Критики и эксперты объявили этих Вермееров подлинными. Критики и эксперты не заметили того, что руки Христа на одной из картин были написаны с рук самого Меегерена, стулья на другой картине были срисованы со стульев, стоящих в современной мастерской Меегерена; масло для грунтовки холстов содержало синтетическую смолу, которая не могла существовать до 1900 года, в то время, как сам Вермеер умер в 1675 году. Все эти Вермееры были поддельными, что было впоследствии доказано. Только никто, даже обладающий глазами истинного знатока, подделку на всех холстах обнаружить не смог. А достаточно было четверти квадратного дюйма картины с ее синтетической смолой. Вот и я, точно таким же образом, увидал достаточно. Я увидал ту самую четверть дюйма всего холста вашей Библии, но я увидал достаточно, чтобы объявить ее подделкой.
Услышав, что его собеседник зашел столь далеко, Ренделл и сам решил сделать следующий ход.
— Ну ладно, этот, так называемый, прокол — вы, конечно же, сообщили о нем Пламмеру и де Фроому?
Богардус замялся.
— Нет, не сообщил. Пока что нет.
— Почему же?
— Ну, это… это личная проблема.
Ренделл уперся пальцами рук о стол и поднялся на ноги.
— Ну ладно, вот теперь-то я уверен, что вы лжете. Если бы вы и вправду нашли что-то не то с Библией, вы бы сразу же сообщили об этом Пламмеру. Ведь он же платит вам за это, не правда ли?
Богардус вскочил на ноги. Лицо его представляло собой массу ярко-розовой ярости.
— Седрик ничего мне не платит. Я делаю все это для него только лишь ради любви.
Ренделл застыл на месте. Так вот в чем была связь, дошло до него. Богардус с Пламмером были любовниками. Он, не желая того, коснулся напряженного гомосексуального нерва.
Богардус отвернул голову.
— Все, что мне известно, я держу для себя, и я ничего не сообщал Седрику. Я знаю, что это значит для него. Это может быть даже важнее всей Библии. Если он напишет об этом проколе, сделает его достоянием общественности, то сделается знаменитым и богатым. Только я сохраняю это — как там говорят в американских фильмах? — как туза в рукаве. Потому что потом, позднее, Седрик уже не будет таким милым со мной, и — я же знаю, хотя сам он и не знает, что я знаю, он уже изменял мне. С кем-то более молодым, более привлекательным. Седрик говорил, что когда все это закончится, он возьмет меня в путешествие по Северной Африке. Он обещал, что сделает это, когда я достану ему новую Библию. Да, пока что новой Библии достаточно, чтобы удерживать его со мной. Но если что-нибудь пойдет не так, я держу в рукаве своего туза, мое личное открытие, которое взорвет все.
Ренделл отметил достойное сожаления отчаяние в трясущемся голосе молодого голландца, отчаяние, выдающее страх одного человека потерять другого. После этого Ренделл переключился на мысль, сколько же правды может быть в заявлении библиотекаря о том, будто он знает нечто такое, что способно дискредитировать весь Международный Новый Завет. Богардус мог выдумать какую-нибудь ложь, лишь бы напугать издателей, заставить их открыть для него весь текст нового открытия. Выхода не было — следовало бросить еще один вызов изменнику.
— Ганс, — обратился Ренделл к молодому человеку.
Богардус, взволнованный возможной изменой своего любовника, казалось, совершенно забыл, что рядом с ним находится кто-то чужой.
— Ганс, вы мне так и не сообщили толковой причины того, чтобы не сообщать о вас издателям, которые несомненно выгонят вас за это. Вы настаиваете на том, будто открыли несоответствие в каком-то из фрагментов новой Библии. Полагаю, именно его вы и называете проколом. Но, если вы и обнаружили некое доказательство, тогда самое время или рассказать о нем, или вообще молчать в тряпочку. Лично я считаю так, что вы придумали какую-то мелочевку, лишь бы не дать мне выбросить вас на улицу.
— А вы считаете, будто ничего нет? — спросил со злостью Богардус.
Но больше ничего прибавлять он не стал.
Ренделл пожал плечами.
— Я жду.
Богардус лишь опять смочил языком губы, но не сказал ничего.
— Ладно, — заявил на это Ренделл, — вот теперь я совершенно уверен, что вы не только предатель, но еще и болтун, и я немедленно иду сообщить издателям о вас.
Он развернулся на месте и направился к двери.
