Я закрыл глаза, сделал вдох, но не полный, а на три четверти, задержал воздух. И стал наводить лук, миллиметр за миллиметром. Когда он занял то положение, которое мне приблизительно было нужно, я переключил внимание на мышцы и стал оттягивать тетиву. Спина раздавалась, черпая силы у дерева. Наконечник пополз к луку, стрела двигалась по направляющей и шептала мне что-то, принимая на себя неестественное напряжение моего тела. Но звук, который она производила, был слышен только нервам ладони левой руки. Я подтянул задние зазубрины наконечника плотно к луку и стал пальцами, ладонями, руками, телом прислушиваться к луку и стреле, проверяя, все ли в порядке, – я начал своего рода предстартовый отсчет времени.
Человек находился чуть-чуть в стороне от рамочки из нитей на тетиве – моего прицельного приспособления. Мне оставалось лишь слегка передвинуть лук – и он попадет в прицел. Проблема прицеливания на уровне «вправо-влево» будет, таким образом, решена. Останется последнее – спуск тетивы. Оранжевые нейлоновые нитки Марты и мишень были совмещены – человек вошел в оранжевую рамочку. Оставалась теперь вертикальная наводка, которая всегда представляет самую серьезную проблему при стрельбе сверху вниз. Ну и, конечно, спуск тетивы. Кончик стрелы был направлен в точку, расположенную сантиметрах в десяти под его ногами; стрелу я видел своим боковым зрением, а на человека смотрел прямо. Я подправил положение лука таким образом, что казалось, будто собираюсь стрелять ему в живот. Глядя сквозь тетиву – вдоль древка стрелы – и через узкую пещеру хвои, я видел стрелу, находящуюся в невидимой плоскости, которая пересекала человека посередине.
Мы теперь составляли некое единство. И чувство какой-то странной близости между нами усилилось после того, как я замкнул его в двойной рамке из окна в хвое и моего прицела на тетиве – и то и другое я создал для него сам. И я чувствовал, что теперь он никуда от меня не денется; мне оставалось лишь разжать пальцы правой руки, позволить стреле вырваться, а левой руке следовало оставаться неподвижной и принять на себя вибрацию лука.
Все было отлажено, все было так, как надо, и лучшего нельзя было и требовать. Я находился в удобной и прочной позе, наконечник не колебался и казался превратившимся в неподвижный камень. Полностью натянутая тетива давала мне какую-то преображающую силу, но одновременно вызывала и «истерику натянутого лука», состояние, которое губительно для некоторых стрелков из лука и благодатно для других – для тех, кто может совладать с ним и заставить работать на себя.
Я был готов – оставалось выполнить два последних пункта. Человек не двигался, стоял, слегка наклонившись, но теперь он был больше повернут ко мне, чем раньше – хотя и немного. Потом он вдруг пошевелился – незначительно, но резко, – и мне пришлось преодолеть инстинктивное желание спустить тетиву. Он копнул песок одной ногой, и я впервые увидел его лицо – увидел, что у него, оказывается, есть лицо. Вся моя тщательная подготовка к выстрелу стала разваливаться. Всеми своими мышцами, кишками, сердцем я старался сохранить все так, как было. Его глаза бегали по песку, камню, по реке все быстрее и быстрее. Они плывут! Как только из-за камней появилась байдарка, мои пальцы на тетиве немедленно разжались. Я не увидел, как стрела метнулась в воздухе; он, конечно, тоже не видел ее, но несомненно слышал, как зазвенела тетива. Я так долго держал лук полностью натянутым, что в момент, когда отпускал стрелу, мне казалось – левая рука, державшая лук, превратилась в камень. В тот момент, когда я спускал тетиву, мне показалось, что человек почувствовал мое присутствие и знает, где я нахожусь. И я испугался, что моя сосредоточенность тут же рассеется. Почти так и случилось, но не совсем – сосредоточенности осталось достаточно. Прицел был взят правильно, и если левая рука не подвела, я должен был в него попасть.
Что произошло затем, для меня до сих пор остается загадкой. Дерево вздрогнуло и загудело, будто по нему сильно ударили топором, и лес вокруг меня, такой до этого момента тихий, наполнился каким-то невероятным гулом. А в следующее мгновение ствола дерева рядом со мной уже не было. Не было и лука. Большая ветка схватила меня за ногу, явно намереваясь ее оторвать. Я летел мимо ствола, спиной вниз, потом головой вниз, и что-то меня хлестало и толкало живыми, пружинящими толчками, будто руками. И сейчас я могу утверждать, что, падая, я проверял, расслаблены ли пальцы левой руки, были ли они расслаблены должным образом в момент выстрела – и убедился в том, что с пальцами было все как надо.
Но я был занят в полете не только этим: я пытался повернуться так, чтобы не удариться головой о землю, и уже, насколько помню, начал разворачивать тело – но полностью этого сделать не успел. Меня ударило сзади, и я услышал звук, похожий на треск рвущейся простыни. Подо мной что-то вмялось и сломалось – и я лежал на земле, дыхание из меня вышибло. Я чувствовал, что где-то, в каком-то месте я себе что-то сильно повредил. И тут раздался выстрел. Я не мог вскочить на ноги и стал, цепляясь руками за все что попало, отползать в сторону; за мной что-то волочилось. Снова прогремел выстрел, потом еще и еще. От дерева отскочила ветка, но выше того места, где находилась бы моя голова, если бы я стоял во весь рост. В этой стрельбе было нечто странное – это я смог определить даже несмотря на то, что был оглушен. Я поднялся на одно колено, потом из этой позиции – на ноги, и, пригибаясь и подпрыгивая как ворона, бросился за близлежащую груду камней. Скрывшись за ней, я не высовывался. Грохнул очередной выстрел. Потом я медленно поднял голову над глыбой.
Человек брел, спотыкаясь, к тому дереву, на котором я сидел несколько секунд назад. В тот момент, когда я выглянул, он находился от дерева метрах в четырех, пытаясь поднять винтовку, которая никак не поднималась. Выглядело это так, будто он возится с чем-то очень длинным, вертлявым – вроде шланга. Он выстрелил еще раз, но выстрел ушел в землю, в метре перед ним. Верхняя часть его груди была залита чем-то темным; он таял и оседал, и я увидел стрелу, болтающуюся у него в спине, чуть пониже шеи, стрела была полностью окрашена красным. Она, очевидно, пройдя его насквозь, зацепилась на нем лишь самым концом, тем местом, где находится выемка для тетивы; теперь она легко по всей своей длине вздрагивала при каждом его движении. Человек осторожно опустился на колени; рот открылся, и из него полилась кровь. Было такое впечатление, что она фонтаном бьет из земли, прямо ему в рот, – в ней был напор жидкости, под давлением вырывающейся из недр. Это напоминало родник, который вдруг забил – после того, как был резко сдвинут запиравший его камень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78