Когда она вышла из ванной, Гай все еще стоял у окна.
– Извини, – сказал он, – мне не следовало приходить сюда. Это не твоя забота.
– Ох, Гай! – Клодия, поддавшись порыву, подошла к нему и обняла. – Я рада, что ты пришел, я тоже почти не спала.
Гамильтон не высвободился из ее рук, хотя она этого ожидала… Его тело сначала напряглось, как будто он испугался, что сочувствие заставит его сломаться, но потом его руки медленно обняли ее, и он погладил рыжие волосы слегка дрожащими пальцами.
– Я, черт возьми, чувствую себя абсолютно беспомощным. – Голос его дрожал от сдерживаемого гнева, который, Клодия была уверена, лишь прикрывал его страхи. – Я хотел пойти поискать ее, но не знаю, с чего начать.
Больше всего ему нужно сейчас выспаться, но говорить об этом бесполезно. Она будет похожа на заботливую мамашу, и Гай отмахнется от нее со словами: «Как, черт возьми, я могу сейчас спать?» Что же делать? Очевидно, надо отвлечь его внимание, но как?
Оторвавшись от него, Клодия взяла телефонную трубку и, позвонив в обслуживание номеров, заказала две чашки горячего шоколада и сандвичи с цыпленком.
– Не знаю, как ты, – сказала она, – но я, когда нервничаю, должна что-нибудь съесть, так что давай поедим.
Он как-то умудрился изобразить на лице подобие улыбки – жалкое, надо сказать, подобие.
– Боюсь, тебе придется есть одной. Я в такие моменты сожалею о том, что бросил курить, потому что сейчас выкурил бы целую пачку самых длинных сигарет.
Учитывая его состояние, она не собиралась высказывать неодобрения по этому поводу.
– Если тебе очень хочется, то мы могли бы заказать еще и пачку сигарет.
– Я могу выкурить всю пачку, и в твоей комнате нечем будет дышать.
– При сложившихся обстоятельствах я не стану возражать. – Он покачал головой.
– Нет, я слишком долго не курил, так что поздно начинать снова.
Она сидела в кресле, стараясь прогнать беспокойство, от которого щемило сердце.
– Гай, не буду повторять это дважды и не пытаюсь просто утешить тебя, но вполне возможно, что они пошли куда-нибудь с этим пареньком и что-нибудь помешало им вернуться вовремя.
Они могли пойти на какую-нибудь вечеринку, где он мог выпить лишнего и не смог вовремя доставить ее назад на машине. Можно назвать сколько угодно совершенно безобидных причин, объясняющих, почему Аннушка до сих пор не вернулась.
– Да, хождение из угла в угол едва ли принесет пользу, – пробормотал Гай, взъерошивая рукой волосы, и с тяжелым вздохом опустился в другое кресло.
У него был такой измученный вид, что Клодии стало безумно жалко его. Ей хотелось уложить Гая в постель рядом с собой, обнять и убаюкать, чтобы он заснул, но она понимала, что Гай сейчас ни за что не позволит ей это сделать.
– Расскажи мне о раннем детстве Аннушки. Какая она была?
На губах его промелькнула ностальгическая улыбка.
– Она могла быть настоящим маленьким чертенком, но умела очаровать любого. Она… – Гамильтон замолчал. – Позвоню-ка я регистратору и скажу, чтобы перевели звонок сюда.
Взяв трубку, он сказал:
– Я просил позвонить мне, как только вернется моя дочь, но не хочу, чтобы меня беспокоили. Не могли бы вы передать сообщение через коллегу из номера триста девять? Это очень важно. – Гай сделал паузу. – Нет, все в порядке, спасибо. Они, должно быть, ломают голову, не понимая, что происходит, – пробормотал он, снова усаживаясь в кресло. – Удивляются, наверное, почему я просто не подсуну ей под дверь записку.
– А мог бы.
– Она сделает вид, что не заметила ее.
– Ну, ладно. А теперь продолжай, – сказала Клодия. – Ты начал рассказывать об очаровательном маленьком чертенке. Она действительно была очень озорной?
– Временами могла кого угодно довести, до белого каления, но, наверное, все дети таковы. – Гай помедлил… – Забавно, какие мелочи сохраняются в памяти… У нее была книга детских стишков, которую мы без конца перечитывали. Некоторые стихи ее очень расстраивали, особенно, стишок о старой голодной собаке Матушки Хабборт. В конце концов мне пришлось нарисовать в книге две косточки и приписать без позволения автора другую концовку.
– Что это был за стишок?
– Я теперь не помню.
Враль.
– Постарайся вспомнить. Я напомню начало.
Старая Матушка Хабборт
заглянула в кухонный шкаф,
где хранилась косточка для бедной собачки.
Но как ни грустно,
в шкафу было пусто,
и осталась голодной собачка.
Она взглянула на него, ожидая продолжения. Смущенно улыбнувшись, Гай продолжил:
В магазин сходила Матушка Хабборт
и купила свиные котлетки.
Угостила собачку,
а собачка вильнула хвостом
и сказала: «Ох, как вкусненько».
Клодия рассмеялась.
– Литературным шедевром это, конечно, не назовешь, но цель была достигнута: Аннушка успокоилась, – продолжал он. – Правда, после этого она усвоила, что позволительно что угодно писать и рисовать в книгах.
Важно было начать, а потом его уже не нужно было понукать. Он рассказал ей о том, как они отдыхали у моря, где он учил Аннушку плавать; о том, как он учил ее кататься на лыжах и как она его поначалу оскандалила.
Принесли шоколад и сандвичи, и Гай, хотя и утверждал, что; не хочет есть, съел гораздо больше, чем она. Однако он по-прежнему время от времени посматривал на часы.
Клодия молила Бога, чтобы Гаю удалось поспать и хотя бы на короткое время позабыть о своих страхах. Если бы он сейчас просто закрыл глаза…
В конце концов она пустилась на маленькую хитрость.
– Мне надо в туалет, – сказала она и, тихо закрыв за собой дверь, несколько минут сидела на краешке ванны. Потом спустила воду, на минуту открыла кран и очень осторожно вернулась в комнату.
Ее уловка сработала. Гай спал.
Она потихоньку, чтобы не разбудить его, прилегла на кровать. Часы доказывали 6.40.
О Боже, пусть она вернется поскорее. Пусть с ней все будет, в порядке. Пусть с ней не случится ничего хуже головной боли с похмелья.
Она не собиралась засыпать, но удерживать, открытыми отяжелевшие веки становилось все труднее. Когда наконец зазвонил телефон, Клодия сразу же проснулась.
– Да?
Гай тоже проснулся и насторожился.
– Большое спасибо, – сказала она в трубку, почувствовав безмерное облегчение. – Да, я передам ему. Аннушка поднимается на третий этаж, – сказала она, обращаясь к Гаю.
Он на секунду закрыл глаза, как будто без слов возблагодарил небо, хотя едва ли умел делать это. Потом метнулся к двери.
– Я ее убью!
– Гай!
Бесполезно. Он выскочил в коридор, оставив дверь нараспашку, а Клодия в напряженном ожидании осталась сидеть на кровати.
Не прошло и секунды, как она услышала его голос:
– Кто это такой, черт возьми? Где ты была?
Неужели? Клодия подкралась ближе к двери. Он стоял возле самой двери, откуда-то из глубины коридора послышался жалобный голосок:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92