— Послушайте! — неожиданно вскрикнул Богардус. Он тоже побежал к двери, лишь бы помешать Ренделлу выйти.
— Может сказать, чтобы следили за мной, но вы все равно не остановите… И не важно, будут они знать или нет. Все равно, уже слишком поздно. Скажите им посмотреть на папирус номер девять, четвертая строка сверху. Никто еще, кроме меня, не понял, что это означает. Если я сообщу об этом Седрику, всему миру, тогда Возрождению Два прийдет конец. Но… — он глотнул воздуха, — я могу пообещать никому не открывать этого, если мне немедленно дадут Библию. В противном случае, всем им конец.
— Они выбросят вас отсюда уже сегодня, Ганс, — пообещал Ренделл.
— Передайте им: папирус номер девять, четвертая строка. Вы и сами увидите.
Ренделл оттолкнул библиотекаря, открыл дверь и вышел.
Ладно, увидим.
* * *
ЧЕРЕЗ ЧАС ОН И САМ УВИДЕЛ.
Ренделл сидел за своим столом, прижав телефонную трубку между плечом и ухом, ожидая, когда оператор на заводе Карла Хеннига в Майнце найдет для него Джорджа Уилера.
Ожидая, Ренделл еще раз просмотрел отпечатанную страницу с заметками. Эти заметки представляли собой то, что он смог узнать о “фатальном проколе” Богардуса в папирусе номер девять, четвертой строке, Евангелия от Иакова.
Информация собиралась с трудом. С одной стороны, Ренделл не был исследователем библейских текстов. С другой стороны, у него не было доступа к хранившимся в сейфе оригинальным материалам. И еще одно — он не умел читать по-арамейский. Последнее стало камнем преткновения, когда он вспомнил о существовании полного набора сделанных Эдлунгом фотографий всех папирусов, единственного набора фотографий, имеющихся в его собственных папках.
Ренделл непонимающе глядел на лист, озаглавленный “Номер девять”, текст казался ему ничего не значащим и нерасшифровываемым, со всеми заполняющими страницу античными закорючками, значками и точками, многие из которых вообще были едва ли различимы. Но распечатка сопровождалась списком заголовков и номеров параграфов, показывающих, какая из строчек арамейского текста совпадала с переводом Евангелия от Иакова. Строка 4 девятой главы должна была соответствовать фрагменту 23:66 английского издания.
Поскольку Ренделлу не разрешили оставить себе копию Библии, которую он уже читал, он попытался вспомнить, у кого такая копия могла быть сейчас на руках. Все издатели из города уехали. Доктор Найт свои фотокопии уничтожил. И тут Ренделл вспомнил. Доктор Найт воспользовался гранками из портфеля доктора Джеффриса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214
Услышав, что его собеседник зашел столь далеко, Ренделл и сам решил сделать следующий ход.
— Ну ладно, этот, так называемый, прокол — вы, конечно же, сообщили о нем Пламмеру и де Фроому?
Богардус замялся.
— Нет, не сообщил. Пока что нет.
— Почему же?
— Ну, это… это личная проблема.
Ренделл уперся пальцами рук о стол и поднялся на ноги.
— Ну ладно, вот теперь-то я уверен, что вы лжете. Если бы вы и вправду нашли что-то не то с Библией, вы бы сразу же сообщили об этом Пламмеру. Ведь он же платит вам за это, не правда ли?
Богардус вскочил на ноги. Лицо его представляло собой массу ярко-розовой ярости.
— Седрик ничего мне не платит. Я делаю все это для него только лишь ради любви.
Ренделл застыл на месте. Так вот в чем была связь, дошло до него. Богардус с Пламмером были любовниками. Он, не желая того, коснулся напряженного гомосексуального нерва.
Богардус отвернул голову.
— Все, что мне известно, я держу для себя, и я ничего не сообщал Седрику. Я знаю, что это значит для него. Это может быть даже важнее всей Библии. Если он напишет об этом проколе, сделает его достоянием общественности, то сделается знаменитым и богатым. Только я сохраняю это — как там говорят в американских фильмах? — как туза в рукаве. Потому что потом, позднее, Седрик уже не будет таким милым со мной, и — я же знаю, хотя сам он и не знает, что я знаю, он уже изменял мне. С кем-то более молодым, более привлекательным. Седрик говорил, что когда все это закончится, он возьмет меня в путешествие по Северной Африке. Он обещал, что сделает это, когда я достану ему новую Библию. Да, пока что новой Библии достаточно, чтобы удерживать его со мной. Но если что-нибудь пойдет не так, я держу в рукаве своего туза, мое личное открытие, которое взорвет все.
