Таннер сразу ее оценил: длинные прямые волосы, очень светлые, грудь совершенной формы (с силиконом, конечно, ну и что?), подчеркнутая открытым верхом платья в стиле семидесятых. Ей было достаточно лет, чтобы выглядеть интересной, но при этом она была еще молода и соблазнительна. Таннер решил, что женщин красивее этой вокруг нет. Больше всего притягивали ее глаза. Минутой раньше он, подавая ей выроненную сумочку и встретившись с ней взглядом, увидел, что глаза у нее сверкают, как сапфиры, под длинными темными ресницами. Их выражение его окончательно ошеломило. Как актер он воображал, что умеет заглянуть в душу ближнего; в душе этой женщины он как будто разглядел глубокую печаль…
— Как ты отстал от жизни! — сказал ему Руперт со смехом. — Это же Джейни Уилкокс, прославленная «модельная проститутка».
— Что?! — спросил пораженный Таннер. Первым его побуждением было двинуть Руперту в зубы. — Настоящая проститутка?
— Ты что! — удивился Руперт. — Не иначе съел слишком много куриных ног, пока снимался в Китае! Она такая же проститутка, как мы с тобой.
— Говори за себя! — фыркнул Таннер. — Как получилось, что мне никто о ней раньше не рассказывал?
— Ну уж не знаю! — сказал Руперт.
— Приведи ее после приема, хорошо? — попросил Таннер. Ему хотелось пустить пыль в глаза умопомрачительной Джейни Уилкокс, но он не собирался делать это здесь, при таком стечении народа. Он очень заботился о неприкосновенности своей личной жизни.
Руперт побежал выполнять просьбу Таннера. Он всегда выполнял то, о чем просил Таннер. Он его любил, и Таннер в награду время от времени позволял Руперту делать ему минет.
Джейни Уилкокс стояла посередине небольшой толпы и беспрерывно кивала. Стороннему наблюдателю показалось бы, что она полностью контролирует себя и ситуацию: ее губы были растянуты в приятной улыбке, внимание было сосредоточено на главе «Американ пикчере» — женщине между сорока и пятьюдесятью годами по имени Кенди Клеменс, которая пространно рассказывала о дне рождения своей трехлетней дочери. Но в действительности в голове у Джейни бурлили несчетные мысли, в душе боролись противоречивые чувства.
Она знала, что ее станут фотографировать, но оказалась не готова к такому натиску, к выражению такой искренней симпатии. Еще две недели назад она была парией, предметом насмешек тех же фотографов, а теперь создавалось впечатление, что все присутствующие знают о написанном ею сценарии. Она наслаждалась тем, что ее ожидания оправдались и ослепительная реальность их даже превзошла. На прием ее эскортировали сразу двое охранников, но в сутолоке она все равно выронила сумочку…
Сначала сумочка лежала, забытая, на полу, пока ее хозяйка изумленно озиралась. Ресторан преобразился в сверкающий серебряный дворец, и у каждого, кто в него входил, возникало впечатление, что он проникает сквозь магическое зеркало в фантастический мир Зазеркалья. Пол усеивали серебряные блестки, греческие колонны были разрисованы серебряными розами, потолок и стены — серебряными херувимами. Внезапно рядом с ней вырос мужчина. Он поднял ее сумочку; когда он отдавал ее ей, она услышала, как он бормочет слова восхищения. Встретившись с ним взглядом, она чуть не лишилась чувств от волнения: это был Таннер Коул, знаменитый киноактер.
— Благодарю, — прошептала она.
— Пожалуйста, — ответил он с обворожительной улыбкой и направился к бару.
Провожая его взглядом, она думала: если бы они были школьниками, он был бы обожаемым всеми девчонками футбольным нападающим. К концу вечера она обязательно одержит над ним победу! Но у стойки Коула ждал Руперт Джексон. Джейни вспомнила первый прием у Мими и подумала, что Таннер Коул тоже может оказаться геем. Ей уже нельзя было ошибаться. Если бы рядом был Билл Уэстакотт! Она не вспоминала его уже много месяцев, а ведь он тоже мог сейчас оказаться в Лос-Анджелесе. Она решила, что завтра его отыщет: если она останется в Лос-Анджелесе (а она этого уже не исключала), то ей потребуются союзники.
