Все это недоступно нашему разумению, ибо мы сами — персонажи истории, а посему заглянуть за пределы ее не властны. Мы — люди и гномы, виры и Исполины — можем только прожить свою жизнь. И прожить ее так, чтобы достойна она была упоминания в этой истории.
Звучный голос гнома смолк, и каменный зал наполнился тишиной. Казалось, даже самый камень его стен слушал рассказ и теперь ждал продолжения. Но Сказитель молча улыбнулся, потом поклонился публике и вернулся на свое место на скамье.
Постепенно в каменном зале поднялся гул, подобный гулкой барабанной дроби, звучащей где-то вдалеке, и Ривен увидел, что гномы бьют себя кулаками в грудь, выражая тем самым свое одобрение. Шум все усиливался. Айса, Байклин и Ратаган тоже присоединились к аплодисментам.
Ривен, не отрываясь, смотрел на голубое пламя в центре зала, где только что был Сказитель. Теперь он получил все ответы и понял, что нужно от него Мингнишу.
Он взглянул на Джиннет. Захваченная рассказом, она не заметила, как капюшон ее плаща упал, и ссадина у ее рта была видна теперь даже при свете неяркого пламени. Глаза ее были пусты, лицо оставалось непроницаемым.
Сгарр Диг, или Арат-Гор, как называли его Гномы. Все это время он знал, что гора эта — ключ ко всему, что случилось в то летнее утро, когда умерла Дженни. Он знал, что поиск его завершится у Неприступного Пика. Потому что там все и началось.
Магия и история, облеченные в слова. Всегда все сводилось к ним. И теперь Ривен знал — почему.
То, что случилось тем утром на Сгарр Диге, каким-то образом высвободило те силы, которые гномы запрятали там. И погибшая Дженни стала их воплощением, распахнув запечатанную Дверь из того мира в этот. Тормод говорил, что темноволосая девушка — существо, сотворенное из чистой магии. Из той самой магии, что была сейчас сокрыта и в нем. Они с Дженни теперь обладали властью, позволяющей им сохранить этот мир или его уничтожить. Мир, который был бесконечен даже в своих сказаниях. И Ривен стал его Сказителем. И он не только черпал вдохновение из Мингниша, но и создавал его своим словом. Дженни мертва, но магия воплотилась в ее образе, и теперь он бродит по Мингнишу. И ищет его — Ривена.
Ему предстояла еще одна встреча. И нельзя было опоздать на нее.
Но дело не только в этом. Связь между ним и Мингнишем возникла задолго до смерти Дженни — и в результате родились его романы. И Джиннет… которая становилась все больше и больше похожа на Дженни, с каждым шагом, который приближал ее к Алой горе. Какова ее роль во всем этом? Это еще предстоит узнать.
Гномы уже вставали и покидали зал. Ривен вдруг сообразил, что на какое-то время он полностью ушел в себя и не видел ничего вокруг. Перед ним стоял Тормод.
— Получил ты свои ответы? — негромко спросил гном.
Ривен поднялся. Его друзья смотрели на него во все глаза, словно бы ожидая откровения. Он невольно улыбнулся.
— По-моему, да. Теперь я знаю, куда мне нужно идти. И у меня есть идея. Насчет того, что мне нужно сделать.
Тормод удовлетворенно кивнул.
— Вы должны отправляться как можно скорее. Мне донесли, что в горах поднимается буря, а Гресхорн всегда был суров к путникам, даже в лучшие времена. Ваше снаряжение уже готово.
— Вам пришлось повозиться, — заметил Ривен.
— Вам уже недалеко идти, — отозвался Тормод, — если цель ваша там, где я думаю. Но путь туда — не из легких. Мы вам покажем тропу, которая прямиком выведет вас к горе.
— Спасибо. — Ривен обвел взглядом лица друзей. Суровый Айса с прищуренными глазами, в которых явственно проглядывало нетерпение, неунывающий, как всегда, Ратаган, — лишь ранние морщины прорезали его лоб. Байклин — серьезный, с иронической улыбкой, и Джиннет, с ее ссадинами и отчаянием во взгляде, от которого у Ривена щемило сердце.
— Я полагаю, что теперь мы готовы, — сказал он твердо.
19
Снег слепил своей белизной, сияя под ярким солнечным светом, так что путникам приходилось щуриться, чтобы не разболелись глаза. Безоблачное небо поднималось над ними голубым куполом, покоившимся на вершинах гор, окружавших долину со всех сторон. Ривен примерно прикинул их высоту. Где-то двенадцать тысяч футов. Он жадно втянул в себя чистый, животворный горный воздух. Он знал эти горы. Он увидел их с другой стороны, но узнал их. Отсюда он различал вдали изгиб Квиллинского хребта, Сгарр-нан-Гиллеан, Сгарр-Алисдайр, Сгарр-на-Банахдиш… Все те горы, на которые он восходил когда-то, лежали сейчас перед ним. Восхождение будет нелегким делом. А если погода испортится вновь, то практически неосуществимым.
