Ну так знай, что из этого ничего не выйдет, так что лучше сразу откажись от этой затеи.
Быстро сообразив, что самое лучшее теперь – разыграть скуку, Клодия, пожав плечами, сказала:
– Ну что ж, желаю тебе приятно провести время. А я, пожалуй, снова схожу на пляж. Пока.
Она была почти у двери, когда раздался голос Аннушки:
– Ты в него влюбилась, да?
Глава 6
Дерзкий понимающий тон подействовал на нее, как удар ниже пояса.
Клодия оглянулась, надеясь, что успела придать лицу слегка насмешливое выражение.
– С чего ты взяла? – Аннушка пожала плечами.
– Теория вероятностей. Все разведенные, страдающие неврозами мамаши моих подруг влюблены в него. И половина учительниц тоже. Из-за этого меня и из школы не захотели исключить. Он приехал в школу и так очаровал нашу старушенцию директрису, что у нее даже противорадикулитные теплые рейтузы стали, наверное, мокрыми.
Слава Богу, что она не обладает телепатией. И все же будь очень осторожна.
– Да, он очень привлекательный мужчина, но не в моем вкусе. – Аннушка окинула ее пристальным недоверчивым взглядом темных влажных глаз.
– А какие мужчины в твоем вкусе?
Клодия издала вздох, который, она надеялась, был мечтательным.
– Прокопченный на солнце австралийский чемпион по серфингу. С довольно длинными светлыми волосами, зачесанными назад. Весельчак. Ну, сама понимаешь.
Образ этот не был взят с потолка, потому что он довольно точно соответствовал описанию Адама.
Аннушку, кажется, это убедило.
– Все равно имей в виду, что ты ему не нравишься. – Она включила телевизор. Крошечные мультипликационные человечки запрыгали по экрану с пронзительными криками: «Синдбад! Синдбад!» – а безобразный одноглазый великан с жадностью отправлял их одного за другим в огромную пасть. – Если бы нравилась, он бы ни за что не привез тебя сюда. Когда у него возникает к кому-нибудь половое влечение, отец всегда старается держать предмет своего вожделения подальше от меня, чтобы я не изгадила все дело.
Без десяти минут четыре Клодия сидела на бортике бассейна. Жара еще не спала, так что долетавшие до нее брызги доставляли удовольствие. А брызг было немало, потому что в бассейне купались дети, резвившиеся в воде, словно детеныши дельфинов.
Можно было без труда узнать мамаш по тому, как они то и дело поглядывали на купающихся, чтобы быстренько подсчитать по головам, все ли чада в наличии. По обрывкам случайно подслушанных разговоров и на основе собственных наблюдений Клодия вскоре поняла, что большинство женщин, загорающих возле бассейна, составляли жены эмигрантов, которые пришли сюда отдохнуть и понежиться на солнце со своими детишками.
Большинство, но не все. Послушав еще немного – конечно, не специально, – она узнала, что часть присутствующих составляют экипажи самолетов, отдыхающих перед обратным peйсом. Клодия проплыла десять раз от борта до, борта бассейна, столкнувшись в воде с каким-то человеком. Теперь он уселся на бортике рядом с ней. Они разговорились, лениво болтая ногами в воде. В трех футах от них из воды неожиданно появилась темноволосая голова.
– Привет, Клодия, – сказал Гай.
Холодно кивнув ее собеседнику, он снова нырнул, проплыл под водой ярдов двадцать и, покрыв остальное расстояние непринужденным кролем, выбрался из бассейна на другом конце.
– Кто это?
– Мой, так сказать, босс. Прошу прощения.
С извиняющейся улыбкой Клодия соскользнула в воду. Можно было бы обойти бассейн по суше, но ей совсем не хотелось демонстрировать свою зимнюю белизну среди этих бронзовых от аагара тел.
Гай стоял неподалеку от ее лежака и вытирался махровым полотенцем. Взяв свое полотенце, Клодия завернулась в него, изобразив нечто вроде саронга.
– Я ожидала, что вы вернетесь позднее, – сказала она.
– Жизнь полна маленьких сюрпризов. – Показав кивком головы на противоположный борт бассейна, Гамильтон спросил: – Кто это такой?
– Пилот «боинга». Он жаловался мне на свою работу и говорил, что терпеть не может подолгу находиться вдали от семьи.
– Неужели? – По насмешливому тону Гая нетрудно было догадаться, что он думает: «Наверное, просто закидывал удочку в надежде познакомиться поближе, а?»
Как бы ни тонок был его намек, Клодию рассердило, что Гамильтон считает, будто она не может отличить банальной болтовни от, приставаний с дальним прицелом. Но даже если бы к ней и приставали, то разве это его касается?
Ну, может быть, в какой-то степени касается, поскольку предполагается, что она находится на дежурстве.
