Или есть нечто такое, что, в частности, вас озаботило?
— Говоря честно, — кивнул Ренделл, — имеются некоторые сомнения относительно перевода, сделанного с одного листа, который назван Папирус Номер Девять. — Ренделл наклонился, открыл свой портфель и вынул из него фотографию, сделанную Оскаром Эдлундом с Папируса № 9. — Вот с этого, — сказал он, подавая фотокопию французскому профессору.
— Прекрасный образчик, — Обер по-галльски взмахнул руками. — Хорошо, давайте я просмотрю наши отчеты по этим папирусам.
Ренделл вернул фотографию в портфель, набил трубку и закурил, следя за тем, как Обер перебирает свои бумаги. В конце концов тот извлек два листа желтой бумаги и внимательно прочитал их про себя.
Через какое-то время он поднял голову.
— Содержание наших испытаний по углероду-14 подтверждают то, что вам уже известно. Исследуемый папирус абсолютно достоверный. Он родом из первого века, так что логически может быть помещен в 62 год нашей эры, когда Иаков писал на этой спрессованной клетчатке.
Но Ренделлу хотелось быть уверенным вдвойне. Готовясь к этой встрече, по дороге в Париж, он выполнил свое домашнее задание.
— Профессор, — сказал он, — ведь имелись кое-какие авторитеты, которые критически относились к радиоуглеродным испытаниям. У Д. Райта был кусок древней деревяшки, который испытывали трижды, и каждый раз результаты были разными, начиная от 746 года до нашей эры, заканчивая 289 годом до нашей эры. А после того, как д-р Либби в 1951 году сообщил о своих проверках Свитков Мертвого Моря, год спустя некто написал в “Сайнтифик Эмерикан”, что в радиоуглеродном методе датировки имеется много “головоломок, противоречий и слабостей”, и что метод все так же далек от “простоты электрической посудомоечной машины”. Выделяли ли вы какой-то резерв на ошибки?
Профессор Обер кашлянул.
— Да, конечно же оставлял. И, естественно, критики были правы, именно те, которых вы упоминали, что в пятидесятые годы говорили о слишком большом диапазоне ошибок. Сегодня же, в собственных испытаниях мы можем этот диапазон создания объекта сузить до пятидесяти лет. Постепенно, вводя усовершенствования, применяя наиболее благоприятные условия, мы можем уточнить время создания до двадцати пяти лет. — После этого он отложил свою папку в сторону. — Если у вас остаются какие-то другие сомнения относительно достоверности Папируса Номер Девять, можете просмотреть отчеты по нему. Все материалы у меня здесь, а у меня самого имеется огромный опыт по интерпретации подобных отчетов. Этого будет достаточно. В любом случае, вам достаточно одного моего слова. Можете верить мне, мсье Ренделл.
— Могу ли я? — Он вовсе не собирался выпалить это сгоряча, но имелось слишком многое, чтобы скрывать истину. — Вы уверены, что я могу вам доверять полностью?
Профессор Обер, уже начавший было подниматься, указывая на то, что встреча завершена, вновь уселся. Резкие черты его лица заострились еще сильнее.
— Что вы хотите этим сказать, мсье?
Ренделл понял, что он зашел слишком далеко, чтобы отступать. Сломя голову, он кинулся вперед.
— Я хочу сказать, что вы могли внушать мне нечто другое при нашей последней встрече. Это касается того, что вы рассказывали мне о себе самом.
Какое-то время Обер глядел на собеседника, когда он заговорил, тон его голоса выдавал настороженность:
— О чем это вы говорите?
— Вы очень много распространялись о своей вере. Вы говорили мне о том, что наконец дали своей жене ребенка, о котором она так мечтала. Но после этого, из определенного источника я узнал, что вы давно уже подверглись вазектомии, что какое-то время назад вы добровольно позволили себя стерилизовать, чтобы уже тогда — и сейчас тоже — никогда не оплодотворить женщину.
По Оберу было видно, насколько он потрясен.
— Кто ваш источник, мсье? Кто сообщил вам это?
— Домине Мартин де Фроом, который, похоже, подверг близкому расследованию прошлое многих лиц, связанных с нашим проектом. Именно он бесплатно и сообщил эту информацию относительно вас.
— И вы ему поверили? Ведь перед тем, мсье, вы видели мою жену, Габриэль. Вы сами видели, что у нее уже приличный срок беременности.
Весь этот разговор становился для Ренделла чрезвычайно сложным и неприятным. Тем не менее, он решил идти до конца.
— Профессор Обер, я же не сказал, будто ваша жена не может иметь ребенка. Я сказал, что, по словам де Фроома, вы не могли дать ей его, хотя сообщили мне об этом сами. — Он помялся и прибавил:
— Я упомянул об этом лишь потому, что мы обсуждали вопрос доверия друг к другу.
