Пойми меня правильно. Дело не в деньгах – они для меня ничего не значат. Дело в том, что я собираюсь сделать из тебя самого великого матадора, которого когда-либо знала Испания. Ты этого хочешь?
Карлос не отвечал. Еще вчера он, не раздумывая, согласился бы. Его думы, с тех пор как он пришел в себя, только об этом и были. Мысль о том, что они с Софьей должны быть вместе, а это становилось возможным лишь при участии и готовности Пабло Луиса помочь ему стать матадором – именно эта мечта была для него самым лучшим лекарством. Карлос полностью отдался новому чувству надежды и оно его захватило всего. Теперь же он понимал – все было не более чем ловушка.
– Я жду ответа, – требовал Пабло.
– Я не знаю, – признался Карлос.
Сейчас он хотел как следует рассмотреть этого, Бог весть откуда взявшегося человека и вызвавшегося быть его покровителем и меценатом. Как всегда дон Пабло был одет во все черное, но на этот раз на нем отсутствовало сомбреро. Его лицо было худощавым, а маленькие черные глаза сидели так глубоко, что их затенял мощный лоб. В общем, красивый мужчина, если бы не горб, похожий на какую-то непонятную поклажу на спине. И никакие деньги на свете не могли освободить его от этой ноши – он был обречен никогда с нею не расставаться.
– А что даст мне то, что я стану матадором? – вопрос цыгана звучал требовательно.
Пабло в недоумении уставился на него. Если человек не в состоянии дать ответ на вопрос, являющий собой суть его жизни, его внутреннего содержания, то вряд ли его ждет судьба матадора. Но в Карлоса дон Пабло почему-то сразу поверил.
– Расскажи мне, что побудило тебя приехать сюда и, как безумного, перепрыгнуть через забор загона? Что-нибудь изменилось сейчас? Или улетучилась твоя храбрость после того, как бык пропорол рогами тебе грудь.
– Никуда моя храбрость не улетучилась.
– И мне тоже так кажется. Сюда ты явился на поиски чего-то. Теперь ты ничего не ищешь. А почему? Что изменилось? С кем ты встречался в Севилье? – Он нагнулся к Карлосу и его плащ раскрылся. Юноша увидел нечто отдаленно напоминающее руку.
– Может быть, это была женщина? – допрашивал его Пабло.
– Нет, один старый приятель, – Карлос опять помрачнел.
На столе стоял кувшин с вином и два кубка. Молодой цыган не стал наливать вино в кубок, а взял кувшин и сделал изрядный глоток вина прямо из него. Он не мог объяснить этому человеку своего состояния. Сегодня Карлос виделся с Хоселито и тот поведал ему о том, как эта свинья Пако отказался ждать положенных два года до свадьбы. Хоселито рассказал ему и о том, каким жадным оказался Зокали, и что обещанный вожаку выкуп за невесту не давал ему спать по ночам все время до венчания. Софья была замужем уже два месяца. Две недели назад «молодожены» отправились путешествовать и никто понятия не имел, куда лежит их путь. Сейчас Карлос был подавлен и ни о чем, кроме услышанного, думать был не в состоянии. А то, что сжигало его душу, не было светлым и ярким огнем любви, но зловонным тлением злости и ревности. Конечно же, этот дон Пабло не в состоянии понять его. Вряд ли человек, которого так жестоко обидела судьба, мог знать, что такое любовь, да притом цыганская.
Карлос поставил кувшин с вином на стол и тыльной стороной ладони вытер рот.
– Я встречался со старым приятелем, – признался он дону Пабло.
Тот налил себе вина в один из кубков и произнес:
– Все-таки следует пить вино, как подобает воспитанному человеку. Если не уважаешь себя и других, то хотя бы к вину прояви почтение… И твой старый приятель убедил тебя в том, что с быками ты сражаться не должен? – после секундной паузы продолжил Пабло.
Карлос сидел за столом понурив голову. Он понял, что вести себя по-хамски ему никто не позволил и кому какое дело до того, что у него на душе. В своих бедах, огорчениях, несостоявшейся любви винить некого.
– О боях с быками мы вообще не говорили, – опустив глаза пробормотал растерянно Карлос.
– Хорошо, пусть так. Но тема вашего разговора явно не улучшила твоего настроения. – Пабло встал и взял сомбреро, висевшее на вбитом в стену крючке.
– Ладно У меня нет больше времени на тебя. Я скажу загонщику, что ты завтра уходишь. – Пабло встал из-за стола и направился к выходу. Но как только он собрался закрыть за собой дверь, то услышал слова:
– Дон Пабло, не уходите. Я решил. Если вы мне поможете, я стану тореро.
Пабло ответил не сразу и далее не повернулся в его сторону.
