В 9.00 инспектору Квину доложили, что звонил доктор Жаннэ. Хирург просил соединить его с инспектором. Вместо инспектора его соединили с дежурным лейтенантом. Тот вежливо сообщил, что инспектор находится на совещании и вызвать его оттуда никак нельзя. Жаннэ разразился громкими ругательствами. Он кричал в трубку, что репортеры все утро не дают ему покоя, желая получить интервью.
— Вы мне вот что скажите, — зарычал он, — сообщение этой газеты — правда?
Лейтенант крайне сожалел, что ничего не знал и ничем не мог помочь Жаннэ. Тогда разгневанный хирург прокричал, что закроется в своем кабинете в больнице и никого принимать не будет. Он так был разозлен, что его голос трудно было разобрать. В заключение Жаннэ так бросил трубку на крючок, что треск оглушил лейтенанта.
Этот разговор был дословно передан инспектору, который загадочно улыбнулся и дал указание сержанту Вели не пускать ни одного репортера в стены «Голландской мемориальной больницы». Затем позвонил окружному прокурору:
— От Свенсона все еще ни слова?
— Ни звука. Все-таки еще рано. Как только он позвонит, я вам сообщу.
— Генри, вы подумали о моих рекомендациях, касающихся этого ничтожества Моргауса?
Самсон закашлялся.
— Я готов пойти с вами в огонь и воду, и вы это знаете. Но боюсь, что придется оставить Моргауса в покое.
— Вы что-то запели по-иному, Генри!
— Я вас все еще поддерживаю, Квин, — произнес Самсон. — Но, поостыв после первой горячки, я еще раз проанализировал всю ситуацию. Послушайте, Квин, он действовал абсолютно в рамках закона! Этот пункт завещания Дурн касался не части ее имущества, а личных документов. Поэтому Моргаус не обязан был ждать, пока завещание будет оформлено, чтобы получить право уничтожить документы. Это совсем разные вопросы. Вы же не можете указать причину, по которой документы должны были быть сохранены, не так ли?
Инспектор устало ответил:
— Если вы имеете в виду, смогу ли я доказать, что документы содержали улики, я отвечаю: «Нет».
— В таком случае я сожалею, Квин. Я ничего не могу сделать. Инспектор медленно положил трубку, расправил газету Харпера на письменном столе и позвонил сержанту Вели:
— Томас, принесите мне парусиновые туфли, которые мы нашли в телефонной будке.
Вели принес. Старик бросил туфли на стекло, покрывавшее стол, и долго на них смотрел. Затем он повернулся к Вели:
— Вам что-нибудь говорят эти чертовы туфли, Томас? Потерев свою гранитную челюсть, великан ответил:
— Они говорят немного. Ну... у них порван шнурок... И тот, кто носил эти туфли, взял лейкопластырь и склеил разорванные половинки.
—Да, значит это непостижимо моему уму. — Инспектор выглядел несчастным. — Эллери зря не скажет, Томас. В этих туфлях есть что-то такое, что рассказывает важные вещи. Оставь их тут. Возможно, меня осенит идея.
Вели вышел из кабинета, оставив инспектора в глубоком раздумье перед двумя вполне невинными на вид белыми парусиновыми туфлями. Едва Эллери выполз из постели и принял душ, раздался звонок, и Джуна впустил доктора Джона Минчена.
— Привет! Ты что, никогда не видишь восхода солнца? Эллери плотнее запахнул полы халата.
— Сейчас только 9.15. Я до полуночи не спал, все думал. Минчен скорчил смешную физиономию, садясь в кресло.
— По дороге в больницу я решил зайти узнать новости из первых рук. Скажи, статья про Жаннэ в сегодняшней утренней газете достоверна?
— В какой газете, какая статья? — спросил флегматично Эллери, садясь завтракать. — Покушаешь со мной, Джон?
— Спасибо, я уже завтракал. — Минчен пристально посмотрел на Эллери. — Ты что, не знаешь? В утреннем выпуске газет напечатано, что доктор Жаннэ будет сегодня арестован за убийство старухи.
— Что ты говоришь? — Эллери откусил кусок бутерброда. — Современная пресса, несомненно, замечательная вещь!
Минчен покачал головой.
— Я вижу, что никакой информации сегодня не получу. Но все это кажется слишком уж глупым, Эллери. Бедный Жаннэ, наверное,, с ума сходит от бешенства... Как можно заподозрить его в убийстве своей благодетельницы? — Он выпрямился в кресле. — Слушай, видимо, я тоже получу свою долю известности, так?
— Что ты имеешь в виду?
— Как коллегу Жаннэ и его соавтора по книге «Врожденная аллергия» пресса, естественно, заметит и меня.
О, я бы не беспокоился об этом, Джон. И забудь, пожалуйста, Жаннэ, с ним ничего не случится... Сколько времени вы работали вместе над вашим чудесным творением?
— Не так много. Видишь ли, написать книгу несложно. А вот собрать материалы, медицинские факты, статистику — это гигантский труд. Жаннэ потребовались годы, чтобы собрать истории болезней. Они, между прочим, представляют большую научную ценность. И если что-нибудь случится с Жаннэ, я бы хотел их унаследовать... Тем более что они не представляют интереса для людей, не сведущих в этих вопросах.
Эллери аккуратно вытер губы.
— Естественно, нет. Кстати, если не секрет, какая у вас договоренность с Жаннэ о финансовой стороне дела? Вы равные партнеры?
Минчен покраснел.
— Он настаивал на этом, хотя его участие значительно больше, чем мое. Мне даже было стыдно. Жаннэ был очень порядочным в этом деле, Эллери.
— Рад это слышать,,— Эллери встал и направился в спальню. — Дай мне пять минут одеться, Джон, и я тебя провожу. Извини, пожалуйста.
Он исчез в соседней комнате. Минчен встал и принялся шагать по гостиной. Остановившись перед камином, он стал с любопытством рассматривать над каминной полкой пару скрещенных сабель. Услышав позади себя шуршание, Минчен обернулся и увидел улыбающегося Джуна.
— Привет, малыш! Откуда эти сабли?
— Это подарок папе Квину от одного человека, — Джуна с достоинством выпятил грудь. — Этот человек из Европы...
— Джон! — прокричал Эллери из спальни. — Как давно ты знаком с доктором Даннингом?
— С тех пор, как работаю в больнице. А почему ты интересуешься?
— Просто любопытствую... Что интересного ты знаешь про нашу галльскую амазонку — доктора Пеннини?
— Весьма мало. Она не очень приветлива, Эллери. Никогда с нами не общается, если только есть предлог избежать этого. Кажется, где-то у нее есть муж.
— Правда? А чем он занимается?
— Не знаю. Я его никогда не встречал и не говорил о нем с Пеннини.
Минчен слышал, как Эллери энергично суетился в спальне. Он сел, задумавшись с какой-то тревогой над вопросами Эллери. — Ты знаком с Кнейзелом? — снова послышался голос Эллери.
— Он настоящий медведь по отношению к работе. Всю свою жизнь он проводит в этой лаборатории.
— Он и Абби Дурн дружили?
— Думаю, что он встречался с ней через Жаннэ всего несколько раз. Я уверен, что близко он с ней не был знаком.
— А как насчет Эдит Даннинг?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50