не сделавшись понятней, она потеряла часть прежней притягательности, как загадка, которая не имеет решения. Он сложил карту и закрыл книгу, но не вернул ее в застекленный шкаф, к предшественникам и собратьям, а припрятал под ситцевыми оборками пухлого кресла, чтобы сразу достать в следующий раз.
— Если это битва, — произнес он, — то кого с кем?
— Вот именно, что если, — заметила Лайлак, сидевшая скрестив ноги в кресле.
Старая география
Тейси первой отправилась в то место, где было решено на сей раз устроить пикник. На своем любовно ухоженном велосипеде она летела по старым дорогам и новым тропам, а за нею следовал Тони Бак, которого по ее просьбе пригласили на пикник в качестве гостя. Лили и Люси ехали не из дома, так как утром совершили один немаловажный визит (их послала Тейси). Поэтому в старый фургончик сели: Элис (за руль), двоюродная бабушка Клауд (рядом с нею) и Смоки (у дверцы); сзади поместились Док, Мамди и Софи, а на самом заднем сиденье — Оберон, скрестивший ноги, и песик Спарк, который обыкновенно метался во время движения взад-вперед (быть может, ему не нравилось перемещаться без участия лап). Хватило бы места и для Лайлак, но ей оно не понадобилось.
— Танагра, — заметил Оберон, обращаясь к Доку.
— Нет, горихвостка.
— Черная, с красным…
— Нет. — Док поднял палеи. — Танагра вся красная, с черным крылом. Горихвостка в основном черная, с красными пятнышками… — Он похлопал себя по нагрудным карманам.
На изрезанной колеями окольной дороге, которая вела к месту пикника, фургончик сильно затрясло; все его сочленения протестующе завизжали. Дейли Элис заметила, что если эта старая развалина еще движется, то только благодаря Спарку и его неустанным хождениям взад-вперед (Спарк тоже был в этом убежден); в последние годы ей так досталось, что какая-нибудь другая машина давно бы сошла с дистанции. Ее деревянные борта уже сделались серыми, как у корабля, а кожаные сиденья покрылись мелкими морщинками, как лицо тетушки Клауд, но сердце оставалось сильным. Дейли Элис узнала о привычках машины у своего отца, который (вопреки мнению Джорджа Мауса) изучил их ничуть не хуже, чем повадки горихвосток и рыжих белок. Элис пришлось перенять его знания, так как семья все росла и потребности в продовольствии у нее были бробдингнегские. О закупках на полмесяца можно было забыть. Речь шла о выводках кур, ящиках того и дюжинах другого, о дешевых оптовых закупках, о десятифунтовых упаковках моющего средства «Драдж», двухквартовых бутылях растительного масла и канистрах молока. Фургон снова и снова тащил на себе этот груз, терпением не уступая самой Элис.
— Как по-твоему, дорогая, — спросила Мамди, — надо ли забираться еще глубже? Сумеем ли мы выбраться?
— Думаю, еще немного мы проедем, — отвечала Элис.
В машине не было бы и нужды, если бы не артрит Мамди и не слабые ноги Клауд. В былые времена… Они переехали колею, и все, кроме Спарка, подскочили на сиденьях. Нырнув под тенистые кроны, Элис сбавила скорость. Она почти чувствовала ласкающие прикосновения теней к крыше машины. Былые дни исчезли из памяти, вытесненные блаженным приливом летней радости. Послышалась полумелодия первой цикады — или нескольких. Машина проехала еще несколько метров и остановилась. Спарк тоже замер.
— Ма, ты сможешь дальше пойти пешком? — спросила Элис.
— Конечно.
— Клауд?
Ответа не последовало. Все замолкли среди тишины и зелени.
— Что? А. Да, — отозвалась наконец Клауд. — Мне поможет Оберон. Я буду замыкать шествие. — Оберон хихикнул, Клауд тоже.
Когда все парами-тройками пустились в путь, Смоки спросил:
— Не по этой ли дороге, — (он поудобнее ухватил ручку плетеной корзины, которую нес вместе с Элис), — не по этой ли дороге мы шли как-то, когда…
— По этой. — Элис с улыбкой скосила на него глаза. — Верно. — Она стиснула ручку корзины, словно это была ладонь Смоки.
— Я так и думал. — Деревья на косогорах по краям дороги сделались ощутимо больше, в них прибавилось благородства и вековой древесной мудрости; кора их была толще, солидное одеяние из плюща — пышнее. Дорога, с давних пор непроезжая, зарастала молодыми деревцами. — Где-то здесь был короткий прямой путь к Вудзам.
— Ага. Это он и есть.
Кожаный саквояж, который Смоки нес на пару с Элис, оттягивал левое плечо, мешая двигаться.
— Полагаю, теперь по нему не пройти, — заметил Смоки.
Кожаный саквояж? То была плетеная корзина, та самая, куда Мамди в свое время упаковала завтрак для новобрачных.