Профессор кивнул, как бы самому себе, казалось, что он даже несколько успокоился.
— Ну хорошо. Вы правы. Если вам так уж важно мое слово, вы должны в него верить, без каких-либо исключений. Да, все это правда. То, что сообщил вам ваш информатор — все так. По собственной глупости, очень давно, я сделал эту операцию, вазектомию. Я стерилен. Я не способен оплодотворить женщину. Тем не менее, это такой вопрос, о котором обычно не говорят, и уж это никак не связано с тем, стоит ли верить моему слову. Главное — это то, что я сказал вам, как Петроний и Иаков воздействовали на возвращение моей собственной веры. В этом плане я говорил вам правду. Правда и то, что я сообщил Габриэли о желании иметь ребенка точно так же, как того хочет она, возможно — даже еще сильнее. Ну… и я попросил ее найти какой-нибудь способ забеременеть.
Ренделлу было стыдно за то, что он поднял весь этот вопрос, он ненавидел де Фроома за то, что тот настроил его не доверять собственным коллегам.
— Прошу прощения, профессор. Извините, что я, даже на мгновение, усомнился в вашем слове.
Французский ученый попытался улыбнуться, но это ему не удалось.
— В этих обстоятельствах такое можно понять. Но теперь вы удовлетворены?
— Я удовлетворен полностью, — сказал Ренделл, уже собираясь уходить. — Мне хотелось самому убедиться в том, что письмена на папирусе появились во времена Христа, и вы меня полностью убедили.
После этих слов Обер опять насторожился и превратился в профессионала.
— Pardon, мсье Ренделл, мне кажется, вы меня не правильно поняли. Я вовсе не давал вам гарантий того, что письмена на папирусе были сделаны во времена Христа, но только лишь в том, что сам папирус был создан в этот период. Наш метод радиоуглеродной датировки может доказать достоверность папируса, но не того, что на нем написано. Наши испытания показали, что материал, примененный для Евангелия от Иакова — включая сюда и ваш папирус номер девять — это именно то, чем он быть должен. Что же касается сообщений, написанных на папирусе — хотя, лично я сам полностью уверен в их подлинности — это уже не моя сфера, не моя научная дисциплина.
— Ну хорошо, чья же тогда эта сфера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214
— Говоря честно, — кивнул Ренделл, — имеются некоторые сомнения относительно перевода, сделанного с одного листа, который назван Папирус Номер Девять. — Ренделл наклонился, открыл свой портфель и вынул из него фотографию, сделанную Оскаром Эдлундом с Папируса № 9. — Вот с этого, — сказал он, подавая фотокопию французскому профессору.
— Прекрасный образчик, — Обер по-галльски взмахнул руками. — Хорошо, давайте я просмотрю наши отчеты по этим папирусам.
Ренделл вернул фотографию в портфель, набил трубку и закурил, следя за тем, как Обер перебирает свои бумаги. В конце концов тот извлек два листа желтой бумаги и внимательно прочитал их про себя.
Через какое-то время он поднял голову.
— Содержание наших испытаний по углероду-14 подтверждают то, что вам уже известно. Исследуемый папирус абсолютно достоверный. Он родом из первого века, так что логически может быть помещен в 62 год нашей эры, когда Иаков писал на этой спрессованной клетчатке.
Но Ренделлу хотелось быть уверенным вдвойне. Готовясь к этой встрече, по дороге в Париж, он выполнил свое домашнее задание.
— Профессор, — сказал он, — ведь имелись кое-какие авторитеты, которые критически относились к радиоуглеродным испытаниям. У Д. Райта был кусок древней деревяшки, который испытывали трижды, и каждый раз результаты были разными, начиная от 746 года до нашей эры, заканчивая 289 годом до нашей эры. А после того, как д-р Либби в 1951 году сообщил о своих проверках Свитков Мертвого Моря, год спустя некто написал в “Сайнтифик Эмерикан”, что в радиоуглеродном методе датировки имеется много “головоломок, противоречий и слабостей”, и что метод все так же далек от “простоты электрической посудомоечной машины”. Выделяли ли вы какой-то резерв на ошибки?
Профессор Обер кашлянул.
— Да, конечно же оставлял. И, естественно, критики были правы, именно те, которых вы упоминали, что в пятидесятые годы говорили о слишком большом диапазоне ошибок. Сегодня же, в собственных испытаниях мы можем этот диапазон создания объекта сузить до пятидесяти лет. Постепенно, вводя усовершенствования, применяя наиболее благоприятные условия, мы можем уточнить время создания до двадцати пяти лет. — После этого он отложил свою папку в сторону. — Если у вас остаются какие-то другие сомнения относительно достоверности Папируса Номер Девять, можете просмотреть отчеты по нему. Все материалы у меня здесь, а у меня самого имеется огромный опыт по интерпретации подобных отчетов. Этого будет достаточно. В любом случае, вам достаточно одного моего слова. Можете верить мне, мсье Ренделл.