– Ты уверен?
– Да уверен.
У юноши иного выхода не было. Но не это стало главным в принятом им решении. На него вдруг нахлынули чувства и воспоминания: загон, разъяренный бык и щемящий, тревожный холодок в сердце, когда на него, пригнув страшную морду к земле, неслось мощное животное… Страшный удар в грудь Карлоса внезапно озарил. Он понял, что все сказанное о нем в таборе было не что иное, как ложь. Он никогда не был трусом и был счастлив осознать это в себе. Ему страстно захотелось опять в загон, к быкам, еще раз пережить это чувство…
– Я уверен, – твердо повторил Карлос.
– Прекрасно, – мягко сказал Пабло, – я тоже уверен.
Он снова сел за стол.
– Послушай, Карлос, ты должен понимать, на что идешь и поэтому обязан знать и чувствовать быков. Бык – самое храброе животное на земле и самое благородное. Когда он в стаде, то спокоен и лишен всякой агрессивности.
Но вне его он готов сражаться с кем угодно. И никакие раны не способны его остановить, они лишь подвигают его на безумную храбрость. Бык не способен затаиться, как тигр, например, или напасть сзади. Его противник должен быть перед ним и стоять лицом к нему, и он будет сражаться с этим противником до тех пор, пока кто-нибудь не погибнет. В единоборстве ни одному зверю еще никогда не удавалось одолеть быка – ни льву, ни тигру. Подвластно это лишь человеку и то не всегда.
Пабло умолк. Он пристально смотрел на свой бокал с вином, будто в его красных переливах стремился разглядеть источник своей страсти и понять причины, всегда стоявшие на пути к осуществлению его сокровенных замыслов. Карлос чувствовал, что ему необходимо что-то сказать, но что именно – этого он не знал.
Пабло встал из-за стола.
– Мы начнем завтра. – Тон его голоса резко изменился: теперь в нем не было прежнего благоговения и чувственной страсти.
– Тебе предстоит многому научиться. На это требуется время, много времени, и если ты будешь мне во всем подчиняться, то через два года, а может быть и раньше, ты выступишь в Мадриде. И тот триумф, который тебя ждет, с лихвой оправдает все, Карлос, поверь мне. И что бы ни случалось, не переставай верить в это. Ничто в этой жизни не может сравниться с той сладостью, которую дают победы.
– Вот сюда, сэр, в бодегу попадают винные ягоды, после того, как их сорвут с кустов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Карлос не отвечал. Еще вчера он, не раздумывая, согласился бы. Его думы, с тех пор как он пришел в себя, только об этом и были. Мысль о том, что они с Софьей должны быть вместе, а это становилось возможным лишь при участии и готовности Пабло Луиса помочь ему стать матадором – именно эта мечта была для него самым лучшим лекарством. Карлос полностью отдался новому чувству надежды и оно его захватило всего. Теперь же он понимал – все было не более чем ловушка.
– Я жду ответа, – требовал Пабло.
– Я не знаю, – признался Карлос.
Сейчас он хотел как следует рассмотреть этого, Бог весть откуда взявшегося человека и вызвавшегося быть его покровителем и меценатом. Как всегда дон Пабло был одет во все черное, но на этот раз на нем отсутствовало сомбреро. Его лицо было худощавым, а маленькие черные глаза сидели так глубоко, что их затенял мощный лоб. В общем, красивый мужчина, если бы не горб, похожий на какую-то непонятную поклажу на спине. И никакие деньги на свете не могли освободить его от этой ноши – он был обречен никогда с нею не расставаться.
– А что даст мне то, что я стану матадором? – вопрос цыгана звучал требовательно.
Пабло в недоумении уставился на него. Если человек не в состоянии дать ответ на вопрос, являющий собой суть его жизни, его внутреннего содержания, то вряд ли его ждет судьба матадора. Но в Карлоса дон Пабло почему-то сразу поверил.
– Расскажи мне, что побудило тебя приехать сюда и, как безумного, перепрыгнуть через забор загона? Что-нибудь изменилось сейчас? Или улетучилась твоя храбрость после того, как бык пропорол рогами тебе грудь.
– Никуда моя храбрость не улетучилась.
– И мне тоже так кажется. Сюда ты явился на поиски чего-то. Теперь ты ничего не ищешь. А почему? Что изменилось? С кем ты встречался в Севилье? – Он нагнулся к Карлосу и его плащ раскрылся. Юноша увидел нечто отдаленно напоминающее руку.
– Может быть, это была женщина? – допрашивал его Пабло.
– Нет, один старый приятель, – Карлос опять помрачнел.
