Они были испуганы и обеспокоены. Многие люди разделяли эти чувства, но, как бывает по кончине любого великого мужа, нашлись и такие, кто втайне ликовал.
Погребальный костер сложили на вершине Холма Единорога. Нужно было ждать прибытия Фаллона, чтобы были соблюдены ритуалы, которые сопровождают похороны великого героя. Глубокая тишина воцарилась в Кровелле. Прибывали соболезнующие.
Резкие птичьи крики пикси донесли известие до Фаллона, и быстроногий единорог великанов доставил его в Кровелл ближе к вечеру второго дня после убийства. Смотреть на Фаллона было смешно — сидя позади великана, чародей цеплялся за шерсть на спине Ур Логги. Все они взмокли от пота после скачки из Гаркинского леса. Фаллон повидал Брэндона. Тот замкнулся и скрывал свои чувства под маской официальности. Ньял же сторонился гостей и откровенно горевал.
Погребальный костер был готов. Маленькая процессия извилистой тропой пошла к вершине холма. Кроме Неда и Ландеса, Адлер с Бенаре были единственными северными лордами, кто услышал известие вовремя, чтобы успеть на похороны. Чтобы добраться до Кровелла, они сутки ехали из Элии — города Адлера на побережье. Финн Дарга пришел со своей группой пикси. Когда Фаллон разжег факельный огонь, пикси выпустили в воздух град стрел. Ур Логга встал на колени рядом с чародеем и завертел своими длинными пальцами палочку для разжигания огня. Когда пламя вспыхнуло, каждый скорбящий запалил факел и положил его в костер.
Сина молча стояла рядом с Ньялом до самого заката и в сумерках. А костер горел и горел. Когда взошла луна, Сина ушла, чтобы помочь Фаллону в гадании на углях. Она простояла на коленях рядом с чародеем всю ночь. Ее слезы падали рядом с его слезами. На рассвете девушка принесла Фаллону хлеба и немного бренди.
— Что вы видели, Мастер? — спросила она.
— У меня нет Дара Пророчества, — ответил он глухим голосом. — Я не видел ничего.
Последней церемонией было «Прощание», проводимое традиционно у устья логова Матери-Драконихи высоко в Троллевых горах. Пещера представляла собой глубокую расселину в сизой скале. Из расселины выбивались клубы сернистого пара. Считалось, что это пламя дыхания Драконихи греет камни вокруг пещеры и поэтому там никогда не застывает лед, даже глубокой зимой. Темный вход был не очень велик: три великана не смогли бы встать там рядом.
Широкий уступ ближе к входу в пещеру сильно сужался и не мог вместить десятков скорбящих, приехавших изо всех уголков Морбихана. Семьи пикси, оборванные лесные эльфы и торжественные великаны вперемежку с зажиточными людьми-крестьянами и состоятельными гномами теснились перед нагретыми камнями у входа и в беспорядке растянулись по тропе, которая зигзагами пересекала поверхность утеса. Перед входом в пещеру хлопали на ветру красочные флаги, разрывая тишину, охватившую горы.
Брэндон, новый повелитель Кровелла, опустился на колени перед темным отверстием в скале. Только его губы шевелились, когда он шептал священные слова, повествуя Драконихе о смерти героя. Брэндон исхудал, ожесточился. Сразу за ним стоял на коленях Ньял, опустив голову, словно погруженный в раздумья. В шаге от братьев, там, где уступ расширялся, стояли на коленях Царственные Другие и северные лорды. Брэндон закончил священное слово. Он обернулся, протянул руку брату. Ньял, выведенный неожиданно из печальной задумчивости, подвинулся к Брэндону.
— Я клянусь, — прошептал Брэндон хрипло, — своей жизнью и жизнью моего брата, я клянусь тебе, Бессмертная Дракониха, что смерть моего отца будет отомщена! — Его глаза горели, и только несколько лордов в первом ряду заметили: Брэндон сжал руку Ньяла с такой силой, что младший брат сморщился от боли.
Брэндон встал и поднял тяжелый щит Телерхайда, сохранивший следы нападения. Герб Кровелла, двуглавый дракон на бордовом поле, зловеще уставился на собравшихся, когда новый повелитель Кровелла повесил щит на резной столб перед устьем пещеры. Брэндон постоял минуту, склонив голову, затем повернулся лицом к остальным лордам.
Ньял первым шагнул вперед, опустился на одно колено:
— Я признаю тебя законным повелителем Кровелла и вручаю тебе мой меч и мою жизнь.
Брэндон сжал руку Ньяла и поднял его на ноги.
Толстяк Ландес, почерневший от горя, прошел по каменистой земле, немного хромая из-за старой раны, полученной в битве за Гаркин. Он пожал руку Брэндона и прошептал хрипло:
— Брэндон, я признаю тебя новым повелителем Кровелла. Прими мою дружбу и поддержку.