Ренделл отметил достойное сожаления отчаяние в трясущемся голосе молодого голландца, отчаяние, выдающее страх одного человека потерять другого. После этого Ренделл переключился на мысль, сколько же правды может быть в заявлении библиотекаря о том, будто он знает нечто такое, что способно дискредитировать весь Международный Новый Завет. Богардус мог выдумать какую-нибудь ложь, лишь бы напугать издателей, заставить их открыть для него весь текст нового открытия. Выхода не было — следовало бросить еще один вызов изменнику.
— Ганс, — обратился Ренделл к молодому человеку.
Богардус, взволнованный возможной изменой своего любовника, казалось, совершенно забыл, что рядом с ним находится кто-то чужой.
— Ганс, вы мне так и не сообщили толковой причины того, чтобы не сообщать о вас издателям, которые несомненно выгонят вас за это. Вы настаиваете на том, будто открыли несоответствие в каком-то из фрагментов новой Библии. Полагаю, именно его вы и называете проколом. Но, если вы и обнаружили некое доказательство, тогда самое время или рассказать о нем, или вообще молчать в тряпочку. Лично я считаю так, что вы придумали какую-то мелочевку, лишь бы не дать мне выбросить вас на улицу.
— А вы считаете, будто ничего нет? — спросил со злостью Богардус.
Но больше ничего прибавлять он не стал.
Ренделл пожал плечами.
— Я жду.
Богардус лишь опять смочил языком губы, но не сказал ничего.
— Ладно, — заявил на это Ренделл, — вот теперь я совершенно уверен, что вы не только предатель, но еще и болтун, и я немедленно иду сообщить издателям о вас.
Он развернулся на месте и направился к двери.
— Послушайте! — неожиданно вскрикнул Богардус. Он тоже побежал к двери, лишь бы помешать Ренделлу выйти.
— Может сказать, чтобы следили за мной, но вы все равно не остановите… И не важно, будут они знать или нет. Все равно, уже слишком поздно. Скажите им посмотреть на папирус номер девять, четвертая строка сверху. Никто еще, кроме меня, не понял, что это означает. Если я сообщу об этом Седрику, всему миру, тогда Возрождению Два прийдет конец. Но… — он глотнул воздуха, — я могу пообещать никому не открывать этого, если мне немедленно дадут Библию. В противном случае, всем им конец.
— Они выбросят вас отсюда уже сегодня, Ганс, — пообещал Ренделл.
— Передайте им: папирус номер девять, четвертая строка. Вы и сами увидите.
Ренделл оттолкнул библиотекаря, открыл дверь и вышел.
Ладно, увидим.
* * *
ЧЕРЕЗ ЧАС ОН И САМ УВИДЕЛ.
Ренделл сидел за своим столом, прижав телефонную трубку между плечом и ухом, ожидая, когда оператор на заводе Карла Хеннига в Майнце найдет для него Джорджа Уилера.
Ожидая, Ренделл еще раз просмотрел отпечатанную страницу с заметками. Эти заметки представляли собой то, что он смог узнать о “фатальном проколе” Богардуса в папирусе номер девять, четвертой строке, Евангелия от Иакова.
Информация собиралась с трудом. С одной стороны, Ренделл не был исследователем библейских текстов. С другой стороны, у него не было доступа к хранившимся в сейфе оригинальным материалам. И еще одно — он не умел читать по-арамейский. Последнее стало камнем преткновения, когда он вспомнил о существовании полного набора сделанных Эдлунгом фотографий всех папирусов, единственного набора фотографий, имеющихся в его собственных папках.
Ренделл непонимающе глядел на лист, озаглавленный “Номер девять”, текст казался ему ничего не значащим и нерасшифровываемым, со всеми заполняющими страницу античными закорючками, значками и точками, многие из которых вообще были едва ли различимы. Но распечатка сопровождалась списком заголовков и номеров параграфов, показывающих, какая из строчек арамейского текста совпадала с переводом Евангелия от Иакова. Строка 4 девятой главы должна была соответствовать фрагменту 23:66 английского издания.
Поскольку Ренделлу не разрешили оставить себе копию Библии, которую он уже читал, он попытался вспомнить, у кого такая копия могла быть сейчас на руках. Все издатели из города уехали. Доктор Найт свои фотокопии уничтожил. И тут Ренделл вспомнил. Доктор Найт воспользовался гранками из портфеля доктора Джеффриса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214