– Нет. Мы сейчас едем по земле, принадлежащей Мендоза, Софья. И довольно уже давно. Это фамильное имение, оно было даровано нам Фердинандом III, как утверждают, за то, что Мендоза помогли ему разбить мавров и овладеть Кордовой.
– Мендоза составили большую часть испанской истории, если я не ошибаюсь, – произнесла в задумчивости Софья.
– Если верить всему тому, что мне довелось слышать, то возможно и всю. Должен признать, что моим предкам ничего не стоило перейти из одного лагеря в другой. – В глазах Роберта блеснула какая-то хитринка, когда он об этом сообщал Софье.
Может быть, он думал о том, как поддерживал французов и испанцев, выступавших против лорда Нельсона и англичан? – пришла Софье в голову мысль. Если это было так, то значит, он проиграл, и это сейчас ему не давало покоя.
– Нам всем рано или поздно приходится делать свой выбор, – мягко, словно успокаивая его, вымолвила она. – Иногда, правда, оказывается, что выбор сделан не тот. Ну и что? Значит не судьба. А ваш предок был славно вознагражден. Очень красивые места, Роберт, просто чудесные.
В большинстве своем – это фермы, деревеньки, где живут крестьяне, лачуги, хибары. Но есть один дом, который можно назвать даже комфортабельным, хотя далеко не импозантным. Говорят, что построил один из Мендоза еще в четырнадцатом веке. Не знаю, так ли это. Место, в общем, непритязательное и даже примитивное. Но мне там очень нравится, и думаю, понравится и вам.
Он распорядился, чтобы слуга отправился вперед и предупредил в доме об их приезде. Когда они добрались до места, их встречали там двое слуг: мужчина и женщина. Женщина приготовила для них дикого кролика в виде жаркого с горькими апельсинами, которое подалось в комнату, где у очага стоял стол. Дом состоял всего лишь из двух небольших комнат и кухни.
– Наш род всегда отрицал и не понимал такого понятия, как «гасиенда», – объяснил ей Роберт. – Не верится мне, что Мендоза хоть раз сюда заглядывали.
Софья почему-то есть совсем не хотела. Она лишь ковыряла вилкой в тарелке, но имитировать легкую болтовню ей все же удавалось.
– А они всегда жили в Кордове?
– Да, но что значит всегда? Мне точно известно, когда первые Мендоза прибыли в этот город. Но одно не вызывает сомнения – они жили в Кордове уже задолго до того, как был построен дворец. – Он улыбнулся ей, сердце ее мгновенно куда-то опустилось, руки задрожали и она не сомневалась, что он все заметил, хотя и не подал виду.
– Как бы то ни было, дворец выдающийся. Вы должны его видеть.
Она изо всех сил избегала смотреть ему прямо в глаза.
– А Патио Апельсиновых деревьев еще существует? Там еще был бассейн, в котором все отражается как в зеркале и розовые розы вокруг?
– Ага. Понимаю. Пабло показывал вам дворец.
– Никогда он мне его не показывал. – Софья ему рассказала, как еще девчонкой пела там для доньи Кармен.
– Значит, ваши жизненные пути пересеклись с путями Мендоза уже давно, – сказал Роберт. Он потянулся через стол и легонько провел пальцами по ее ладони невидимую линию. – Интересно, что бы по этому поводу сказала та пожилая цыганка-гадалка, вырастившая вас?
– Она бы назвала это судьбой.
– И была бы права. Я всегда знал, что вы когда-нибудь станете частью моей судьбы, с тех пор как впервые увидел вас.
Время притворяться миновало, сейчас нужно было выбирать: или – или. Она повернулась и стала пристально смотреть на него.
– Впервые увидели кого, дон Роберт? Цыганку, которая хорошо пела на постоялых дворах или донью Софью?
– Обеих. Обе женщины заинтриговали меня еще до того, как мне пришлось убедиться, что это одна и та же женщина.
Софья убрала свою руку, взяла бокал с вином и выпила его. Она не могла уже ничего ни выдумывать, ни изобретать и решила не противиться силам, которые неумолимо толкали ее в объятия этого мужчины.
– Роберт, – негромко обратилась она, поставив бокал. – Вы хотите, чтобы я стала вашей?
От шока он даже раскрыл рот, потом откинулся на спинку кресла и громко захохотал.
– Вы просто неповторимы, Цыганочка. Сомневаюсь, что у вас в этом смысле есть достойная соперница.
– Это не ответ на мой вопрос.
А может быть он сейчас возьмет и откажется, скажет ей, что сам выбирает себе женщин, с которыми хочет спать и в состоянии совратить кого угодно. Софья видела по его лицу, что он раздумывает, но искры ее горящих глаз зажгли огонь желания и в нем.
– Да, черт меня возьми, хочу. Не знаю, доверяю ли я вам, донья Софья, но вас хочу.
– Очень хорошо. Скажите, а есть на двери задвижка? – Она кивнула в сторону остальных комнат. – А то эти спальни выглядят не слишком гостеприимно, да и холодно там. А вот кухня как раз то, что надо.
Он поднялся, шагнул к двери и запер ее на тяжелую задвижку. Повернувшись, он увидел ее обнаженной, стоявшей у огня. Ее кремовая плоть отражала темно-красные блики.
Первая их любовь походила на вспышку, на нечто такое, к чему они долго готовились, давно уже созрели для этого, но никак не могли осуществить. Жадно, без лишних слов и без долгих поцелуев, он взял ее, разрядив в нее все свои накопившиеся за последнее время тяготы и переживания. И она себя не сдерживала… Два года постоянного воздержания буквально обрушились на него ее неистовой жаждой наслаждения… Их первое слияние напоминало некую трапезу двух до дрожи в руках изголодавшихся людей. С той лишь разницей, что пищей для них стали тела друг друга… Позже, когда их ищущие руки сплелись, и тела вновь соединились, возникла нежность, ласки и обретение после поисков нового, лишь им одним необходимого чувства. Когда их страсти утихли после полного удовлетворения друг другом, они молча лежали рядом. Софья чувствовала наплывающее на нее состояние услады, покоя и умиротворенности. Будто закончились эти бесконечные скитания, потери и она вернулась к родному очагу.
– Почему? – спросил ее Роберт. – Почему я? Почему сейчас и здесь?
– Потому что ты привез меня сюда для этого, – отвечала она.
Радость мешала Софье говорить, она ясно сознавала, что принадлежала этому человеку полностью, без остатка, что возврата к прошлому нет и быть не может.
– Потому что я тебе нужна. Потому что впервые в жизни я действительно поняла значение слова «любовь». – Она вдруг ощутила, как он будто бы отпрянул от нее, хотя даже не пошевелился.
Ее слова, подобно горящим угольям, обжигали уши, раскаленными спицами входили в сердце. Как он старался забыться, избавиться от всего, изобретая самые разные способы бегства от себя, – недолгого, пусть даже на несколько дней, но муки и страдания не дремали, они ждали его. И опять судьба потешалась над ним. Ведь Софья преподнесла ему бесценный дар и именно тогда, когда он им воспользоваться не мог. Так как же быть? Ничего не оставалось, как отвернуться от дара Всевышнего…
– Софья, послушай меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123