– Он загнул большой палец. – Вот, чего я хочу. – Абдулла разогнул пальцы. – Пять пунктов.
Наджиб в изумлении смотрел на него, не говоря ни слова. Голова у него шла кругом. Он и представить себе не мог, насколько далеко зашел Абдулла со своими безумными амбициями. Наджиб проглотил наполовину растаявший кубик льда.
– Израильтяне не пойдут на это, – негромко проговорил он. – В прошлом они упорно отказывались иметь дело с какими бы то ни было требованиями выкупа.
– Выкуп! – фыркнул Абдулла. – В твоих устах это звучит так, как будто мы – самые обыкновенные вымогатели.
Молчание Наджиба было красноречивее всяких слов.
– В прошлом у нас никогда не было таких ценных заложников. Ты только представь себе, какое давление мы сможем оказывать, держа ее здесь. – Сжав пальцы, он затряс кулаком. – Она – одна из самых известных женщин в мире; миллионы ее почитателей по всему миру выступят в ее защиту. Добрая половина западных правительств станет давить на Израиль, чтобы он принял наши условия. Я бы не удивился, если бы ее судьба стала предметом обсуждения в Организации Объединенных Наций. – Его черные глаза сверкали, как уголья. – И потом, племянник, ты только подумай! Подумай об огромной, неограниченной власти, обладателем которой я стану, если добьюсь освобождения заключенных! Даже у самого Арафата не останется ни одного сторонника, так же, как не останется их ни у одного лидера его разрозненных групп. Они все присоединятся ко мне! Ко мне! – Он ударил в грудь кулаком. – Я стану самым влиятельным лидером всего исламского мира!
Он совершенно обезумел. В этом больше нет никаких сомнений.
Абдулла продолжал метаться по комнате, все больше и больше возбуждаясь.
– А ты не подумал о том, где мы находимся? – мягко осведомился Наджиб.
– Что ты имеешь в виду? – Абдулла был настолько увлечен видениями собственного величия, что даже не удостоил его взглядом.
– Между прочим, мы находимся в Саудовской Аравии, – без особой необходимости напомнил ему Наджиб, – а у саудовцев прекрасные отношения с Соединенными Штатами. Они зависят от американских нефтяных долларов, технологий и военной техники. Именно сейчас ведутся переговоры о покупке целого флота американских истребителей. Саудовцы не сделают ничего, что могло бы поставить переговоры под угрозу. Они подадут нас американцам на блюдечке, если это понадобится для покупки истребителей.
– Ты все преувеличиваешь, – проворчал Абдулла.
Внезапно Наджиба осенило.
– Саудовцы… Насколько я понимаю, они не знают о том, что ты здесь?
Губы Абдуллы вытянулись в ледяную улыбку. Он вновь принялся мерить шагами зал.
– А зачем им знать об этом? То, что им неизвестно, никак не может им повредить. Существует столько способов незаметно пересечь границу.
Наджиб откинул назад голову и на минутку закрыл глаза. Он был настолько ошеломлен, что с трудом мог собраться с мыслями. План, порожденный безумием Абдуллы, легко мог привести к развязыванию войны на всем Ближнем Востоке. Как будто ему мало тех искр, которые и без того могли привести к взрыву. Это даже больше, чем простое безумие. Он устало приоткрыл глаза и выпрямился на стуле.
– А если то, что ты предлагаешь, действительно получится, – осторожно произнес он, – что ждет эту Боралеви тогда?
– До тех пор, пока она будет служить нам предметом торговли, мы сохраним ей жизнь, – равнодушно ответил Абдулла. – Но, как только она перестанет быть нам полезной, мы ее ликвидируем.
– Даже если – я повторяю, если, поскольку это маловероятно – заключенные будут отпущены на свободу?
Абдулла моргнул.
– Не вижу причин, по которым это может иметь какое-то значение.
– Но если ее освобождение – условие сделки…
– Сделки! – фыркнул Абдулла. В его голосе звучали жесткие, непримиримые нотки. – Ты стал слишком мягким, племянник. С врагами сделок не заключают. Теперь я вижу, что твое пребывание здесь, с нами, пойдет тебе на пользу. Ты снова станешь настоящим мужчиной.
Наджиб вспыхнул, но предпочел не реагировать на оскорбление. Сейчас есть дела поважнее, чем словесная перепалка. Для начала ему надо выиграть время; он не должен попасть в западню. Ведь он тоже может стать пленником Абдуллы: для этого достаточно вызвать неудовольствие дяди. Все может случиться: Абдулла совсем потерял чувство реальности.