— Благодарю вас, лорд Ландес, — ответил Брэндон. Они обнялись.
Следом подошел Нед.
— Повелитель лорд Кровелла, — не стал распространяться он. Нед пожал Брэндону руку, и голубые глаза сверкнули на его красивом лице, как драгоценные камни.
Один за другим остальные лорды признавали Брэндона и занимали свои места в ряду справа от него. В течение прошедшей погребальной недели они неоднократно приносили как ритуальные, так и самые искренние соболезнования. «Прощание» было заключительной церемонией, в которой все поворачивались лицом к будущему.
Когда к Брэндону подошел Фаллон, все умолкли. Чародей, бывший ростом чуть выше Ньяла, посмотрел на нового повелителя снизу вверх и провел руками в воздухе, приводя жизнь Брэндона в гармонию с Законом. Затем, не проронив ни слова, он занял свое место слева от Брэндона. Один-единственный чародей, а справа — два десятка лордов.
Как правило, только люди-мужчины участвовали в «Прощании», ибо только люди считали Дракониху святой покровительницей воинов. Но Телерхайд был не только человеком-героем, но и первым Полководцем Пяти Племен.
По обыкновению быстрый и энергичный, Финн Дарга вышел вперед.
— Мои поздравления, новый повелитель Кровелла, — сказал он высоким звенящим голосом. — Пикси Морбихана поддерживают тебя.
Запела серебряная труба, и к устью пещеры пробралась эльфийская королева. Ее крошечное личико опухло от слез, в длинные золотые волосы были вплетены желтые и оранжевые ленты — эльфийские цвета траура. Миниатюрная даже для эльфа, она двигалась с величественной грацией, почти смешной для того, кто росточком всего по пояс человеку. Королева была первой женщиной из всех племен, участвующей в такой церемонии.
— Милый, милый Брэндон, бедный сиротка! — закричала она.
Брэндон вежливо наклонился к ней и удивился, когда она поцеловала его в щеку долгим поцелуем. От королевы пахло эльфийским бренди.
Следующим подошел Мэрдок— снефид гномов. Он говорил мало, о его чувствах сказали его суровое лицо и мрачный взгляд. Изо всех племен люди и гномы были самыми близкими друг другу по обычаям и воинственности. Мэрдок и его сын Руф Наб были Телерхайду дороже многих людей.
Возвышающиеся надо всеми два великанских короля были последними из Других.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Погребальный костер сложили на вершине Холма Единорога. Нужно было ждать прибытия Фаллона, чтобы были соблюдены ритуалы, которые сопровождают похороны великого героя. Глубокая тишина воцарилась в Кровелле. Прибывали соболезнующие.
Резкие птичьи крики пикси донесли известие до Фаллона, и быстроногий единорог великанов доставил его в Кровелл ближе к вечеру второго дня после убийства. Смотреть на Фаллона было смешно — сидя позади великана, чародей цеплялся за шерсть на спине Ур Логги. Все они взмокли от пота после скачки из Гаркинского леса. Фаллон повидал Брэндона. Тот замкнулся и скрывал свои чувства под маской официальности. Ньял же сторонился гостей и откровенно горевал.
Погребальный костер был готов. Маленькая процессия извилистой тропой пошла к вершине холма. Кроме Неда и Ландеса, Адлер с Бенаре были единственными северными лордами, кто услышал известие вовремя, чтобы успеть на похороны. Чтобы добраться до Кровелла, они сутки ехали из Элии — города Адлера на побережье. Финн Дарга пришел со своей группой пикси. Когда Фаллон разжег факельный огонь, пикси выпустили в воздух град стрел. Ур Логга встал на колени рядом с чародеем и завертел своими длинными пальцами палочку для разжигания огня. Когда пламя вспыхнуло, каждый скорбящий запалил факел и положил его в костер.
Сина молча стояла рядом с Ньялом до самого заката и в сумерках. А костер горел и горел. Когда взошла луна, Сина ушла, чтобы помочь Фаллону в гадании на углях. Она простояла на коленях рядом с чародеем всю ночь. Ее слезы падали рядом с его слезами. На рассвете девушка принесла Фаллону хлеба и немного бренди.
— Что вы видели, Мастер? — спросила она.
— У меня нет Дара Пророчества, — ответил он глухим голосом. — Я не видел ничего.
Последней церемонией было «Прощание», проводимое традиционно у устья логова Матери-Драконихи высоко в Троллевых горах. Пещера представляла собой глубокую расселину в сизой скале. Из расселины выбивались клубы сернистого пара. Считалось, что это пламя дыхания Драконихи греет камни вокруг пещеры и поэтому там никогда не застывает лед, даже глубокой зимой. Темный вход был не очень велик: три великана не смогли бы встать там рядом.