— Следить-то некому. — Обернувшись к отцу, Элис перехватила его взгляд, тоже устремленный в лес. — Да и незачем. — И Эми Вудз, и ее муж Крис давно умерли — этим летом исполнилось десять лет.
— Меня поражает, — проговорил Смоки, — что большая часть этой географии выпала у меня из памяти.
Элис промямлила что-то невнятное.
— Я и понятия не имел, что здесь проходит та самая дорога.
— Ну, может, это и не она.
Опираясь одной рукой на плечо Оберона, а другой на тяжелую трость, Клауд осторожно ступала меж камней. У нее выработалась манера постоянно шевелить губами, словно бы жевать. Если бы она узнала, что все это видят, она бы огорчилась до крайности. Поделать с этой привычкой Клауд ничего не могла, поэтому вопреки очевидности убедила себя, что окружающие ничего не замечают.
— Ты молодец, что взвалил на себя свою старую тетку, — сказала она Оберону.
— Тетя Клауд, я хочу спросить о книге, которую написали твои отец и мать. Это действительно их книга?
— Какая книга, дорогой?
— Об архитектуре. Правда, по большей части о других вещах.
— Я думала, эти книги заперты на ключ.
Пропустив ее слова мимо ушей, Оберон спросил:
— Все, что там сказано, верно?
— Что именно?
Уточнить вопрос было невозможно.
— Там сзади есть схема. Это схема битвы?
— Мне такое никогда не приходило в голову. Битвы! Ты так считаешь?
Видя ее удивление, Оберон засомневался.
— А по-твоему, что это?
— Не могу сказать.
Оберон ждал, что Клауд попытается, по крайней мере, что-то предположить, угадать, но она только жевала губами и молча двигалась вперед. Напрашивался вывод, что дело не в незнании, а в том, что ей как-то запрещено говорить.
— Это тайна?
— Тайна! — Клауд хмыкнула. Она вновь была удивлена, словно никогда прежде об этом не думала. — Так ты считаешь, это тайна? Что же, что ж, быть может, так оно и есть… Мы, похоже, отстаем, тебе не кажется?
Оберон сдался. Ладонь старой леди тяжело покоилась на его плече. Вдали, там, где дорога устремлялась в горку, а затем ныряла вниз, виднелся серебристо-зеленый пейзаж в обрамлении мощных деревьев. Казалось, они наклоняются и простирают свои обросшие листьями руки, чтобы предложить эту картину путникам. Оберон и Клауд проводили взглядом родных, которые, одолев подъем, устремились через древесный портал на залитое солнечным светом пространство, осмотрелись и исчезли под горкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205
— Если это битва, — произнес он, — то кого с кем?
— Вот именно, что если, — заметила Лайлак, сидевшая скрестив ноги в кресле.
Старая география
Тейси первой отправилась в то место, где было решено на сей раз устроить пикник. На своем любовно ухоженном велосипеде она летела по старым дорогам и новым тропам, а за нею следовал Тони Бак, которого по ее просьбе пригласили на пикник в качестве гостя. Лили и Люси ехали не из дома, так как утром совершили один немаловажный визит (их послала Тейси). Поэтому в старый фургончик сели: Элис (за руль), двоюродная бабушка Клауд (рядом с нею) и Смоки (у дверцы); сзади поместились Док, Мамди и Софи, а на самом заднем сиденье — Оберон, скрестивший ноги, и песик Спарк, который обыкновенно метался во время движения взад-вперед (быть может, ему не нравилось перемещаться без участия лап). Хватило бы места и для Лайлак, но ей оно не понадобилось.
— Танагра, — заметил Оберон, обращаясь к Доку.
— Нет, горихвостка.
— Черная, с красным…
— Нет. — Док поднял палеи. — Танагра вся красная, с черным крылом. Горихвостка в основном черная, с красными пятнышками… — Он похлопал себя по нагрудным карманам.
На изрезанной колеями окольной дороге, которая вела к месту пикника, фургончик сильно затрясло; все его сочленения протестующе завизжали. Дейли Элис заметила, что если эта старая развалина еще движется, то только благодаря Спарку и его неустанным хождениям взад-вперед (Спарк тоже был в этом убежден); в последние годы ей так досталось, что какая-нибудь другая машина давно бы сошла с дистанции. Ее деревянные борта уже сделались серыми, как у корабля, а кожаные сиденья покрылись мелкими морщинками, как лицо тетушки Клауд, но сердце оставалось сильным. Дейли Элис узнала о привычках машины у своего отца, который (вопреки мнению Джорджа Мауса) изучил их ничуть не хуже, чем повадки горихвосток и рыжих белок. Элис пришлось перенять его знания, так как семья все росла и потребности в продовольствии у нее были бробдингнегские. О закупках на полмесяца можно было забыть. Речь шла о выводках кур, ящиках того и дюжинах другого, о дешевых оптовых закупках, о десятифунтовых упаковках моющего средства «Драдж», двухквартовых бутылях растительного масла и канистрах молока. Фургон снова и снова тащил на себе этот груз, терпением не уступая самой Элис.
