Она стряхнула с себя его руку и дрожащими пальцами водворила сандалию на место.
– Зачем, черт возьми, ты это сделала? Разве не тебе последние полчаса до смерти хотелось испытать дрожь от этого волшебного прикосновения?
– Да, но я не предполагала, что такое произойдет. Особенно здесь…
Она бросила виноватый взгляд на мелькавшую в двадцати ярдах впереди красную майку.
Хрипотца в его голосе усилилась.
– Ну так как? Вы согласились бы?
Черт побери! Что я должна делать? Заглянуть ему в глаза и пролепетать: «Да! О да!» – точно в сцене из какого-то сентиментального старого фильма?
– Я не думаю, что было бы правильно оставить ее в полном одиночестве, – сказала она, пытаясь унять дрожь в голосе.
– Она сама не хотела ехать.
Это не имеет значения. Девочка, конечно, не подарок, но она во многом запуталась и поэтому несчастна. Оставлять ее одну – не решение вопроса.
– Она подумала бы, что не нужна нам.
Не успела она сказать это, как тут же пожалела, что сказала. Ей не хотелось, чтобы ее иллюзии рассеялись каким-нибудь ответом вроде: «Мне совершенно безразлично, что она подумает». Она поспешила предупредить его ответ одним из своих глупых вопросов в качестве отвлекающего маневра.
– Хотите мятный леденец? – бодрым голосом спросила она, запуская руку в сумочку. – У меня были и фруктовые, но я их все съела.
На какое-то мгновение ситуация напомнила ей недавнюю сцену на пляже, когда она отпустила глупейшее замечание относительно фильма «Челюсти». Напряжение покидало его, как пар из открытой кастрюли. Он с недоумением смотрел на нее, словно пытаясь спросить: «Зачем вы это делаете?»
Она отогнула фольгу с упаковки мятных леденцов, но пачка открылась недостаточно широко, и, пока они пытались совместными усилиями открыть ее, их пальцы соприкоснулись.
Господи, помоги мне. Наверное, для меня дело приняло серьезный оборот, если я даже конфетами не могу угостить его без трепета.
Он не спеша взял леденец, и она порадовалась тому, что на ней надеты темные очки. Это ставни на окнах души. Которые по крайней мере скрывают расширение зрачков.
Не дав ему продолжить разговор, она торопливо пошла вперед.
Дорожка свернула налево вдоль стены из саманного кирпича, и, когда Клодия завернула за угол, ее ждала еще одна неожиданность. Она увидела совсем другую Аннушку. В кои-то веки она выглядела как любая нормальная девочка, которая радуется простым радостям жизни.
Пока Клодия за ней наблюдала, ее нагнал Гай.
– El hamdulillah, – холодно произнес он. – Сегодня она второй раз проявляет к чему-то интерес. Сначала это были серебряные пояса, а теперь осел.
К дереву был привязан старый сонный осел, и Аннушка гладила его голову.
– Может быть, она бы меня больше любила, будь у меня четыре ноги и хвост, – продолжал Гай.
В его насмешливом тоне она уловила отголосок того, что он сказал в бассейне, и сердце у нее защемило. По крайней мере ей показалось, что это было сердце. Что бы это ни было, она почувствовала отклик в «органе вожделения». Может быть, эти органы каким-то образом связаны друг с другом?
– Большинство девочек в этом возрасте любят животных, – сказала Клодия, пытаясь придать голосу ободряющую нотку. – Более того, большинство из них относятся к людям старше двадцати пяти лет как к особям другого вида. Жаль, что у нас нет с собой морковки. Интересно, понравится ли ему мятный леденец.
Она подошла к Аннушке и протянула ей пакетик с леденцами.
– Угости его конфеткой. Лошади, например, обожают мятные леденцы. Думаю, что осел тоже не будет возражать.
Ослу мятные леденцы очень понравились. Он с наслаждением хрустел леденцом, шумно причмокивал, а потом требовательно тыкался носом в ладонь Аннушки в надежде получить ещё. Не прошло и двух минут, как леденцы были съедены.
Когда они пошли дальше, Клодия умышленно держалась рядом с Аннушкой. Ей даже удалось немного поговорить об ослах и рассказать о заповеднике, где она за определенную плату «усыновила» одного ослика. Гай нагнал их.
– Здесь, пожалуй, больше нечего смотреть. Может быть, сходим в крепость?
Аннушка в ответ пожала плечами, словно хотела сказать: «Ну, если это обязательно, то придется подчиниться».
Они пошли дальше, мимо домиков из саманного кирпича, рядом с которыми стояли улыбающиеся ребятишки и приветственно махали им руками. Мальчишки были одеты, как и их отцы, в короткие пыльные рубахи, девочки, как и их матери, носили яркие цветастые платья поверх шаровар, а их лица до глаз закрывали душные чадры.
По узким каменным каналам текла вода, то исчезая под землей, то снова появляясь на поверхности. Там, где была тень, вдоль каменного русла росла какая-то зелень.
– Это адиантум! – воскликнула Клодия, наклоняясь, чтобы как следует рассмотреть растения. – Всякий раз, когда я покупаю адиантум, он вянет, не продержавшись и недели.
В прозрачной проточной воде резвились рыбки.
– Посмотри, Аннушка, сколько здесь плавает рыбешек.
– Это рыба фаладж, – сказал Гай. – И каналы называются фаладжи. Их соорудили персы около тысячи лет назад.
Не дослушав его, Аннушка пошла дальше.
– Вы видели? – раздраженно сказал он, глядя ей вслед. – Стоит мне упомянуть страшное слово «история», как она убегает. – Он заметил, как Клодия нахмурилась.
Приложив ко рту руки рупором, он крикнул:
– Аннушка! Мы идем в крепость.
Она оглянулась со страдальческим выражением лица.
– Надеюсь, мы не будем бродить там целую вечность, потому что я действительно…
– Хорошо, будь по-твоему, – сказал Гай, у которого, видимо, лопнуло терпение. – Мы туда не пойдем.
Она сделала вид, что обиделась.
– Не надо на меня злиться. Я ведь не сказала…
– Я сказал, что мы туда не пойдем. Я не хочу тянуть тебя туда, как на казнь, не хочу, чтобы ты без конца жаловалась, что тебе скучно, что там вонючая дыра, потому что не сомневаюсь, что именно это ты будешь делать.
Лицо Аннушки замкнулось, словно она снова натянула маску. Не говоря ни слова, девушка повернулась и отошла в сторону. Клодия в отчаянии переводила взгляд с одного на другую.
– Гай, разве обязательно было это говорить?
– А почему бы не сказать? – резко спросил он. – Это правда. Она испортила весь день.
– Мне она день не испортила.
– Прошу вас, не пытайтесь сглаживать острые углы. – Они в молчании возвратились к машине.
Аннушка ждала их, стоя около задней дверцы, но не сказала ни слова.
В сложившихся обстоятельствах Клодия не стала предлагать ей сесть на переднее сиденье.
Когда они уселись, Гай обернулся к дочери.
– Пристегнись ремнем безопасности.
– Я не смогу лечь, если пристегнусь.
– В таком случае не ложись! – рявкнул он.
– Ладно, не рви на себе волосы. К твоему сведению, стресс очень плохо отражается на потенции пожилых мужчин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92