Но долго размышлять об этом не вышло: еще шаг-и ее окружили доброжелатели. Среди них был сам главный редактор «Вэнити фэр», а также Кенди Клеменс, глава «Американ пикчерс». Джейни еще не была знатоком Голливуда (пока), но все равно догадалась, что Кенди Клеменс — одна из самых значительных персон среди присутствующих и что ее внимание — большая честь. Слушая рассказ Кенди о дне рождения дочери (в японском стиле — с прудом и поваром, готовившим для детишек суши), она готовилась извлечь из благоприятных обстоятельств максимум возможного.
— Понимаете, Джейни, — рассказывала Кенди с четким вы говором жительницы восточного побережья, как будто привыкла, что люди прислушиваются к каждому ее словечку, — мы пригласили полсотни детей, но в Голливуде не едят рис, и дети учатся есть сашими прежде, чем начинают ходить…
Джейни понимающе кивала, хотя для нее оказалось неожиданностью, что Голливуд кишит детьми: она уже представляла, как они наполняют киностудии наподобие мышей…
— Традиционный японский чай подавала настоящая гейша, — сказала Кенди, глядя на мужчину рядом. — Но это больше для мужей…
Джейни мелодично посмеялась шутке. В Нью-Йорке она бы не обратила внимания на маленькую щуплую Кенди Клеменс. Ее аккуратный пучок волос помещался у Джейни под подбородком; когда-то Кенди была интересной, но теперь выглядела типичной женщиной средних лет, не слишком заботящейся о привлекательности. В Нью-Йорке она была бы одной из безликих женщин с Парк-авеню, женой банкира и членом школьного комитета. Но здесь не Нью-Йорк, напомнила себе Джейни: здесь, в Лос-Анджелесе, Кенди Клеменс заправляла киностудией. Джейни видела, что люди побаиваются Кенди; она еще не знала толком, чем та занимается в «Американ пикчерс», но уже понимала, что глава киностудии — важнейшая должность на свете.
Под поощрительные кивки Джейни Кенди перешла к одной из своих излюбленных тем — опасностям риса. Голливуд — не лучшее место для женщин (хотя многие считают, что ситуация исправляется), поэтому боевая тактика Кенди заключалась в том, чтобы создавать у деловых партнеров впечатление, что она стерва, с которой надо быть настороже, оставаясь при этом прежде всего матерью, пекущейся о потомстве. Она все делала с усердием, доходящим до чрезмерности; сейчас ее, кроме прочего, обуревало желание отнять проект под названием «Джейни Уилкокс» у Комстока Диббла. Утром помощница влетела к ней в кабинет с известием, что Комсток завладел сценарием «модельной проститутки» и собирается снять по нему фильм; Кенди без промедления решила, что хочет сделать то же самое.
Поэтому теперь, расписывая ужасы воздействия очищенных углеводов на развивающуюся нервную систему,
Кенди пыталась оценить, что собой представляет Джейни Уилкокс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
— Как ты отстал от жизни! — сказал ему Руперт со смехом. — Это же Джейни Уилкокс, прославленная «модельная проститутка».
— Что?! — спросил пораженный Таннер. Первым его побуждением было двинуть Руперту в зубы. — Настоящая проститутка?
— Ты что! — удивился Руперт. — Не иначе съел слишком много куриных ног, пока снимался в Китае! Она такая же проститутка, как мы с тобой.
— Говори за себя! — фыркнул Таннер. — Как получилось, что мне никто о ней раньше не рассказывал?
— Ну уж не знаю! — сказал Руперт.
— Приведи ее после приема, хорошо? — попросил Таннер. Ему хотелось пустить пыль в глаза умопомрачительной Джейни Уилкокс, но он не собирался делать это здесь, при таком стечении народа. Он очень заботился о неприкосновенности своей личной жизни.
Руперт побежал выполнять просьбу Таннера. Он всегда выполнял то, о чем просил Таннер. Он его любил, и Таннер в награду время от времени позволял Руперту делать ему минет.
Джейни Уилкокс стояла посередине небольшой толпы и беспрерывно кивала. Стороннему наблюдателю показалось бы, что она полностью контролирует себя и ситуацию: ее губы были растянуты в приятной улыбке, внимание было сосредоточено на главе «Американ пикчере» — женщине между сорока и пятьюдесятью годами по имени Кенди Клеменс, которая пространно рассказывала о дне рождения своей трехлетней дочери. Но в действительности в голове у Джейни бурлили несчетные мысли, в душе боролись противоречивые чувства.
