Я даже не знаю твоего имени, но это решило твою жизнь. Я не был готов позволить ей уйти. — Он снова посмотрел на свою королеву, свою жену, и тихо повторил: — Не был готов.
Потом король Вальедо заплакал. Его королева подняла здоровую руку, секунду поколебалась, а потом опустила ее и погладила его волосы.
В ту самую ночь, когда король Рамиро сидел у постели своей королевы, во время ужина произошла перепалка между придворными из Вальедо и людьми короля Руэнды Санчеса. Были выдвинуты обвинения, яростные и недвусмысленные. В дворцовом зале зазвенели мечи.
Семнадцать человек погибло в той схватке. Только отважное вмешательство трех клириков из Фериереса предотвратило еще худшие последствия: безоружные, с непокрытыми головами, они бросились в самую гущу кровавой схватки, высоко подняв солнечные диски.
Потом вспомнили, что делегация из Халоньи в тот вечер ужинала отдельно и не присутствовала при этой драке, словно что-то предчувствовала. Массовая резня придворных двух других королей могла принести выгоду только королю Бермудо, с этим все согласились. Некоторые из вальедцев выдвигали и более мрачные идеи, но их невозможно было подтвердить.
Утром король Бермудо и его королева послали герольда к королю Рамиро с официальным посланием, в котором прощались и молили бога о здоровье королевы — говорят, что она еще не ушла в обитель господа. Затем они уехали в сторону восходящего солнца со всей своей свитой.
Король, королева и уцелевшие придворные Руэнды уже уехали — прямо среди ночи, после схватки в зале. «Сбежали тайком, словно конокрады», — говорили некоторые из придворных Рамиро, хотя более прагматичные отмечали, что здесь они находились на земле Вальедо и их жизни угрожала реальная опасность. Наиболее трезвые указывали также, что несчастные случаи на охоте происходят сплошь и рядом, и королева Инес не первая, которую ранили таким образом.
Тем не менее большинство придворных Вальедо готовы были преследовать делегацию Руэнды вдоль берега Дюрика, как только получат приказ. Однако министр такого приказа не отдал, а король все еще сидел, запершись с королевой и ее новым лекарем.
Те, кто им прислуживал, сообщали, что королева выглядит гораздо лучше и что она, вероятно, выживет. Но по другим сведениям стрела была пропитана ядом.
Учитывая все это, последующее поведение короля Рамиро сочли ошибочным и даже недостойным мужчины. Прошло три дня, прежде чем он вышел за пределы спальни королевы и прилегающей к ней комнаты, которую использовал в качестве временного зала для совещаний. Несомненно, пора было приказывать отправиться в погоню за делегацией Руэнды, пока она не добралась до ближайшей из собственных крепостей. Несмотря на присутствие священников, очень многое указывало на то, что тетиву того лука натянула рука одного из руэндцев, а, Джад свидетель, в Эсперанье месть не нуждалась в особом поводе.
Среди всего прочего к тому времени выяснилось — никто не знал, каким образом, — что король Санчес имел наглость составить письмо, в котором претендовал на власть над Фезаной и требовал права взимать с нее дань. Очевидно, это письмо еще не отослано — зима едва закончилась, в конце концов, — но слухи об этих требованиях пошли по Карказии сразу же после отъезда руэндцев. Город Фезана платил дань Вальедо, и любому в замке были ясны последствия встречного требования.
Наблюдательные люди также указывали на то, что сам король Санчес — известный как один из лучших стрелков из лука во всех трех королевствах — подозрительно часто мазал все два дня перед утром соколиной охоты. Была ли его необычная неловкость ширмой? Намеренным притворством на тот случай, если кто-нибудь проследит за смертоносной стрелой, вылетевшей из его лука?
Не была ли эта стрела предназначена для его брата? Не могли ли эти дни неудачной стрельбы стать причиной последнего промаха, когда, наконец, стрела была послана в истинную цель? Самые циничные ловили себя на мысли о том, что не впервые один из сыновей Санчо Толстого убивает брата. Тем не менее никто не высказывал эту мысль вслух.
Безвременная смерть Раймундо, старшего сына, пока еще не забылась. Помнили и о том, что среди мрачно молчащих придворных в тот давний день молодой Родриго Бельмонте, министр Раймундо, задавал конкретные и шокирующие вопросы.
