью Руф уснул так крепко, что Сина не могла его добудиться. Конюхи тихо ушли, как только стемнело. К этому времени Сина поняла, что Ньял не вернется и не приведет Фаллона и что никто ей не поможет. Руф Наб метался в горячке, выкрикивая имена Телерхайда и остальных друзей. Наверное, звал их в бой. А Сина вела свою битву. Она разговаривала с гномом голосами его друзей, успокаивала его, убеждала жить, ходить, быть сильным. Страх, который она чувствовала поначалу, сменился злостью, и эта злость вылилась в стремление сохранить жизнь воина-гнома. Сина запретила себе думать о нем, как об умирающем. Потирая свое золотое кольцо Целительницы, она представляла Руфа здоровым и смеющимся, говорящим Фаллону, что она — лучший целитель, чем чародей. Под утро лампа замерцала и погасла. В конюшне стало холодно и сыро. Сина сменила припарку и встала на колени рядом с гномом. Она исцеляла его в своих мыслях, пока не почувствовала, что кольцо Целительницы на ее пальце сильно разогрелось.
Тусклый рассвет уже разгонял темноту в стойле, когда гному стало лучше. Жар спал, дыхание выровнялось, лицо посветлело. Свернувшись калачиком, как ребенок, положив ладонь под щеку, Руф Наб погрузился в спокойный, тихий сон. Сина не чувствовала ни радости, ни удивления. Для нее это было тем единственным результатом, который и следовало ожидать.
Руф спал недолго, а когда проснулся, Сина помогла ему переодеться в сухое — та одежда, что была на нем, промокла от пота, — и покормила овсянкой. Когда Руф снова спокойно уснул, Сина накинула плащ и вышла во двор.
Было пасмурно. Горы на западе, за Гаркинским лесом, стояли окутанные облаками. С моря дул холодный ветер, бодрящий и освежающий, прогоняющий запахи конюшни и болезни. Сина поднялась по ступеням на зубчатую стену и долго стояла, слушая крики чаек, ссорящихся на крыше кухни, и рокот прибоя, бьющегося об утесы далеко внизу. Она закрыла глаза, трижды глубоко вдохнула и молча поблагодарила Китру за исцеление Руфа.
Замок начал просыпаться. С крепостной стены Сина увидела эйкона в великолепной малиновой мантии — он шел через двор к храму.
Сина вернулась в конюшню, чтобы еще раз взглянуть на гнома. Убедившись, что Руф спит нормально, она ушла из Обители и поспешила к Кудрявому Лугу. От дождя и передвижения большого числа народа дорога раскисла, идти по ней было трудно, но вскоре Сина свернула на проторенную тропу, ведущую по склону к роще. Последователи Древней Веры, вымокшие за ночь в шатрах, начали собираться вокруг Камня, некоторые выглядели весьма так себе.
Фаллона Сина нашла в другом конце луга. Чародей стоял на коленях под исполинским дубом, глаза его были закрыты, голова опущена. Левая рука, словно на плече друга, лежала на шершавой коре дерева. Наконец Фаллон открыл глаза — красные, воспаленные — и, увидев Сину, кивнул ей.
— А, Сина, доброе утро. — Он поморщился и осторожно потер лоб тонкими длинными пальцами. — Надеюсь, в один прекрасный день я найду траву, которая сможет излечить похмелье после эльфийского бренди. — Держась за ствол, он с трудом встал на ноги. — А как там доблестный Руф Наб?
— Ему было очень плохо, Мастер. Разве Ньял не нашел вас?
— Нашел, нашел.
— Вы должны были прийти, — сердито сказала девушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103