Вся его жизнь была непрерывным вызовом их мрачному благочестию. Он платил им тем же: их образ жизни — фанатичная вера, фанатичная ненависть — оскорблял его здравый смысл, его представления о том, какой должна быть жизнь.
— Выпьешь бокал вина? — спросил он правителя Картады, намеренно провоцируя мувардийца. Возможно, это было недостойно, но он не смог удержаться.
Альмалик пожал плечами и кивнул головой. Ибн Хайран налил им вина и принес бокал Альмалику. Они чокнулись, прикоснувшись краем одного бокала к ножке другого, потом наоборот.
— Тебе потребовалось мужество, чтобы это сделать, — сказал Аммар. Он поступал правильно, признавая это.
Альмалик покачал головой, глядя на него снизу, из кресла. При свечах было видно, как он еще молод. И стоя теперь ближе, ибн Хайран разглядел на его лице признаки усталости.
— Потребовалось лишь осознать, что если ты не вернешься, то я не буду знать, что мне делать. И я очень хорошо тебя понимаю, Аммар, кое в чем. Что мне оставалось? Писать тебе умоляющие письма? Ты бы не приехал. Ты знаешь, что не приехал бы.
— Но ведь правителя Картады окружают мудрые и опытные мужи?
— Теперь ты шутишь. Не надо.
Ибн Хайран ощутил вспышку гнева, что его самого удивило. Не успев подавить ее, он резко произнес:
— Ты сам отправил меня в ссылку. Будь добр, не забывай об этом, Малик.
Свежая рана: ученик выступил против учителя в момент их общего взлета. Старая история, по правде говоря, но он никогда не думал, что это произойдет с ним. Сначала отец, потом сын.
— Я это помню, — тихо ответил Альмалик. — Я совершил ошибку, Аммар.
Слабость или сила — всегда трудно было понять. Эта черта могла бы в другое время быть признаком и того, и другого. Его отец никогда, ни разу за двадцать лет, прожитых ими вместе, не признал своей ошибки.
— Не все ошибки можно исправить. — Аммар тянул время, ждал, пока что-нибудь прояснится. За всеми этими словами лежало решение, которое необходимо было принять.
Альмалик встал.
— Я это знаю, конечно. Я здесь в надежде на то, что эту ошибку исправить можно. Чего ты хочешь, Аммар? Что я должен сказать?
Ибн Хайран несколько мгновений смотрел на него, прежде чем ответить.
— Чего я хочу? Спокойно писать, мог бы я ответить, но это было бы уверткой, правда? Жить собственной жизнью, пользуясь определенным уважением, и чтобы все это видели. Это было бы правдой, и именно поэтому мне пришлось убить твоего отца.
— Я знаю это. Знаю лучше, чем любой другой человек. — Правитель заколебался. — Аммар, я думаю, что джадиты этим летом двинутся на юг. Мой брат все еще находится у Язира ибн Карифа, в пустыне. Нам стало известно, что они строят корабли. В Абенивине. И я не знаю, каковы намерения эмира Бадира.
— Поэтому ты попытался убить мальчиков? Альмалик замигал. Это был нечестный выпад, но он был умным человеком и сыном своего отца. Он сказал:
— Значит, тех двоих убили не во время ссоры в таверне? Я так и думал. — Альмалик пожал плечами. — Разве я первый из правителей Аль-Рассана, который пытается укрепить свое положение, разделавшись с братьями? Разве не ты учил меня истории, Аммар?
Ибн Хайран улыбнулся.
— Разве я тебя критикую?
Альмалик внезапно покраснел.
— Но ты их остановил. Ты спас мальчиков. Сыновей Забиры.
— Это сделали другие. Моя роль была незначительной. Я здесь в изгнании, Альмалик, ты помнишь? Я подписал контракт в Рагозе и выполнял его.
— С моими врагами! — Теперь это был голос юноши, самообладание которого ускользало, и слова мальчишки.
Ибн Хайран почувствовал, как в него вонзилось мягкое острие. Он знал эту сторону Альмалика. Правителя Альмалика. Он сказал:
— Кажется, мы живем в мире, где границы все время смещаются. Тем труднее человеку поступать правильно.
— Аммар, нет. Твое место в Картаде. Ты всегда служил Картаде, отдавал ей все силы. — Он заколебался, потом поставил бокал и сказал: — Ты убил халифа ради моего отца, не можешь ли ты хотя бы вернуться домой ради меня?
Кажется, с пониманием очень часто приходит печаль. Этот человек по-прежнему равнялся на покойного, как и тогда, когда его отец был жив. Возможно, он будет поступать так всю свою жизнь, короткую или долгую. Проверять. Сравнивать величину любви. Требовать, чтобы его любили так же сильно и даже сильнее.