На столе стоял кувшин с вином и два кубка. Молодой цыган не стал наливать вино в кубок, а взял кувшин и сделал изрядный глоток вина прямо из него. Он не мог объяснить этому человеку своего состояния. Сегодня Карлос виделся с Хоселито и тот поведал ему о том, как эта свинья Пако отказался ждать положенных два года до свадьбы. Хоселито рассказал ему и о том, каким жадным оказался Зокали, и что обещанный вожаку выкуп за невесту не давал ему спать по ночам все время до венчания. Софья была замужем уже два месяца. Две недели назад «молодожены» отправились путешествовать и никто понятия не имел, куда лежит их путь. Сейчас Карлос был подавлен и ни о чем, кроме услышанного, думать был не в состоянии. А то, что сжигало его душу, не было светлым и ярким огнем любви, но зловонным тлением злости и ревности. Конечно же, этот дон Пабло не в состоянии понять его. Вряд ли человек, которого так жестоко обидела судьба, мог знать, что такое любовь, да притом цыганская.
Карлос поставил кувшин с вином на стол и тыльной стороной ладони вытер рот.
– Я встречался со старым приятелем, – признался он дону Пабло.
Тот налил себе вина в один из кубков и произнес:
– Все-таки следует пить вино, как подобает воспитанному человеку. Если не уважаешь себя и других, то хотя бы к вину прояви почтение… И твой старый приятель убедил тебя в том, что с быками ты сражаться не должен? – после секундной паузы продолжил Пабло.
Карлос сидел за столом понурив голову. Он понял, что вести себя по-хамски ему никто не позволил и кому какое дело до того, что у него на душе. В своих бедах, огорчениях, несостоявшейся любви винить некого.
– О боях с быками мы вообще не говорили, – опустив глаза пробормотал растерянно Карлос.
– Хорошо, пусть так. Но тема вашего разговора явно не улучшила твоего настроения. – Пабло встал и взял сомбреро, висевшее на вбитом в стену крючке.
– Ладно У меня нет больше времени на тебя. Я скажу загонщику, что ты завтра уходишь. – Пабло встал из-за стола и направился к выходу. Но как только он собрался закрыть за собой дверь, то услышал слова:
– Дон Пабло, не уходите. Я решил. Если вы мне поможете, я стану тореро.
Пабло ответил не сразу и далее не повернулся в его сторону.
– Ты уверен?
– Да уверен.
У юноши иного выхода не было. Но не это стало главным в принятом им решении. На него вдруг нахлынули чувства и воспоминания: загон, разъяренный бык и щемящий, тревожный холодок в сердце, когда на него, пригнув страшную морду к земле, неслось мощное животное… Страшный удар в грудь Карлоса внезапно озарил. Он понял, что все сказанное о нем в таборе было не что иное, как ложь. Он никогда не был трусом и был счастлив осознать это в себе. Ему страстно захотелось опять в загон, к быкам, еще раз пережить это чувство…
– Я уверен, – твердо повторил Карлос.
– Прекрасно, – мягко сказал Пабло, – я тоже уверен.
Он снова сел за стол.
– Послушай, Карлос, ты должен понимать, на что идешь и поэтому обязан знать и чувствовать быков. Бык – самое храброе животное на земле и самое благородное. Когда он в стаде, то спокоен и лишен всякой агрессивности.
Но вне его он готов сражаться с кем угодно. И никакие раны не способны его остановить, они лишь подвигают его на безумную храбрость. Бык не способен затаиться, как тигр, например, или напасть сзади. Его противник должен быть перед ним и стоять лицом к нему, и он будет сражаться с этим противником до тех пор, пока кто-нибудь не погибнет. В единоборстве ни одному зверю еще никогда не удавалось одолеть быка – ни льву, ни тигру. Подвластно это лишь человеку и то не всегда.
Пабло умолк. Он пристально смотрел на свой бокал с вином, будто в его красных переливах стремился разглядеть источник своей страсти и понять причины, всегда стоявшие на пути к осуществлению его сокровенных замыслов. Карлос чувствовал, что ему необходимо что-то сказать, но что именно – этого он не знал.
Пабло встал из-за стола.
– Мы начнем завтра. – Тон его голоса резко изменился: теперь в нем не было прежнего благоговения и чувственной страсти.
– Тебе предстоит многому научиться. На это требуется время, много времени, и если ты будешь мне во всем подчиняться, то через два года, а может быть и раньше, ты выступишь в Мадриде. И тот триумф, который тебя ждет, с лихвой оправдает все, Карлос, поверь мне. И что бы ни случалось, не переставай верить в это. Ничто в этой жизни не может сравниться с той сладостью, которую дают победы.
– Вот сюда, сэр, в бодегу попадают винные ягоды, после того, как их сорвут с кустов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123