Теперь сэр Родриго далеко, в ссылке, среди неверных. Собственно говоря, его жена, родом из знатной семьи, и его юные сыновья получили приглашение присоединиться к делегации вальедцев, но Миранда Бельмонте д'Альвед а отказалась, ссылаясь на дальнее расстояние и заботы по хозяйству в отсутствие супруга. Де Шерваль, священник из Фериереса, выразил некоторое разочарование, услышав это известие. Он слыл знатоком женщин, а жена сэра Родриго была прославленной красавицей.
Одному Джаду известно, что сказал бы и как поступил бы Капитан, если бы находился здесь. Он мог бы сказать королю, что рана королевы — это божье наказание для Рамиро за его дурной поступок многолетней давности. Или с той же легкостью мог броситься в погоню за королем Руэнды — в одиночку, при необходимости, — и привезти назад его голову в мешке. Поступки Родриго Бельмонте всегда было нелегко предсказать.
Как, впрочем, и поступки Рамиро Вальедского.
Когда король наконец закончил совещаться с Жиро де Шервалем, графом Гонзалесом и несколькими из своих военных командиров, в Карказии воцарилось напряженное ожидание. Наконец-то, возможно, отправят погоню за этими подонками из Руэнды. Повод явно имелся, даже священников удалось заставить это признать. Давно пора вальедцам двинуться на запад.
Но приказа не последовало.
Рамиро появился после этих совещаний с суровым и решительным лицом. И те, с кем он беседовал, тоже. Никто, однако, ни словом не упомянул о случившемся. Было замечено, что клирик де Шерваль, как он ни шокирован и озабочен произошедшим, не выступает с осуждением.
Король Рамиро как-то неуловимо изменился, и его новые манеры тревожили придворных. Казалось, он пытается найти в себе силы и решимость. «Возможно, он собирается с духом для грядущего кровопролития», — предположил кое-кто. Это мужчинам было понятно. Весна, в любом случае, пора войн, и именно в войне храбрый человек находит истинный смысл жизни.
Никто до сих пор не мог разобраться в том, что происходит. Король не проявлял никаких намерений уехать из Карказии в Эстерен. Во все стороны послали гонцов. Один-единственный гонец был отправлен на запад вдоль реки, в направлении Руэнды. Только гонец. Не армия. В тавернах Карказии мужчины сыпали проклятиями. Никто не знал, какое послание он вез. Небольшой отряд отправился на восток. Один из его членов рассказал другу, что они направляются на пастбища Вальедо, где выращивают коней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
Потом король Вальедо заплакал. Его королева подняла здоровую руку, секунду поколебалась, а потом опустила ее и погладила его волосы.
В ту самую ночь, когда король Рамиро сидел у постели своей королевы, во время ужина произошла перепалка между придворными из Вальедо и людьми короля Руэнды Санчеса. Были выдвинуты обвинения, яростные и недвусмысленные. В дворцовом зале зазвенели мечи.
Семнадцать человек погибло в той схватке. Только отважное вмешательство трех клириков из Фериереса предотвратило еще худшие последствия: безоружные, с непокрытыми головами, они бросились в самую гущу кровавой схватки, высоко подняв солнечные диски.
Потом вспомнили, что делегация из Халоньи в тот вечер ужинала отдельно и не присутствовала при этой драке, словно что-то предчувствовала. Массовая резня придворных двух других королей могла принести выгоду только королю Бермудо, с этим все согласились. Некоторые из вальедцев выдвигали и более мрачные идеи, но их невозможно было подтвердить.
Утром король Бермудо и его королева послали герольда к королю Рамиро с официальным посланием, в котором прощались и молили бога о здоровье королевы — говорят, что она еще не ушла в обитель господа. Затем они уехали в сторону восходящего солнца со всей своей свитой.
Король, королева и уцелевшие придворные Руэнды уже уехали — прямо среди ночи, после схватки в зале. «Сбежали тайком, словно конокрады», — говорили некоторые из придворных Рамиро, хотя более прагматичные отмечали, что здесь они находились на земле Вальедо и их жизни угрожала реальная опасность. Наиболее трезвые указывали также, что несчастные случаи на охоте происходят сплошь и рядом, и королева Инес не первая, которую ранили таким образом.
Тем не менее большинство придворных Вальедо готовы были преследовать делегацию Руэнды вдоль берега Дюрика, как только получат приказ. Однако министр такого приказа не отдал, а король все еще сидел, запершись с королевой и ее новым лекарем.
Те, кто им прислуживал, сообщали, что королева выглядит гораздо лучше и что она, вероятно, выживет. Но по другим сведениям стрела была пропитана ядом.