Ибн Хайран впервые задал себе вопрос: как юный правитель среагировал бы на тот плач, который Аммар написал в честь его отца? «Где собираются ныне прочие звери помельче…» И одновременно он осознал, что Забира была права: «Малик не оставит в живых наложницу, которая любила его отца».
— Не знаю, — ответил он на вопрос. — Я не знаю, где теперь мое место.
Но где-то внутри него, не успел он еще договорить, чей-то голос произнес: «Это ложь, хотя когда-то это могло быть правдой. Появилось нечто новое. Мир может меняться, и ты тоже. И мир изменился». В его голове, как ни удивительно, звучало ее имя, словно его вызванивали колокола. Он даже на мгновение удивился, почему никто в этой комнате этого не замечает.
Он продолжал, стараясь сосредоточиться:
— Следует ли мне понимать, что твой визит имеет целью сообщить об отмене моей ссылки и о приглашении вернуться на свой пост?
Он облек эти мысли в нарочито официальную форму, чтобы увести их обоих подальше от того опасного места, где они оказались после вопроса правителя! «Не можешь ли ты вернуться домой ради меня?»
Молодой правитель открыл и закрыл рот. В его глазах загорелась обида. Он чопорно ответил:
— Можешь понимать так.
— Какой именно пост?
Он снова заколебался. Альмалик не был готов к переговорам. Это прекрасно. Аммар тоже не был готов ко всему этому.
— Первым советником Картады. Разумеется. Ибн Хайран кивнул.
— И ты официально назначил своего преемника, до вступления в брак и появления законных наследников? — Эта мысль — чудовищная мысль! — пришла ему в голову только сейчас.
Один из мувардийцев у камина шевельнулся. Ибн Хайран повернулся и посмотрел на него. На этот раз этот человек не отвел взгляда, черного от ненависти. Аммар приветливо улыбнулся и медленно отпил из своего бокала, тоже не отводя глаз.
Альмалик Второй тихо спросил:
— Это твое условие, Аммар? Это мудро?
Конечно, это не было мудрым. Это было чистым безумием.
— Сомневаюсь, — беспечно ответил ибн Хайран. — Оставь это про запас. Ты уже начал переговоры о браке?
— Да, мы получили кое-какие предложения, — Альмалик говорил смущенным тоном.
— Лучше тебе поскорее принять одно из них. Убивать детей не так полезно, как зачинать их. Что ты предпринял в отношении Вальедо?
Правитель снова взял свой бокал и осушил его, потом ответил:
— Я получаю бесполезные советы, Аммар. Они ломают руки в отчаянии. Они советуют удвоить париас, потом отсрочить выплату, потом отказаться платить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
— Выпьешь бокал вина? — спросил он правителя Картады, намеренно провоцируя мувардийца. Возможно, это было недостойно, но он не смог удержаться.
Альмалик пожал плечами и кивнул головой. Ибн Хайран налил им вина и принес бокал Альмалику. Они чокнулись, прикоснувшись краем одного бокала к ножке другого, потом наоборот.
— Тебе потребовалось мужество, чтобы это сделать, — сказал Аммар. Он поступал правильно, признавая это.
Альмалик покачал головой, глядя на него снизу, из кресла. При свечах было видно, как он еще молод. И стоя теперь ближе, ибн Хайран разглядел на его лице признаки усталости.
— Потребовалось лишь осознать, что если ты не вернешься, то я не буду знать, что мне делать. И я очень хорошо тебя понимаю, Аммар, кое в чем. Что мне оставалось? Писать тебе умоляющие письма? Ты бы не приехал. Ты знаешь, что не приехал бы.
— Но ведь правителя Картады окружают мудрые и опытные мужи?
— Теперь ты шутишь. Не надо.
Ибн Хайран ощутил вспышку гнева, что его самого удивило. Не успев подавить ее, он резко произнес:
— Ты сам отправил меня в ссылку. Будь добр, не забывай об этом, Малик.
Свежая рана: ученик выступил против учителя в момент их общего взлета. Старая история, по правде говоря, но он никогда не думал, что это произойдет с ним. Сначала отец, потом сын.
— Я это помню, — тихо ответил Альмалик. — Я совершил ошибку, Аммар.
Слабость или сила — всегда трудно было понять. Эта черта могла бы в другое время быть признаком и того, и другого. Его отец никогда, ни разу за двадцать лет, прожитых ими вместе, не признал своей ошибки.
— Не все ошибки можно исправить. — Аммар тянул время, ждал, пока что-нибудь прояснится. За всеми этими словами лежало решение, которое необходимо было принять.
Альмалик встал.
— Я это знаю, конечно. Я здесь в надежде на то, что эту ошибку исправить можно. Чего ты хочешь, Аммар? Что я должен сказать?
Ибн Хайран несколько мгновений смотрел на него, прежде чем ответить.