– Мне не хотелось бы огорчать вас, но…
– Аннушка разорвала задания, – договорил за нее Гай.
Как хорошо, что мне не пришлось самой докладывать ему об этом.
– Я первым делом зашел к ней. – Он присел на краешек соседнего лежака, напряженно уставившись на бассейн.
Клодия поморщилась, представив себе разыгравшуюся сцену.
Отец: Покажи, что ты сделала за день.
Дочь: Пожалуйста. Только достань работу из мусорной корзинки.
Сбросив с себя полотенце, девушка уселась на краю своего лежака, обхватив руками колени.
– Я не стала поднимать шум, подумав, что это лишь раззадорит ее.
– Рад, что вы это поняли.
– Вы, наверное, дали ей нагоняй? – Гамильтон цинично фыркнул.
– Я ожидал чего-то подобного и принял меры предосторожности: сделал фотокопии со всех заданий. Так что выдал ей второй комплект и приказал продолжить работу.
– А она что сказала?
– Я не дал ей возможности сказать что-либо в ответ. Вышел из комнаты и оставил корпеть над книгами.
И вне всякого сомнения, рвать на части очередной комплект заданий.
Когда Клодия решила, что в отношениях отца с дочерью «нашла коса на камень», она явно недооценила ситуацию. Здесь речь шла скорее не о косе, наткнувшейся на камень, а о противостоянии двух железобетонных блоков. Гамильтона, во всяком случае, вполне можно было сравнить с глыбой армированного бетона.
Сейчас, когда Клодия все еще слышала слова Аннушки: «Когда у него возникает к кому-нибудь половое влечение…» – она почти желала, чтобы что-нибудь ее от него отвратило.
Однако человек не в силах избежать эротических фантазий, если сидит на солнце на опасно близком расстоянии от предмета мечтаний.
На нем были темно-синие купальные трусы, как короткие шорты, а не длинные до колен «бермуды», которые Клодия терпеть не могла. Под кожей поигрывали твердые мускулы. На Груди и ногах было довольно много волос, что указывало на наличие в организме большого количества мужских гормонов, не превращая его при этом в гориллу. Если даже в каком-нибудь месте и имелась унция лишнего жирка, то она этого не заметила.
Гай подозвал проходившего мимо официанта.
– Мне, пожалуйста, пива, – сказал он и, обернувшись к Клодии, спросил: – Вам что-нибудь принести?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Быстро сообразив, что самое лучшее теперь – разыграть скуку, Клодия, пожав плечами, сказала:
– Ну что ж, желаю тебе приятно провести время. А я, пожалуй, снова схожу на пляж. Пока.
Она была почти у двери, когда раздался голос Аннушки:
– Ты в него влюбилась, да?
Глава 6
Дерзкий понимающий тон подействовал на нее, как удар ниже пояса.
Клодия оглянулась, надеясь, что успела придать лицу слегка насмешливое выражение.
– С чего ты взяла? – Аннушка пожала плечами.
– Теория вероятностей. Все разведенные, страдающие неврозами мамаши моих подруг влюблены в него. И половина учительниц тоже. Из-за этого меня и из школы не захотели исключить. Он приехал в школу и так очаровал нашу старушенцию директрису, что у нее даже противорадикулитные теплые рейтузы стали, наверное, мокрыми.
Слава Богу, что она не обладает телепатией. И все же будь очень осторожна.
– Да, он очень привлекательный мужчина, но не в моем вкусе. – Аннушка окинула ее пристальным недоверчивым взглядом темных влажных глаз.
– А какие мужчины в твоем вкусе?
Клодия издала вздох, который, она надеялась, был мечтательным.
– Прокопченный на солнце австралийский чемпион по серфингу. С довольно длинными светлыми волосами, зачесанными назад. Весельчак. Ну, сама понимаешь.
Образ этот не был взят с потолка, потому что он довольно точно соответствовал описанию Адама.
Аннушку, кажется, это убедило.
– Все равно имей в виду, что ты ему не нравишься. – Она включила телевизор. Крошечные мультипликационные человечки запрыгали по экрану с пронзительными криками: «Синдбад! Синдбад!» – а безобразный одноглазый великан с жадностью отправлял их одного за другим в огромную пасть. – Если бы нравилась, он бы ни за что не привез тебя сюда. Когда у него возникает к кому-нибудь половое влечение, отец всегда старается держать предмет своего вожделения подальше от меня, чтобы я не изгадила все дело.
Без десяти минут четыре Клодия сидела на бортике бассейна. Жара еще не спала, так что долетавшие до нее брызги доставляли удовольствие. А брызг было немало, потому что в бассейне купались дети, резвившиеся в воде, словно детеныши дельфинов.