Широкий уступ ближе к входу в пещеру сильно сужался и не мог вместить десятков скорбящих, приехавших изо всех уголков Морбихана. Семьи пикси, оборванные лесные эльфы и торжественные великаны вперемежку с зажиточными людьми-крестьянами и состоятельными гномами теснились перед нагретыми камнями у входа и в беспорядке растянулись по тропе, которая зигзагами пересекала поверхность утеса. Перед входом в пещеру хлопали на ветру красочные флаги, разрывая тишину, охватившую горы.
Брэндон, новый повелитель Кровелла, опустился на колени перед темным отверстием в скале. Только его губы шевелились, когда он шептал священные слова, повествуя Драконихе о смерти героя. Брэндон исхудал, ожесточился. Сразу за ним стоял на коленях Ньял, опустив голову, словно погруженный в раздумья. В шаге от братьев, там, где уступ расширялся, стояли на коленях Царственные Другие и северные лорды. Брэндон закончил священное слово. Он обернулся, протянул руку брату. Ньял, выведенный неожиданно из печальной задумчивости, подвинулся к Брэндону.
— Я клянусь, — прошептал Брэндон хрипло, — своей жизнью и жизнью моего брата, я клянусь тебе, Бессмертная Дракониха, что смерть моего отца будет отомщена! — Его глаза горели, и только несколько лордов в первом ряду заметили: Брэндон сжал руку Ньяла с такой силой, что младший брат сморщился от боли.
Брэндон встал и поднял тяжелый щит Телерхайда, сохранивший следы нападения. Герб Кровелла, двуглавый дракон на бордовом поле, зловеще уставился на собравшихся, когда новый повелитель Кровелла повесил щит на резной столб перед устьем пещеры. Брэндон постоял минуту, склонив голову, затем повернулся лицом к остальным лордам.
Ньял первым шагнул вперед, опустился на одно колено:
— Я признаю тебя законным повелителем Кровелла и вручаю тебе мой меч и мою жизнь.
Брэндон сжал руку Ньяла и поднял его на ноги.
Толстяк Ландес, почерневший от горя, прошел по каменистой земле, немного хромая из-за старой раны, полученной в битве за Гаркин. Он пожал руку Брэндона и прошептал хрипло:
— Брэндон, я признаю тебя новым повелителем Кровелла. Прими мою дружбу и поддержку.
— Благодарю вас, лорд Ландес, — ответил Брэндон. Они обнялись.
Следом подошел Нед.
— Повелитель лорд Кровелла, — не стал распространяться он. Нед пожал Брэндону руку, и голубые глаза сверкнули на его красивом лице, как драгоценные камни.
Один за другим остальные лорды признавали Брэндона и занимали свои места в ряду справа от него. В течение прошедшей погребальной недели они неоднократно приносили как ритуальные, так и самые искренние соболезнования. «Прощание» было заключительной церемонией, в которой все поворачивались лицом к будущему.
Когда к Брэндону подошел Фаллон, все умолкли. Чародей, бывший ростом чуть выше Ньяла, посмотрел на нового повелителя снизу вверх и провел руками в воздухе, приводя жизнь Брэндона в гармонию с Законом. Затем, не проронив ни слова, он занял свое место слева от Брэндона. Один-единственный чародей, а справа — два десятка лордов.
Как правило, только люди-мужчины участвовали в «Прощании», ибо только люди считали Дракониху святой покровительницей воинов. Но Телерхайд был не только человеком-героем, но и первым Полководцем Пяти Племен.
По обыкновению быстрый и энергичный, Финн Дарга вышел вперед.
— Мои поздравления, новый повелитель Кровелла, — сказал он высоким звенящим голосом. — Пикси Морбихана поддерживают тебя.
Запела серебряная труба, и к устью пещеры пробралась эльфийская королева. Ее крошечное личико опухло от слез, в длинные золотые волосы были вплетены желтые и оранжевые ленты — эльфийские цвета траура. Миниатюрная даже для эльфа, она двигалась с величественной грацией, почти смешной для того, кто росточком всего по пояс человеку. Королева была первой женщиной из всех племен, участвующей в такой церемонии.
— Милый, милый Брэндон, бедный сиротка! — закричала она.
Брэндон вежливо наклонился к ней и удивился, когда она поцеловала его в щеку долгим поцелуем. От королевы пахло эльфийским бренди.
Следующим подошел Мэрдок— снефид гномов. Он говорил мало, о его чувствах сказали его суровое лицо и мрачный взгляд. Изо всех племен люди и гномы были самыми близкими друг другу по обычаям и воинственности. Мэрдок и его сын Руф Наб были Телерхайду дороже многих людей.
Возвышающиеся надо всеми два великанских короля были последними из Других.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103