Она знала, что ее станут фотографировать, но оказалась не готова к такому натиску, к выражению такой искренней симпатии. Еще две недели назад она была парией, предметом насмешек тех же фотографов, а теперь создавалось впечатление, что все присутствующие знают о написанном ею сценарии. Она наслаждалась тем, что ее ожидания оправдались и ослепительная реальность их даже превзошла. На прием ее эскортировали сразу двое охранников, но в сутолоке она все равно выронила сумочку…
Сначала сумочка лежала, забытая, на полу, пока ее хозяйка изумленно озиралась. Ресторан преобразился в сверкающий серебряный дворец, и у каждого, кто в него входил, возникало впечатление, что он проникает сквозь магическое зеркало в фантастический мир Зазеркалья. Пол усеивали серебряные блестки, греческие колонны были разрисованы серебряными розами, потолок и стены — серебряными херувимами. Внезапно рядом с ней вырос мужчина. Он поднял ее сумочку; когда он отдавал ее ей, она услышала, как он бормочет слова восхищения. Встретившись с ним взглядом, она чуть не лишилась чувств от волнения: это был Таннер Коул, знаменитый киноактер.
— Благодарю, — прошептала она.
— Пожалуйста, — ответил он с обворожительной улыбкой и направился к бару.
Провожая его взглядом, она думала: если бы они были школьниками, он был бы обожаемым всеми девчонками футбольным нападающим. К концу вечера она обязательно одержит над ним победу! Но у стойки Коула ждал Руперт Джексон. Джейни вспомнила первый прием у Мими и подумала, что Таннер Коул тоже может оказаться геем. Ей уже нельзя было ошибаться. Если бы рядом был Билл Уэстакотт! Она не вспоминала его уже много месяцев, а ведь он тоже мог сейчас оказаться в Лос-Анджелесе. Она решила, что завтра его отыщет: если она останется в Лос-Анджелесе (а она этого уже не исключала), то ей потребуются союзники.
Но долго размышлять об этом не вышло: еще шаг-и ее окружили доброжелатели. Среди них был сам главный редактор «Вэнити фэр», а также Кенди Клеменс, глава «Американ пикчерс». Джейни еще не была знатоком Голливуда (пока), но все равно догадалась, что Кенди Клеменс — одна из самых значительных персон среди присутствующих и что ее внимание — большая честь. Слушая рассказ Кенди о дне рождения дочери (в японском стиле — с прудом и поваром, готовившим для детишек суши), она готовилась извлечь из благоприятных обстоятельств максимум возможного.
— Понимаете, Джейни, — рассказывала Кенди с четким вы говором жительницы восточного побережья, как будто привыкла, что люди прислушиваются к каждому ее словечку, — мы пригласили полсотни детей, но в Голливуде не едят рис, и дети учатся есть сашими прежде, чем начинают ходить…
Джейни понимающе кивала, хотя для нее оказалось неожиданностью, что Голливуд кишит детьми: она уже представляла, как они наполняют киностудии наподобие мышей…
— Традиционный японский чай подавала настоящая гейша, — сказала Кенди, глядя на мужчину рядом. — Но это больше для мужей…
Джейни мелодично посмеялась шутке. В Нью-Йорке она бы не обратила внимания на маленькую щуплую Кенди Клеменс. Ее аккуратный пучок волос помещался у Джейни под подбородком; когда-то Кенди была интересной, но теперь выглядела типичной женщиной средних лет, не слишком заботящейся о привлекательности. В Нью-Йорке она была бы одной из безликих женщин с Парк-авеню, женой банкира и членом школьного комитета. Но здесь не Нью-Йорк, напомнила себе Джейни: здесь, в Лос-Анджелесе, Кенди Клеменс заправляла киностудией. Джейни видела, что люди побаиваются Кенди; она еще не знала толком, чем та занимается в «Американ пикчерс», но уже понимала, что глава киностудии — важнейшая должность на свете.
Под поощрительные кивки Джейни Кенди перешла к одной из своих излюбленных тем — опасностям риса. Голливуд — не лучшее место для женщин (хотя многие считают, что ситуация исправляется), поэтому боевая тактика Кенди заключалась в том, чтобы создавать у деловых партнеров впечатление, что она стерва, с которой надо быть настороже, оставаясь при этом прежде всего матерью, пекущейся о потомстве. Она все делала с усердием, доходящим до чрезмерности; сейчас ее, кроме прочего, обуревало желание отнять проект под названием «Джейни Уилкокс» у Комстока Диббла. Утром помощница влетела к ней в кабинет с известием, что Комсток завладел сценарием «модельной проститутки» и собирается снять по нему фильм; Кенди без промедления решила, что хочет сделать то же самое.
Поэтому теперь, расписывая ужасы воздействия очищенных углеводов на развивающуюся нервную систему,
Кенди пыталась оценить, что собой представляет Джейни Уилкокс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139