– Ты говоришь так, как будто речь идет о долгом пребывании, – проговорил Наджиб. – Я не могу остаться здесь надолго, и ты это знаешь. Если я не буду постоянно следить за делами, вся моя империя может рухнуть. – Он помолчал и, нахмурив брови, стал барабанить пальцами по подлокотникам. – Но, если в моем распоряжении будет самолет, полагаю, я мог бы внести изменения в свой распорядок и курсировать между Нью-Йорком и этим местом.
Абдулла в свою очередь нахмурился. Затем кивнул головой.
– Значит, внеси изменения в свой график, – не допускающим возражений голосом проговорил он. – Но ты обязан быть здесь к моему возвращению из Триполи. Я должен обсудить с тобой и Халидом важные вопросы.
– А почему бы нам не обсудить их завтра, после того как Халид привезет сюда эту женщину?
Абдулла покачал головой.
– Завтра у нас будет мало времени. А кроме того, многое из того, что я собираюсь предложить, зависит от моей встречи с полковником Каддафи.
– Отлично, – сдаваясь, проговорил Наджиб. – Я буду здесь, когда ты вернешься.
– Надеюсь, – ответил Абдулла с полуулыбкой. – Обещаю тебе: то, что я тебе предложу, сотрясет мир до самого основания.
Негромкие смешки и призрачный шепот пробудили ее ото сна, а чьи-то шершавые руки привели в сидячее положение.
Открыв глаза, Дэлия в ужасе отпрянула. Она попыталась освободиться от пут, но веревки, которыми были связаны ее запястья, не поддавались.
При свете поднятой вверх керосиновой лампы ей показалось, что три привидения в черных одеяниях исполняют вокруг нее дьявольский танец. Узловатые пальцы испытующе дотрагивались до нее, до слуха доносились приглушенные разговоры и смешки. Длинные колдовские тени зловеще извивались на стенах палатки.
Ледяной ужас внезапно сковал ее, взгляд заметался по сторонам, стараясь не выпустить из виду ни одну из трех призрачных фигур. Черные одеяния скрывали их с головы до пят, видны были только блестящие глаза. Это были глаза без лиц, как у хирургов перед операцией, или у преступников, одетых в маски.
Одна из таких голов наклонилась к ней совсем близко. Дэлия слышала дыхание и чувствовала кисловатый запах пота. На нее смотрели темные, блестящие и на удивление добрые глаза.
От облегчения она глубоко вздохнула и почувствовала, как по телу пробежала дрожь облегчения. Это никакие не призраки, привидевшиеся ей в жутком кошмаре, и не бандиты, скрывающие свои лица, поняла она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Наджиб в изумлении смотрел на него, не говоря ни слова. Голова у него шла кругом. Он и представить себе не мог, насколько далеко зашел Абдулла со своими безумными амбициями. Наджиб проглотил наполовину растаявший кубик льда.
– Израильтяне не пойдут на это, – негромко проговорил он. – В прошлом они упорно отказывались иметь дело с какими бы то ни было требованиями выкупа.
– Выкуп! – фыркнул Абдулла. – В твоих устах это звучит так, как будто мы – самые обыкновенные вымогатели.
Молчание Наджиба было красноречивее всяких слов.
– В прошлом у нас никогда не было таких ценных заложников. Ты только представь себе, какое давление мы сможем оказывать, держа ее здесь. – Сжав пальцы, он затряс кулаком. – Она – одна из самых известных женщин в мире; миллионы ее почитателей по всему миру выступят в ее защиту. Добрая половина западных правительств станет давить на Израиль, чтобы он принял наши условия. Я бы не удивился, если бы ее судьба стала предметом обсуждения в Организации Объединенных Наций. – Его черные глаза сверкали, как уголья. – И потом, племянник, ты только подумай! Подумай об огромной, неограниченной власти, обладателем которой я стану, если добьюсь освобождения заключенных! Даже у самого Арафата не останется ни одного сторонника, так же, как не останется их ни у одного лидера его разрозненных групп. Они все присоединятся ко мне! Ко мне! – Он ударил в грудь кулаком. – Я стану самым влиятельным лидером всего исламского мира!
Он совершенно обезумел. В этом больше нет никаких сомнений.
Абдулла продолжал метаться по комнате, все больше и больше возбуждаясь.
– А ты не подумал о том, где мы находимся? – мягко осведомился Наджиб.
– Что ты имеешь в виду? – Абдулла был настолько увлечен видениями собственного величия, что даже не удостоил его взглядом.
– Между прочим, мы находимся в Саудовской Аравии, – без особой необходимости напомнил ему Наджиб, – а у саудовцев прекрасные отношения с Соединенными Штатами. Они зависят от американских нефтяных долларов, технологий и военной техники. Именно сейчас ведутся переговоры о покупке целого флота американских истребителей. Саудовцы не сделают ничего, что могло бы поставить переговоры под угрозу. Они подадут нас американцам на блюдечке, если это понадобится для покупки истребителей.
