– Пабло был лишен этого чувства.
– Я знаю, и это трагедия для него. Мой кузен так и не смог занять свое место или жить тем, для чего он был рожден. Он пытался заменить родственные узы, заботы о состоянии чем-то другим, но это привело к тому, чему вы были свидетельницей.
Софья покачала головой.
– Вы не совсем правы в отношении Пабло. Все было гораздо сложнее. Что касается состояния и происхождения – не знаю. Не уверена, – добавила она.
– Оставим Пабло, – вы ведь знали его лучше меня. Но о происхождении побеседуем. Почему вы говорите, что не уверены? Разве вы не вернулись туда, откуда пришли?
Она попыталась рассмеяться, но смех вышел горький.
– Я знала, что вы подумаете. Но вы ошибаетесь. Сейчас я не больше цыганка, чем вы.
Роберт начал возражать Софье. Он напомнил ей о своих впечатлениях, которые сохранились в нем с того давнего вечера на постоялом дворе, когда он впервые ее увидел и услышал. Она доверилась ему и рассказала свою личную историю. Выслушав ее, он заключил:
– Все дело в том, что быт цыган – единственное, что вы помните. Следовательно, ваше происхождение вытекает из этого мира и он один вправе вас в чем-либо обвинять.
Софья приложила руку к сердцу.
– Но я этого здесь не чувствую.
Потом, прежде чем он успел что-то сказать, она поднялась, взяла веер и шаль.
– Уже поздно, я должна идти, – произнесла она.
– А как мое предложение? Вместе поедем в Кордову?
– Хорошо, поедем вместе.
Через день они путешествовали по центральной, тускловато-золотой Андалузии. День стоял солнечный, и Софья ощущала его тепло, но по-настоящему ее кровь грело не солнце. Она вся погрузилась в человека, который сидел напротив нее в этой роскошной розово-голубой карете дома Мендоза и смотрел на нее теплым, согревающим ей душу взглядом своих карих глаз, от которого у нее перехватывало дыхание, кружилась голова, и охватывало желание…
Первую ночь они провели на каком-то постоялом дворе, не отличавшемся ни комфортом, ни каким-либо своеобразием. Роберт, осматривая это подобие гостиницы, вопросительно взглянул на Софью. Она хотела его и уже почти согласилась. И все же, как можно легкомысленнее поинтересовалась:
– Две свободных комнаты они для нас уж как-нибудь найдут, кроме нас здесь никаких гостей не видно.
Их путь продолжался. Впереди показалась Севилья.
– Еще не совсем стемнело, – сказал Роберт. – Может потерпим часок и доедем до Кармоны? Там я знаю небольшую гостиницу, она очень мила.
– Хорошо, – согласилась Софья, – давайте поедем туда.
Гостиница оставляла действительно приятное впечатление, небольшая, без претензий на дурную роскошь, она весьма оригинально прилепилась к берегу речки.
– Здесь красиво, Роберт, – отметила Софья.
– Вам когда-нибудь приходилось тут петь?
– С Пако? Нет, не думаю.
Роберт отправился отдать распоряжения лакеям и посмотреть лошадей. Софья подошла к хозяину.
– Две комнаты, пожалуйста, одну для сеньора и одну для меня.
В глазах хозяина отражалось презрение. Настоящая госпожа не может пускаться в путешествие с мужчиной, который ей ни муж, ни брат. Софья не опустила своих глаз и прямо смотрела на него, словно ожидая его реакции.
– Да, сеньорита, – и это были его единственные слова.
Ее комната находилась в мансарде, о чем свидетельствовали покатые стены. В ней имелся балкон, с которого отлично виделась речка. Пологие холмы опоясывали Кармону, а на них расположились беленькие, словно вымытые, домики. Софья пробыла на балконе до ночи и затем легла в постель. Она лежала и думала о том, как много мужчин и женщин, которые сейчас легли в своих домах в кровати и стали заниматься любовью. Комната Роберта находилась напротив Софьиной. За шторами у него еще горел свет. Она представила его, сидящего в постели и что-нибудь читающего. Интересно, а какая на нем рубашка? Шелковая или полотняная? А, может, он спит обнаженным? Ведь выяснить это сейчас ничего не стоило. Надо лишь незаметно проскочить по коридору и легонько постучать в его дверь. Он, несомненно, обрадуется ей. Что же ты со мной делаешь, англичанин? А что я позволяю тебе? За окном заунывно ухала сова.
Она не стала завтракать с ним вместе, а попросила принести жареный хлеб и кофе себе в постель. После завтрака Софья распорядилась приготовить ей ванну. Горничная пыталась было капризничать, дескать, с такими постояльцами хлопот не оберешься, еще никто до них ванны не требовал, но Софья настояла и ванну приготовили. Когда пришло время собираться в дорогу, она достала из дорожного сундука синее платье с голубой накидкой. Софья хорошо знала, что оно прекрасно сочетается с цветом ее глаз и очень ей идет. Когда она спускалась вниз, карета ее уже дожидалась.
– Доброе утро, Софья! Вы хорошо спали?
– Хорошо, Роберт, надеюсь, вы тоже? – его взгляд поддразнивал ее, будто он догадывался о ее ночных бдениях.
– А вот ко мне сон не шел, – признался он.
– О чем же вы думали? – спросила она, естественно ответ предполагая.
– О вас.
Поправляя шарф, повязанный вокруг своих пышных волос и укладывая его красивыми складками на груди, Софья заметила, что он следил за ее руками.
– Вы сегодня очень красивы, Софья, и я понять не могу, что вам больше к лицу – андалузское платье или мадриленьо.
– И то и другое. Все зависит от времени и места.
– Все в жизни должно иметь свое место и б свое время, – сказал он. – Я согласен с вами.
– Ваша бессонная ночь сделала из вас философа.
Он рассмеялся и помог ей сесть в карету. Прикосновение его руки к ней подействовало на Софью, как ожог.
Роберт сел напротив нее.
– Я знаю одну женщину, вообразившую себе, что она есть олицетворение духовной свободы, – сказал он, – и большинство знающих ее людей считают также. А вот если ее сравнить с вами, то она – олицетворение комплексов и условностей.
– Условности никогда не шли мне на пользу. Я научилась обходиться без них… – ответила ему она.
Уже час, как они молчали. Запасы незначительных тем для болтовни иссякли. Теперь нужно либо молчать, либо говорить о чем-то серьезном, размышляла Софья. Я бы выбрала молчание, потому что не знаю, какими должны быть серьезные вещи. Да нет, все не так. Знаю, но они меня приводят в ужас. Ведь это так много, целых два года. Два года я училась бесчувствию и приучала себя к нему. А теперь еще и это.
Софья не могла смотреть на Роберта из боязни потерять самообладание. Вместо этого она предпочла глазеть на дорогу, окружающую их местность, придорожные кусты… Позже, когда солнце достигло зенита, он решил ее удивить.
– Софья, у меня для вас заготовлен сюрприз. Сегодня мы будем обедать в одном, очень своеобразном месте.
– В какой-нибудь из ваших «милых» гостиниц или на «шикарном» постоялом дворе? – в ее голосе звучала ирония.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123