Входная дверь была закрыта на оба замка. В самом доме было совершенно тихо. На столике в прихожей Анни увидела записку: «Я взял Тома на деловую встречу в Ноттингем. Он вернется домой к полудню. Э.».
У Анни замерло сердце. Зачем он увез Тома? Что они расскажут друг другу? Эдвард не написал, когда вернется домой он сам. Повинуясь порыву, она прямо в одежде прошла в свой кабинет и выдвинула ящик письменного стола. Ящик был заполнен почтовыми карточками от Эдварда — поздравлениями с днем рождения, с годовщинами, с днем святого Валентина. Это были свидетельства его любви, хоть и не очень многословные, и у нее не хватало духа выбросить их. Анни подняла одну из почтовых карточек — это была французская картинка парочки, слившейся в глубоком поцелуе. «Пятнадцать счастливых лет вместе». Подобных открыток накопилось не один десяток: смешных, нелепых, нежных — свидетельства тех отношений, которые связывали их на протяжении двадцати лет.
И чем она отплатила? Не тем, чем следовало, ответила она себе. В ее сердце оставался тайный уголок, где она всегда хранила память о Джордане.
И, вспыхнув от угрызений совести, Анни вдруг поняла, что так тщательно хранила в секрете обстоятельства рождения Тома не только ради его спокойствия. Она хотела, чтобы та волшебная ночь под сенью склоненных ив была только ее, и ничья больше. Это было крайне нечестно по отношению к Эдварду. Неважно, кто был настоящим отцом: ведь это именно Эдвард учил Тома крикету и сидел у его кроватки, когда он болел, это он ходил в школу, чтобы узнать, как у Тома дела с учебой. Именно Эдвард стал ее сыну реальным отцом.
О чем же они там, в машине, разговаривают? Анни вспомнила состояние Тома, в котором он был в последний раз. Сейчас, наверное, он уже сказал, что считает своим отцом Джордана, и даже показал фотографию в качестве доказательства. Эдвард, как увидит ее платье, то самое, сшитое для последнего их бала, сразу обо всем догадается. Он никогда ей не простит. И, как подтверждение ее страхов, в памяти всплыла давняя сцена — Эдвард зашвыривает в реку обручальное кольцо…
Анни задвинула ящик. Что ж, ей остается только ждать. Сейчас она распакует вещи, переоденется, купит что-нибудь на обед, что Эдвард любит больше всего, и будет ждать. Она включила радио на кухне, хотя почти никогда не делала этого раньше. Передавали самый конец бюллетеня новостей. Услышав фразу «…сегодня американский народ решает свое будущее на следующие четыре года, и мы обращаемся к нашему вашингтонскому корреспонденту…», Анни поспешно выключила радио. Она не должна позволять себе думать о Джордане. Она запрещает себе это.
К полудню она завершила обход магазинов и приготовила себе легкий ленч, состоящий из сыра, гренок и листьев пастернака. И тут хлопнула входная дверь и раздались тяжелые шаги Тома в прихожей.
— Я здесь, внизу, — крикнула она.
Последовал неразборчивый ответ и шаги по лестнице — он пошел к себе. Анни почувствовала, что у нее напрягся живот. Она схватила расческу и постаралась привести в порядок волосы. Вот он спустился, вот шаги приблизились к кухне. Анни машинально переставила чайник на плиту и остановилась у стойки, в беспокойном ожидании крутя вокруг пальца обручальное кольцо.
«До чего хорош!» — вот первое, что пронеслось в ее голове, когда Том появился на пороге кухни. Он был одет в прекрасный серый костюм и голубую рубашку. «Этот красавец — мой сын», — с гордостью подумала Анни.
— Ты чудесно выглядишь! — воскликнула она.
— Подарок от Розы. — Том пригладил волосы и перешагнул через порог.
— Неплохо, да?
— Совсем неплохо. — В душе Анни шевельнулась ревность. — Но когда я хотела тебе купить костюм, ты начинал кричать, что в костюмах хоронят покойников.
— Мама, — мягко сказал Том. — Это «Армани». — Анни едва не разинула рот. С каких это пор Том различает слова «Армани» и «армия»?
— Бог мой, — только и произнесла она. Том сел на стул и протянул руку за яблоком.
— Удачная была поездка? — спросил он.
— Очень удачная, спасибо. Я думаю, мы были в Нью-Йорке в одно и то же время.
— М-м. — Том кивнул, погрузив зубы в яблоко. Анни постаралась угадать, в каком он настроении. Непохоже, что он сердит на нее. Он довольно миролюбив, если не сказать — счастлив.
— Чаю? — спросила она, стремясь выгадать время.
— Да, было бы хорошо.
Анни налила чай в кружки и села напротив Тома. «Относись к нему, как к равному, а не как к сыну», — сказала она себе. Ну, что ж, она постарается.
— Это прекрасно, что ты вернулся, дорогой. И я сразу хочу извиниться перед тобой за то, что так долго не говорила тебе об обстоятельствах твоего рождения, я просто думала, что ты болезненно воспримешь правду. Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя несчастным. Мне очень жаль.
Том глядел на нее с удивлением, забыв про яблоко.
— Ладно, все в порядке, — пробурчал он смущенно.
— Нет, пока не в порядке. Я знаю, что ты хочешь, чтобы тебе рассказали о твоем рождении, и пришло время это сделать. — Анни замолчала. Она до сих пор не знала, что ей следовало говорить. Она должна сказать правду. С другой стороны, для чего нужна эта правда? Чтобы и Том и Эдвард стали несчастными, если она расскажет им про Джордана, хотя истинным отцом стал именно Эдвард.
— Ладно, мам, — повторил Том. — Папа все объяснил.
— Он? — Анни постаралась скрыть свое удивление. Как Эдвард мог объяснить то, чего не знал? — Все? — спросила она.
Том кивнул.
— О том, как вы поссорились, как ты уехала и отец не мог тебя разыскать и как все же нашел. Знаешь, ты могла бы рассказать все и раньше. Это не такое уж и страшное известие. Когда я сказал Ребекке о том, что я незаконнорожденный, она нашла это даже романтичным.
Том улыбнулся, но тут же посерьезнел.
— Хотя папа объяснил мне, что для тебя это было не очень романтичным — иметь ребенка в таком возрасте без всякой поддержки.
Анни почувствовала, как у нее сжалось горло.
— Это была моя вина, — сказала она. — Я не хотела ставить Эдварда перед фактом, что ему надо заботиться о тебе.
— Но он хотел этого, как он сказал, — нахмурился Том. — Разве не так?
— О, конечно, — поспешила уверить его в этом Анни. — Он был очень взволнован, когда узнал о тебе. Но я-то не знала, как он к этому отнесется… Но, кроме того, была еще одна причина, — добавила она, поднося к губам кружку с чаем.
Она заметила, как напрягся Том.
— Что? — спросил он.
Анни начала рассказывать о том дне, когда призналась матери, что беременна.
— Моя мать совсем не хотела, чтобы у нее был ребенок. И я это постоянно чувствовала. Это была другая причина, по которой я скрывала от тебя правду. Я не хотела, чтобы ты чувствовал, что родился вопреки моим планам и моему желанию. Это не так. Я хотела, чтобы ты родился.
— О! — Том замолчал, глядя в свой чай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86