– Ты все преувеличиваешь, – проворчал Абдулла.
Внезапно Наджиба осенило.
– Саудовцы… Насколько я понимаю, они не знают о том, что ты здесь?
Губы Абдуллы вытянулись в ледяную улыбку. Он вновь принялся мерить шагами зал.
– А зачем им знать об этом? То, что им неизвестно, никак не может им повредить. Существует столько способов незаметно пересечь границу.
Наджиб откинул назад голову и на минутку закрыл глаза. Он был настолько ошеломлен, что с трудом мог собраться с мыслями. План, порожденный безумием Абдуллы, легко мог привести к развязыванию войны на всем Ближнем Востоке. Как будто ему мало тех искр, которые и без того могли привести к взрыву. Это даже больше, чем простое безумие. Он устало приоткрыл глаза и выпрямился на стуле.
– А если то, что ты предлагаешь, действительно получится, – осторожно произнес он, – что ждет эту Боралеви тогда?
– До тех пор, пока она будет служить нам предметом торговли, мы сохраним ей жизнь, – равнодушно ответил Абдулла. – Но, как только она перестанет быть нам полезной, мы ее ликвидируем.
– Даже если – я повторяю, если, поскольку это маловероятно – заключенные будут отпущены на свободу?
Абдулла моргнул.
– Не вижу причин, по которым это может иметь какое-то значение.
– Но если ее освобождение – условие сделки…
– Сделки! – фыркнул Абдулла. В его голосе звучали жесткие, непримиримые нотки. – Ты стал слишком мягким, племянник. С врагами сделок не заключают. Теперь я вижу, что твое пребывание здесь, с нами, пойдет тебе на пользу. Ты снова станешь настоящим мужчиной.
Наджиб вспыхнул, но предпочел не реагировать на оскорбление. Сейчас есть дела поважнее, чем словесная перепалка. Для начала ему надо выиграть время; он не должен попасть в западню. Ведь он тоже может стать пленником Абдуллы: для этого достаточно вызвать неудовольствие дяди. Все может случиться: Абдулла совсем потерял чувство реальности.
– Ты говоришь так, как будто речь идет о долгом пребывании, – проговорил Наджиб. – Я не могу остаться здесь надолго, и ты это знаешь. Если я не буду постоянно следить за делами, вся моя империя может рухнуть. – Он помолчал и, нахмурив брови, стал барабанить пальцами по подлокотникам. – Но, если в моем распоряжении будет самолет, полагаю, я мог бы внести изменения в свой распорядок и курсировать между Нью-Йорком и этим местом.
Абдулла в свою очередь нахмурился. Затем кивнул головой.
– Значит, внеси изменения в свой график, – не допускающим возражений голосом проговорил он. – Но ты обязан быть здесь к моему возвращению из Триполи. Я должен обсудить с тобой и Халидом важные вопросы.
– А почему бы нам не обсудить их завтра, после того как Халид привезет сюда эту женщину?
Абдулла покачал головой.
– Завтра у нас будет мало времени. А кроме того, многое из того, что я собираюсь предложить, зависит от моей встречи с полковником Каддафи.
– Отлично, – сдаваясь, проговорил Наджиб. – Я буду здесь, когда ты вернешься.
– Надеюсь, – ответил Абдулла с полуулыбкой. – Обещаю тебе: то, что я тебе предложу, сотрясет мир до самого основания.
Негромкие смешки и призрачный шепот пробудили ее ото сна, а чьи-то шершавые руки привели в сидячее положение.
Открыв глаза, Дэлия в ужасе отпрянула. Она попыталась освободиться от пут, но веревки, которыми были связаны ее запястья, не поддавались.
При свете поднятой вверх керосиновой лампы ей показалось, что три привидения в черных одеяниях исполняют вокруг нее дьявольский танец. Узловатые пальцы испытующе дотрагивались до нее, до слуха доносились приглушенные разговоры и смешки. Длинные колдовские тени зловеще извивались на стенах палатки.
Ледяной ужас внезапно сковал ее, взгляд заметался по сторонам, стараясь не выпустить из виду ни одну из трех призрачных фигур. Черные одеяния скрывали их с головы до пят, видны были только блестящие глаза. Это были глаза без лиц, как у хирургов перед операцией, или у преступников, одетых в маски.
Одна из таких голов наклонилась к ней совсем близко. Дэлия слышала дыхание и чувствовала кисловатый запах пота. На нее смотрели темные, блестящие и на удивление добрые глаза.
От облегчения она глубоко вздохнула и почувствовала, как по телу пробежала дрожь облегчения. Это никакие не призраки, привидевшиеся ей в жутком кошмаре, и не бандиты, скрывающие свои лица, поняла она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115