— Как по-твоему, дорогая, — спросила Мамди, — надо ли забираться еще глубже? Сумеем ли мы выбраться?
— Думаю, еще немного мы проедем, — отвечала Элис.
В машине не было бы и нужды, если бы не артрит Мамди и не слабые ноги Клауд. В былые времена… Они переехали колею, и все, кроме Спарка, подскочили на сиденьях. Нырнув под тенистые кроны, Элис сбавила скорость. Она почти чувствовала ласкающие прикосновения теней к крыше машины. Былые дни исчезли из памяти, вытесненные блаженным приливом летней радости. Послышалась полумелодия первой цикады — или нескольких. Машина проехала еще несколько метров и остановилась. Спарк тоже замер.
— Ма, ты сможешь дальше пойти пешком? — спросила Элис.
— Конечно.
— Клауд?
Ответа не последовало. Все замолкли среди тишины и зелени.
— Что? А. Да, — отозвалась наконец Клауд. — Мне поможет Оберон. Я буду замыкать шествие. — Оберон хихикнул, Клауд тоже.
Когда все парами-тройками пустились в путь, Смоки спросил:
— Не по этой ли дороге, — (он поудобнее ухватил ручку плетеной корзины, которую нес вместе с Элис), — не по этой ли дороге мы шли как-то, когда…
— По этой. — Элис с улыбкой скосила на него глаза. — Верно. — Она стиснула ручку корзины, словно это была ладонь Смоки.
— Я так и думал. — Деревья на косогорах по краям дороги сделались ощутимо больше, в них прибавилось благородства и вековой древесной мудрости; кора их была толще, солидное одеяние из плюща — пышнее. Дорога, с давних пор непроезжая, зарастала молодыми деревцами. — Где-то здесь был короткий прямой путь к Вудзам.
— Ага. Это он и есть.
Кожаный саквояж, который Смоки нес на пару с Элис, оттягивал левое плечо, мешая двигаться.
— Полагаю, теперь по нему не пройти, — заметил Смоки.
Кожаный саквояж? То была плетеная корзина, та самая, куда Мамди в свое время упаковала завтрак для новобрачных.
— Следить-то некому. — Обернувшись к отцу, Элис перехватила его взгляд, тоже устремленный в лес. — Да и незачем. — И Эми Вудз, и ее муж Крис давно умерли — этим летом исполнилось десять лет.
— Меня поражает, — проговорил Смоки, — что большая часть этой географии выпала у меня из памяти.
Элис промямлила что-то невнятное.
— Я и понятия не имел, что здесь проходит та самая дорога.
— Ну, может, это и не она.
Опираясь одной рукой на плечо Оберона, а другой на тяжелую трость, Клауд осторожно ступала меж камней. У нее выработалась манера постоянно шевелить губами, словно бы жевать. Если бы она узнала, что все это видят, она бы огорчилась до крайности. Поделать с этой привычкой Клауд ничего не могла, поэтому вопреки очевидности убедила себя, что окружающие ничего не замечают.
— Ты молодец, что взвалил на себя свою старую тетку, — сказала она Оберону.
— Тетя Клауд, я хочу спросить о книге, которую написали твои отец и мать. Это действительно их книга?
— Какая книга, дорогой?
— Об архитектуре. Правда, по большей части о других вещах.
— Я думала, эти книги заперты на ключ.
Пропустив ее слова мимо ушей, Оберон спросил:
— Все, что там сказано, верно?
— Что именно?
Уточнить вопрос было невозможно.
— Там сзади есть схема. Это схема битвы?
— Мне такое никогда не приходило в голову. Битвы! Ты так считаешь?
Видя ее удивление, Оберон засомневался.
— А по-твоему, что это?
— Не могу сказать.
Оберон ждал, что Клауд попытается, по крайней мере, что-то предположить, угадать, но она только жевала губами и молча двигалась вперед. Напрашивался вывод, что дело не в незнании, а в том, что ей как-то запрещено говорить.
— Это тайна?
— Тайна! — Клауд хмыкнула. Она вновь была удивлена, словно никогда прежде об этом не думала. — Так ты считаешь, это тайна? Что же, что ж, быть может, так оно и есть… Мы, похоже, отстаем, тебе не кажется?
Оберон сдался. Ладонь старой леди тяжело покоилась на его плече. Вдали, там, где дорога устремлялась в горку, а затем ныряла вниз, виднелся серебристо-зеленый пейзаж в обрамлении мощных деревьев. Казалось, они наклоняются и простирают свои обросшие листьями руки, чтобы предложить эту картину путникам. Оберон и Клауд проводили взглядом родных, которые, одолев подъем, устремились через древесный портал на залитое солнечным светом пространство, осмотрелись и исчезли под горкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205