Можно было без труда узнать мамаш по тому, как они то и дело поглядывали на купающихся, чтобы быстренько подсчитать по головам, все ли чада в наличии. По обрывкам случайно подслушанных разговоров и на основе собственных наблюдений Клодия вскоре поняла, что большинство женщин, загорающих возле бассейна, составляли жены эмигрантов, которые пришли сюда отдохнуть и понежиться на солнце со своими детишками.
Большинство, но не все. Послушав еще немного – конечно, не специально, – она узнала, что часть присутствующих составляют экипажи самолетов, отдыхающих перед обратным peйсом. Клодия проплыла десять раз от борта до, борта бассейна, столкнувшись в воде с каким-то человеком. Теперь он уселся на бортике рядом с ней. Они разговорились, лениво болтая ногами в воде. В трех футах от них из воды неожиданно появилась темноволосая голова.
– Привет, Клодия, – сказал Гай.
Холодно кивнув ее собеседнику, он снова нырнул, проплыл под водой ярдов двадцать и, покрыв остальное расстояние непринужденным кролем, выбрался из бассейна на другом конце.
– Кто это?
– Мой, так сказать, босс. Прошу прощения.
С извиняющейся улыбкой Клодия соскользнула в воду. Можно было бы обойти бассейн по суше, но ей совсем не хотелось демонстрировать свою зимнюю белизну среди этих бронзовых от аагара тел.
Гай стоял неподалеку от ее лежака и вытирался махровым полотенцем. Взяв свое полотенце, Клодия завернулась в него, изобразив нечто вроде саронга.
– Я ожидала, что вы вернетесь позднее, – сказала она.
– Жизнь полна маленьких сюрпризов. – Показав кивком головы на противоположный борт бассейна, Гамильтон спросил: – Кто это такой?
– Пилот «боинга». Он жаловался мне на свою работу и говорил, что терпеть не может подолгу находиться вдали от семьи.
– Неужели? – По насмешливому тону Гая нетрудно было догадаться, что он думает: «Наверное, просто закидывал удочку в надежде познакомиться поближе, а?»
Как бы ни тонок был его намек, Клодию рассердило, что Гамильтон считает, будто она не может отличить банальной болтовни от, приставаний с дальним прицелом. Но даже если бы к ней и приставали, то разве это его касается?
Ну, может быть, в какой-то степени касается, поскольку предполагается, что она находится на дежурстве.
– Мне не хотелось бы огорчать вас, но…
– Аннушка разорвала задания, – договорил за нее Гай.
Как хорошо, что мне не пришлось самой докладывать ему об этом.
– Я первым делом зашел к ней. – Он присел на краешек соседнего лежака, напряженно уставившись на бассейн.
Клодия поморщилась, представив себе разыгравшуюся сцену.
Отец: Покажи, что ты сделала за день.
Дочь: Пожалуйста. Только достань работу из мусорной корзинки.
Сбросив с себя полотенце, девушка уселась на краю своего лежака, обхватив руками колени.
– Я не стала поднимать шум, подумав, что это лишь раззадорит ее.
– Рад, что вы это поняли.
– Вы, наверное, дали ей нагоняй? – Гамильтон цинично фыркнул.
– Я ожидал чего-то подобного и принял меры предосторожности: сделал фотокопии со всех заданий. Так что выдал ей второй комплект и приказал продолжить работу.
– А она что сказала?
– Я не дал ей возможности сказать что-либо в ответ. Вышел из комнаты и оставил корпеть над книгами.
И вне всякого сомнения, рвать на части очередной комплект заданий.
Когда Клодия решила, что в отношениях отца с дочерью «нашла коса на камень», она явно недооценила ситуацию. Здесь речь шла скорее не о косе, наткнувшейся на камень, а о противостоянии двух железобетонных блоков. Гамильтона, во всяком случае, вполне можно было сравнить с глыбой армированного бетона.
Сейчас, когда Клодия все еще слышала слова Аннушки: «Когда у него возникает к кому-нибудь половое влечение…» – она почти желала, чтобы что-нибудь ее от него отвратило.
Однако человек не в силах избежать эротических фантазий, если сидит на солнце на опасно близком расстоянии от предмета мечтаний.
На нем были темно-синие купальные трусы, как короткие шорты, а не длинные до колен «бермуды», которые Клодия терпеть не могла. Под кожей поигрывали твердые мускулы. На Груди и ногах было довольно много волос, что указывало на наличие в организме большого количества мужских гормонов, не превращая его при этом в гориллу. Если даже в каком-нибудь месте и имелась унция лишнего жирка, то она этого не заметила.
Гай подозвал проходившего мимо официанта.
– Мне, пожалуйста, пива, – сказал он и, обернувшись к Клодии, спросил: – Вам что-нибудь принести?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92