Понимаешь, это будет микрокосм того, каким должен быть весь мир -
каким он должен был бы быть, если бы Взрыв не породил нас, телепатов,
раньше времени. Это будет общество, где, великодушно правя, будут
преобладать телепаты. Мы научимся регулировать отношения между людьми, и
во время учебы не будет опасности. Это будет метод проб и ошибок без
наказания за ошибки. Возможно, людям придется немного тяжеловато, но
ненамного тяжелее, чем приходилось поколениям Болди по всей земле. Можно
даже надеяться на то, что через несколько лет эксперимент настолько
нормализуется, что даже узнав о нем, члены сообщества предпочтут остаться.
Что ж, поживем - увидим. Во всяком случае, другого пути нам неизвестно.
Нет другого пути, кроме соглашения между расами. Если бы даже каждый Болди
Земли добровольно покончил с собой, Болди все равно бы продолжали
рождаться. Это невозможно остановить. В этом виноват Взрыв, а не мы. Мы...
подожди минуту.
Хобсон резко повернул голову, и в шелестящей тишине леса, нарушаемой
лишь приглушенными шумами идущей далеко внизу колонны, они прислушивались
к звуку, не предназначенному для их ушей.
Беркхальтер ничего не услышал, а Хобсон через мгновение кивнул.
- Города сейчас не станет, - сказал он.
Беркхальтер нахмурился.
- Но остается еще одна опасность: что если в уничтожении Секвойи
будет обвинен Пайнвуд?
- Во всяком случае, доказательств этому нет. Мы распустим слухи, что
в этом могут быть виноваты еще два-три города кроме Пайнвуда, и этого
хватит, чтобы запутать дело. Можно сказать, что взрыв произошел из-за
случайности на складе бомб. Такое бывало, ты знаешь. Просто Пайнвуд и
другие на некоторое время попадут под подозрение. За ними будут
присматривать, и если они обнаружат новые признаки агрессивности... но,
конечно же, ничего не случится. Я думаю... смотри, Беркхальтер! Вот оно!
Далеко внизу, словно раскаленное озеро в чаше гор, сияла Секвойя. На
их глазах свет изменялся. И во всем своем огненном великолепии вспыхнула
сверхновая, осветив лица людей и превратив ели в черные тени.
На миг эфир затопил стон, бессмысленный крик, поразивший сознание
всякого телепата, оказавшегося в пределах слышимости. А потом возникла
ужасающая пустота, пауза смерти, куда не смел заглянуть ни один Болди. В
этот раз вихрь был невероятно мощным, ведь звездная вспышка уничтожила
множество телепатов. Сознание, притянутое этим водоворотом, балансировала
на самом краю его гигантского ненасытного жерла. Да, они были параноиками,
но они были еще и телепатами, и их уход потряс каждое сознание, способное
заметить эту смерть.
Головокружительная пустота поразила сознание Беркхальтера. Звенела
мысль: "Барбара, Барбара..."
Это был совершенно нескрываемый крик. Он даже не пытался скрыть его
от Хобсона.
Хобсон как ни в чем не бывало произнес:
- Это конец. Двое Немых сбросили бомбы с вертолетов. Они до сих пор
ведут наблюдение. Никто не спасся, Беркхальтер...
Он ждал. Постепенно Беркхальтер вырвался из бездны, где уносился к
забвению невероятный, пугающий, смертельный образ Барбары Пелл. Восприятие
окружающего мира медленно возвращалось к нему.
- Да?
- Видишь, подходят последние жители Секвойи. Нам здесь больше нечего
делать, Берк.
Это заявление прозвучало значительно. Беркхальтер мысленно
встряхнулся и сказал с болезненным недоумением:
- Я не... вполне понял. Зачем ты привел меня сюда? Я... - Он
поколебался. - Я не иду с остальными?
- Ты не можешь идти с ними, - спокойно сказал немой. Возникла
короткая пауза; прохладный ветер шелестел иголками елей. Острое
благоухание и свежесть ночи окружали двоих телепатов. - Думай,
Беркхальтер, - сказал Хобсон. - Думай.
- Я любил ее, - сказал Беркхальтер. - Теперь я это знаю. - В его
сознании был шок и отвращение к себе, но он был слишком потрясен сознанием
этого, чтобы испытывать более сложные чувства.
- Ты знаешь, что это значит, Беркхальтер? Ты не настоящий Болди. Не
вполне. - Он помолчал минуту. - Ты - скрытый параноик, Берк, - сказал
Хобсон.
Целую минуту между ними не было ни слова, ни мысли. Потом Беркхальтер
неожиданно сел на хвою, устилавшую лесную землю.
- Это неправда, - сказал он. Деревья качались вокруг них.
- Это правда, Берк.
В голосе и сознании Хобсона звучала бесконечная мягкость.
- Подумай. Любил бы ты... смог бы ты любить... параноика, особенно
такого параноика, если бы ты был нормальным телепатом?
Беркхальтер молча покачал головой. Он знал, что это правда. Любовь
между телепатами - куда более безошибочная вещь, чем между слепыми,
идущими на ощупь, людьми. Телепат не может ошибиться в чертах характера
любимого. не смог бы, даже если бы захотел. Ни один нормальный Болди не
мог испытывать ничего, кроме глубокого отвращения к том, что представляла
собой Барбара Пелл. Ни один нормальный Болди.
- Ты должен был бы ненавидеть ее. Ты и ненавидел ее. Но была не
только ненависть. Это параноидальное свойство, Берк, - чувствовать тягу к
тому, что презираешь. Если бы ты был нормален, ты бы любил какую-нибудь
нормальную женщину-телепата, равную тебе. Но ты этого никогда не делал.
Тебе нужно было найти женщину, которую бы ты мог презирать. Кого-нибудь,
через презрение к кому ты смог бы выстроить свое эго. Ни один параноик не
может допустить, что кто-то равен ему. Извини, Берк. Я ненавижу разговоры
о таких вещах.
Голос Хобсона был подобен скальпелю, безжалостному и милосердному,
режущему больную плоть. Беркхальтер слушал его, стараясь подавить скрытую
ненависть, которую истина - и он знал, что это в самом деле истина -
вызывала в его раздвоенном сознании.
- Сознание твоего отца тоже было извращено, Берк, - продолжал Хобсон.
- Он родился слишком восприимчивым к пропаганде параноиков...
- Они опробовали на нем свои фокусы, когда он был еще ребенком, -
хрипло сказал Беркхальтер. - Я помню это.
- Сначала мы не были уверены в том, что же тебя беспокоит. Симптомы
не проявлялись, пока ты не принял консульство. Тогда мы стали
разрабатывать своего рода прогноз. На самом деле ты не хотел этой работы,
Беркхальтер. Но сам не понимал этого. Тебя спасала твоя невероятная
усталость. Сегодня я прочитал твои мысли - увы, далеко не первые. Мысли о
самоубийстве - это другой симптом, и другое средство спасения. И Барбара
Пелл - это была расплата. Ты не мог позволить себе узнать свои истинные
чувства, и потому ты не испытывал противоположного чувство - ненависти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65