Учитывая все это, последующее поведение короля Рамиро сочли ошибочным и даже недостойным мужчины. Прошло три дня, прежде чем он вышел за пределы спальни королевы и прилегающей к ней комнаты, которую использовал в качестве временного зала для совещаний. Несомненно, пора было приказывать отправиться в погоню за делегацией Руэнды, пока она не добралась до ближайшей из собственных крепостей. Несмотря на присутствие священников, очень многое указывало на то, что тетиву того лука натянула рука одного из руэндцев, а, Джад свидетель, в Эсперанье месть не нуждалась в особом поводе.
Среди всего прочего к тому времени выяснилось — никто не знал, каким образом, — что король Санчес имел наглость составить письмо, в котором претендовал на власть над Фезаной и требовал права взимать с нее дань. Очевидно, это письмо еще не отослано — зима едва закончилась, в конце концов, — но слухи об этих требованиях пошли по Карказии сразу же после отъезда руэндцев. Город Фезана платил дань Вальедо, и любому в замке были ясны последствия встречного требования.
Наблюдательные люди также указывали на то, что сам король Санчес — известный как один из лучших стрелков из лука во всех трех королевствах — подозрительно часто мазал все два дня перед утром соколиной охоты. Была ли его необычная неловкость ширмой? Намеренным притворством на тот случай, если кто-нибудь проследит за смертоносной стрелой, вылетевшей из его лука?
Не была ли эта стрела предназначена для его брата? Не могли ли эти дни неудачной стрельбы стать причиной последнего промаха, когда, наконец, стрела была послана в истинную цель? Самые циничные ловили себя на мысли о том, что не впервые один из сыновей Санчо Толстого убивает брата. Тем не менее никто не высказывал эту мысль вслух.
Безвременная смерть Раймундо, старшего сына, пока еще не забылась. Помнили и о том, что среди мрачно молчащих придворных в тот давний день молодой Родриго Бельмонте, министр Раймундо, задавал конкретные и шокирующие вопросы.
Теперь сэр Родриго далеко, в ссылке, среди неверных. Собственно говоря, его жена, родом из знатной семьи, и его юные сыновья получили приглашение присоединиться к делегации вальедцев, но Миранда Бельмонте д'Альвед а отказалась, ссылаясь на дальнее расстояние и заботы по хозяйству в отсутствие супруга. Де Шерваль, священник из Фериереса, выразил некоторое разочарование, услышав это известие. Он слыл знатоком женщин, а жена сэра Родриго была прославленной красавицей.
Одному Джаду известно, что сказал бы и как поступил бы Капитан, если бы находился здесь. Он мог бы сказать королю, что рана королевы — это божье наказание для Рамиро за его дурной поступок многолетней давности. Или с той же легкостью мог броситься в погоню за королем Руэнды — в одиночку, при необходимости, — и привезти назад его голову в мешке. Поступки Родриго Бельмонте всегда было нелегко предсказать.
Как, впрочем, и поступки Рамиро Вальедского.
Когда король наконец закончил совещаться с Жиро де Шервалем, графом Гонзалесом и несколькими из своих военных командиров, в Карказии воцарилось напряженное ожидание. Наконец-то, возможно, отправят погоню за этими подонками из Руэнды. Повод явно имелся, даже священников удалось заставить это признать. Давно пора вальедцам двинуться на запад.
Но приказа не последовало.
Рамиро появился после этих совещаний с суровым и решительным лицом. И те, с кем он беседовал, тоже. Никто, однако, ни словом не упомянул о случившемся. Было замечено, что клирик де Шерваль, как он ни шокирован и озабочен произошедшим, не выступает с осуждением.
Король Рамиро как-то неуловимо изменился, и его новые манеры тревожили придворных. Казалось, он пытается найти в себе силы и решимость. «Возможно, он собирается с духом для грядущего кровопролития», — предположил кое-кто. Это мужчинам было понятно. Весна, в любом случае, пора войн, и именно в войне храбрый человек находит истинный смысл жизни.
Никто до сих пор не мог разобраться в том, что происходит. Король не проявлял никаких намерений уехать из Карказии в Эстерен. Во все стороны послали гонцов. Один-единственный гонец был отправлен на запад вдоль реки, в направлении Руэнды. Только гонец. Не армия. В тавернах Карказии мужчины сыпали проклятиями. Никто не знал, какое послание он вез. Небольшой отряд отправился на восток. Один из его членов рассказал другу, что они направляются на пастбища Вальедо, где выращивают коней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160