— Чего я хочу? Спокойно писать, мог бы я ответить, но это было бы уверткой, правда? Жить собственной жизнью, пользуясь определенным уважением, и чтобы все это видели. Это было бы правдой, и именно поэтому мне пришлось убить твоего отца.
— Я знаю это. Знаю лучше, чем любой другой человек. — Правитель заколебался. — Аммар, я думаю, что джадиты этим летом двинутся на юг. Мой брат все еще находится у Язира ибн Карифа, в пустыне. Нам стало известно, что они строят корабли. В Абенивине. И я не знаю, каковы намерения эмира Бадира.
— Поэтому ты попытался убить мальчиков? Альмалик замигал. Это был нечестный выпад, но он был умным человеком и сыном своего отца. Он сказал:
— Значит, тех двоих убили не во время ссоры в таверне? Я так и думал. — Альмалик пожал плечами. — Разве я первый из правителей Аль-Рассана, который пытается укрепить свое положение, разделавшись с братьями? Разве не ты учил меня истории, Аммар?
Ибн Хайран улыбнулся.
— Разве я тебя критикую?
Альмалик внезапно покраснел.
— Но ты их остановил. Ты спас мальчиков. Сыновей Забиры.
— Это сделали другие. Моя роль была незначительной. Я здесь в изгнании, Альмалик, ты помнишь? Я подписал контракт в Рагозе и выполнял его.
— С моими врагами! — Теперь это был голос юноши, самообладание которого ускользало, и слова мальчишки.
Ибн Хайран почувствовал, как в него вонзилось мягкое острие. Он знал эту сторону Альмалика. Правителя Альмалика. Он сказал:
— Кажется, мы живем в мире, где границы все время смещаются. Тем труднее человеку поступать правильно.
— Аммар, нет. Твое место в Картаде. Ты всегда служил Картаде, отдавал ей все силы. — Он заколебался, потом поставил бокал и сказал: — Ты убил халифа ради моего отца, не можешь ли ты хотя бы вернуться домой ради меня?
Кажется, с пониманием очень часто приходит печаль. Этот человек по-прежнему равнялся на покойного, как и тогда, когда его отец был жив. Возможно, он будет поступать так всю свою жизнь, короткую или долгую. Проверять. Сравнивать величину любви. Требовать, чтобы его любили так же сильно и даже сильнее.
Ибн Хайран впервые задал себе вопрос: как юный правитель среагировал бы на тот плач, который Аммар написал в честь его отца? «Где собираются ныне прочие звери помельче…» И одновременно он осознал, что Забира была права: «Малик не оставит в живых наложницу, которая любила его отца».
— Не знаю, — ответил он на вопрос. — Я не знаю, где теперь мое место.
Но где-то внутри него, не успел он еще договорить, чей-то голос произнес: «Это ложь, хотя когда-то это могло быть правдой. Появилось нечто новое. Мир может меняться, и ты тоже. И мир изменился». В его голове, как ни удивительно, звучало ее имя, словно его вызванивали колокола. Он даже на мгновение удивился, почему никто в этой комнате этого не замечает.
Он продолжал, стараясь сосредоточиться:
— Следует ли мне понимать, что твой визит имеет целью сообщить об отмене моей ссылки и о приглашении вернуться на свой пост?
Он облек эти мысли в нарочито официальную форму, чтобы увести их обоих подальше от того опасного места, где они оказались после вопроса правителя! «Не можешь ли ты вернуться домой ради меня?»
Молодой правитель открыл и закрыл рот. В его глазах загорелась обида. Он чопорно ответил:
— Можешь понимать так.
— Какой именно пост?
Он снова заколебался. Альмалик не был готов к переговорам. Это прекрасно. Аммар тоже не был готов ко всему этому.
— Первым советником Картады. Разумеется. Ибн Хайран кивнул.
— И ты официально назначил своего преемника, до вступления в брак и появления законных наследников? — Эта мысль — чудовищная мысль! — пришла ему в голову только сейчас.
Один из мувардийцев у камина шевельнулся. Ибн Хайран повернулся и посмотрел на него. На этот раз этот человек не отвел взгляда, черного от ненависти. Аммар приветливо улыбнулся и медленно отпил из своего бокала, тоже не отводя глаз.
Альмалик Второй тихо спросил:
— Это твое условие, Аммар? Это мудро?
Конечно, это не было мудрым. Это было чистым безумием.
— Сомневаюсь, — беспечно ответил ибн Хайран. — Оставь это про запас. Ты уже начал переговоры о браке?
— Да, мы получили кое-какие предложения, — Альмалик говорил смущенным тоном.
— Лучше тебе поскорее принять одно из них. Убивать детей не так полезно, как зачинать их. Что ты предпринял в отношении Вальедо?
Правитель снова взял свой бокал и осушил его, потом ответил:
— Я получаю бесполезные советы, Аммар. Они ломают руки в отчаянии. Они советуют удвоить париас, потом отсрочить выплату, потом отказаться платить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160