Он бросил взгляд на Джиннет. Свежий воздух вернул румянец ее щекам, глаза ее вновь заблестели. Крепкий ветер, сдувающий снег с вершин, теперь развевал ее волосы. Казалось, что в ней больше не было ничего чужого: ее лицо столь же знакомо ему, как свое. Он отвел взгляд.
Гномы проводили их вверх по бесконечной спиральной лестнице, что была вырублена в скале и вывела их наружу, на покрытую накидкой снега вершину, с которой открывался вид на северную оконечность хребта. Тормод сообщил, что Стэйр лежит на расстоянии одного дня пути, и что заклятие, которое гномы наложили когда-то на Алую гору, теперь снято. Ривен не спрашивал — как. У него было такое чувство, что в этом мире не одни они могли общаться на уровне магии.
Попрощавшись с путниками, гномы закрыли за ними каменную дверь и удалились в свое подземелье, не оставив после себя никакого следа, кроме чуть примятого снега в том месте, где была дверь.
Вот и все. Теперь рядом не было никого, с кем путники могли бы посоветоваться, никого, чья мудрость могла бы помочь им понять, что делать дальше. Теперь Ривену придется рассчитывать лишь на себя.
Конец уже близко.
— Надеюсь, ты знаешь дорогу, Байклин; — обратился он к Смуглолицему.
— В жизни ее не забуду, — ответил Байклин, — хоти я выходил не отсюда. Я шел низом, вдоль неглубокой долины, что лежит по другую сторону хребта. Но мне будет несложно сориентироваться.
Ривен поправил ремень рюкзака, что впился ему в плечо.
— Тогда пошли.
Гномы хорошо снарядили их. Дали теплую одежду, сшитую из шкур оленя, отороченную мехом, подозрительно напоминавшим шерсть исполинов. Ноги их были обуты в ботинки с железными шипами, — что-то вроде кошек, — у каждого имелись при себе трос и ледоруб. На долгом своем веку гномам пришлось пережить не одну зиму в горах, так что, надо отдать им должное, они знали толк в походном снаряжении, пусть даже Ратаган с Айсой и поглядывали на эту необычную для них экипировку с некоторым сомнением.
С трудом они продвигались вперед. Первым шел Байклин, потом — Ривен, за ним — Айса и Джиннет. Ратаган замыкал колонну. Они шли, проваливаясь по щиколотку в снег, шипы на ботинках цеплялись за лед, что таился под снежным покровом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Звучный голос гнома смолк, и каменный зал наполнился тишиной. Казалось, даже самый камень его стен слушал рассказ и теперь ждал продолжения. Но Сказитель молча улыбнулся, потом поклонился публике и вернулся на свое место на скамье.
Постепенно в каменном зале поднялся гул, подобный гулкой барабанной дроби, звучащей где-то вдалеке, и Ривен увидел, что гномы бьют себя кулаками в грудь, выражая тем самым свое одобрение. Шум все усиливался. Айса, Байклин и Ратаган тоже присоединились к аплодисментам.
Ривен, не отрываясь, смотрел на голубое пламя в центре зала, где только что был Сказитель. Теперь он получил все ответы и понял, что нужно от него Мингнишу.
Он взглянул на Джиннет. Захваченная рассказом, она не заметила, как капюшон ее плаща упал, и ссадина у ее рта была видна теперь даже при свете неяркого пламени. Глаза ее были пусты, лицо оставалось непроницаемым.
Сгарр Диг, или Арат-Гор, как называли его Гномы. Все это время он знал, что гора эта — ключ ко всему, что случилось в то летнее утро, когда умерла Дженни. Он знал, что поиск его завершится у Неприступного Пика. Потому что там все и началось.
Магия и история, облеченные в слова. Всегда все сводилось к ним. И теперь Ривен знал — почему.
То, что случилось тем утром на Сгарр Диге, каким-то образом высвободило те силы, которые гномы запрятали там. И погибшая Дженни стала их воплощением, распахнув запечатанную Дверь из того мира в этот. Тормод говорил, что темноволосая девушка — существо, сотворенное из чистой магии. Из той самой магии, что была сейчас сокрыта и в нем. Они с Дженни теперь обладали властью, позволяющей им сохранить этот мир или его уничтожить. Мир, который был бесконечен даже в своих сказаниях. И Ривен стал его Сказителем. И он не только черпал вдохновение из Мингниша, но и создавал его своим словом. Дженни мертва, но магия воплотилась в ее образе, и теперь он бродит по Мингнишу. И ищет его — Ривена.
Ему предстояла еще одна встреча. И нельзя было опоздать на нее.