— Могу ли я? — Он вовсе не собирался выпалить это сгоряча, но имелось слишком многое, чтобы скрывать истину. — Вы уверены, что я могу вам доверять полностью?
Профессор Обер, уже начавший было подниматься, указывая на то, что встреча завершена, вновь уселся. Резкие черты его лица заострились еще сильнее.
— Что вы хотите этим сказать, мсье?
Ренделл понял, что он зашел слишком далеко, чтобы отступать. Сломя голову, он кинулся вперед.
— Я хочу сказать, что вы могли внушать мне нечто другое при нашей последней встрече. Это касается того, что вы рассказывали мне о себе самом.
Какое-то время Обер глядел на собеседника, когда он заговорил, тон его голоса выдавал настороженность:
— О чем это вы говорите?
— Вы очень много распространялись о своей вере. Вы говорили мне о том, что наконец дали своей жене ребенка, о котором она так мечтала. Но после этого, из определенного источника я узнал, что вы давно уже подверглись вазектомии, что какое-то время назад вы добровольно позволили себя стерилизовать, чтобы уже тогда — и сейчас тоже — никогда не оплодотворить женщину.
По Оберу было видно, насколько он потрясен.
— Кто ваш источник, мсье? Кто сообщил вам это?
— Домине Мартин де Фроом, который, похоже, подверг близкому расследованию прошлое многих лиц, связанных с нашим проектом. Именно он бесплатно и сообщил эту информацию относительно вас.
— И вы ему поверили? Ведь перед тем, мсье, вы видели мою жену, Габриэль. Вы сами видели, что у нее уже приличный срок беременности.
Весь этот разговор становился для Ренделла чрезвычайно сложным и неприятным. Тем не менее, он решил идти до конца.
— Профессор Обер, я же не сказал, будто ваша жена не может иметь ребенка. Я сказал, что, по словам де Фроома, вы не могли дать ей его, хотя сообщили мне об этом сами. — Он помялся и прибавил:
— Я упомянул об этом лишь потому, что мы обсуждали вопрос доверия друг к другу.
Профессор кивнул, как бы самому себе, казалось, что он даже несколько успокоился.
— Ну хорошо. Вы правы. Если вам так уж важно мое слово, вы должны в него верить, без каких-либо исключений. Да, все это правда. То, что сообщил вам ваш информатор — все так. По собственной глупости, очень давно, я сделал эту операцию, вазектомию. Я стерилен. Я не способен оплодотворить женщину. Тем не менее, это такой вопрос, о котором обычно не говорят, и уж это никак не связано с тем, стоит ли верить моему слову. Главное — это то, что я сказал вам, как Петроний и Иаков воздействовали на возвращение моей собственной веры. В этом плане я говорил вам правду. Правда и то, что я сообщил Габриэли о желании иметь ребенка точно так же, как того хочет она, возможно — даже еще сильнее. Ну… и я попросил ее найти какой-нибудь способ забеременеть.
Ренделлу было стыдно за то, что он поднял весь этот вопрос, он ненавидел де Фроома за то, что тот настроил его не доверять собственным коллегам.
— Прошу прощения, профессор. Извините, что я, даже на мгновение, усомнился в вашем слове.
Французский ученый попытался улыбнуться, но это ему не удалось.
— В этих обстоятельствах такое можно понять. Но теперь вы удовлетворены?
— Я удовлетворен полностью, — сказал Ренделл, уже собираясь уходить. — Мне хотелось самому убедиться в том, что письмена на папирусе появились во времена Христа, и вы меня полностью убедили.
После этих слов Обер опять насторожился и превратился в профессионала.
— Pardon, мсье Ренделл, мне кажется, вы меня не правильно поняли. Я вовсе не давал вам гарантий того, что письмена на папирусе были сделаны во времена Христа, но только лишь в том, что сам папирус был создан в этот период. Наш метод радиоуглеродной датировки может доказать достоверность папируса, но не того, что на нем написано. Наши испытания показали, что материал, примененный для Евангелия от Иакова — включая сюда и ваш папирус номер девять — это именно то, чем он быть должен. Что же касается сообщений, написанных на папирусе — хотя, лично я сам полностью уверен в их подлинности — это уже не моя сфера, не моя научная дисциплина.
— Ну хорошо, чья же тогда эта сфера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214