Но дело не только в этом. Связь между ним и Мингнишем возникла задолго до смерти Дженни — и в результате родились его романы. И Джиннет… которая становилась все больше и больше похожа на Дженни, с каждым шагом, который приближал ее к Алой горе. Какова ее роль во всем этом? Это еще предстоит узнать.
Гномы уже вставали и покидали зал. Ривен вдруг сообразил, что на какое-то время он полностью ушел в себя и не видел ничего вокруг. Перед ним стоял Тормод.
— Получил ты свои ответы? — негромко спросил гном.
Ривен поднялся. Его друзья смотрели на него во все глаза, словно бы ожидая откровения. Он невольно улыбнулся.
— По-моему, да. Теперь я знаю, куда мне нужно идти. И у меня есть идея. Насчет того, что мне нужно сделать.
Тормод удовлетворенно кивнул.
— Вы должны отправляться как можно скорее. Мне донесли, что в горах поднимается буря, а Гресхорн всегда был суров к путникам, даже в лучшие времена. Ваше снаряжение уже готово.
— Вам пришлось повозиться, — заметил Ривен.
— Вам уже недалеко идти, — отозвался Тормод, — если цель ваша там, где я думаю. Но путь туда — не из легких. Мы вам покажем тропу, которая прямиком выведет вас к горе.
— Спасибо. — Ривен обвел взглядом лица друзей. Суровый Айса с прищуренными глазами, в которых явственно проглядывало нетерпение, неунывающий, как всегда, Ратаган, — лишь ранние морщины прорезали его лоб. Байклин — серьезный, с иронической улыбкой, и Джиннет, с ее ссадинами и отчаянием во взгляде, от которого у Ривена щемило сердце.
— Я полагаю, что теперь мы готовы, — сказал он твердо.
19
Снег слепил своей белизной, сияя под ярким солнечным светом, так что путникам приходилось щуриться, чтобы не разболелись глаза. Безоблачное небо поднималось над ними голубым куполом, покоившимся на вершинах гор, окружавших долину со всех сторон. Ривен примерно прикинул их высоту. Где-то двенадцать тысяч футов. Он жадно втянул в себя чистый, животворный горный воздух. Он знал эти горы. Он увидел их с другой стороны, но узнал их. Отсюда он различал вдали изгиб Квиллинского хребта, Сгарр-нан-Гиллеан, Сгарр-Алисдайр, Сгарр-на-Банахдиш… Все те горы, на которые он восходил когда-то, лежали сейчас перед ним. Восхождение будет нелегким делом. А если погода испортится вновь, то практически неосуществимым.
Он бросил взгляд на Джиннет. Свежий воздух вернул румянец ее щекам, глаза ее вновь заблестели. Крепкий ветер, сдувающий снег с вершин, теперь развевал ее волосы. Казалось, что в ней больше не было ничего чужого: ее лицо столь же знакомо ему, как свое. Он отвел взгляд.
Гномы проводили их вверх по бесконечной спиральной лестнице, что была вырублена в скале и вывела их наружу, на покрытую накидкой снега вершину, с которой открывался вид на северную оконечность хребта. Тормод сообщил, что Стэйр лежит на расстоянии одного дня пути, и что заклятие, которое гномы наложили когда-то на Алую гору, теперь снято. Ривен не спрашивал — как. У него было такое чувство, что в этом мире не одни они могли общаться на уровне магии.
Попрощавшись с путниками, гномы закрыли за ними каменную дверь и удалились в свое подземелье, не оставив после себя никакого следа, кроме чуть примятого снега в том месте, где была дверь.
Вот и все. Теперь рядом не было никого, с кем путники могли бы посоветоваться, никого, чья мудрость могла бы помочь им понять, что делать дальше. Теперь Ривену придется рассчитывать лишь на себя.
Конец уже близко.
— Надеюсь, ты знаешь дорогу, Байклин; — обратился он к Смуглолицему.
— В жизни ее не забуду, — ответил Байклин, — хоти я выходил не отсюда. Я шел низом, вдоль неглубокой долины, что лежит по другую сторону хребта. Но мне будет несложно сориентироваться.
Ривен поправил ремень рюкзака, что впился ему в плечо.
— Тогда пошли.
Гномы хорошо снарядили их. Дали теплую одежду, сшитую из шкур оленя, отороченную мехом, подозрительно напоминавшим шерсть исполинов. Ноги их были обуты в ботинки с железными шипами, — что-то вроде кошек, — у каждого имелись при себе трос и ледоруб. На долгом своем веку гномам пришлось пережить не одну зиму в горах, так что, надо отдать им должное, они знали толк в походном снаряжении, пусть даже Ратаган с Айсой и поглядывали на эту необычную для них экипировку с некоторым сомнением.
С трудом они продвигались вперед. Первым шел Байклин, потом — Ривен, за ним — Айса и Джиннет. Ратаган замыкал колонну. Они шли, проваливаясь по щиколотку в снег, шипы на ботинках цеплялись за лед, что таился под снежным покровом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120