— Ну да, чтобы отбивная, которую я приготовлю, не повредила желудку.
Тут оба кое-что поняли и рассмеялись. Ведь они всерьез разыграли сцену ревности.
Блондинка возвратилась, закрывая сумочку и сияя.
— Взнос сделан, мистер… мистер…
— Джо Кинг.
Она побледнела.
— Идем, Гарольд.
И они вместе удалились.
— Гарольд, разве я могла предположить, что этот человек… этот человек… поэтому я должна была увести тебя сейчас же. Это ужасно, опять этот гангстер… и я прошу тебя, я очень прошу, ни в коем случае с ним не связывайся.
У Джо Кинга было не только хорошее зрение, но и тонкий слух.
Как только эта пара исчезла, он еще раз, пока не качалось родео, пошел в барак. Когда он снова вышел, он увидел среди окружающей толпы Майка. Изуродованное веко Майка дрогнуло, он покосился на Джо, и Джо тотчас поймал его взгляд. Несколькими неприметными движениями он позвал Майка отойти в сторону.
Майк решился последовать приглашению. В этот момент ни для одного, ни для другого не было непосредственной опасности.
— Майк… — Стоунхорн заговорил, не глядя на собеседника, — что делает босс, если ганг ему не повинуется?
Майк что-то буркнул.
— Ты знаешь это. Словом, я сделал что полагалось. Джеймс, правда, убежал от меня. Это моя ошибка, что дал ему бежать. Я признаю это. Но ты тоже однажды получил удар в почку. Джеймс принадлежит мне, и Дженни, который сделал из моего ганга кучку воров и свиней, тоже. Я требую обоих, и им надо остерегаться, пусть они мне не попадаются. Понятно? Дело касается моей жены.
— Дженни?.. Хм-м… Дженни неплох.
— Ненадежный он и связан с другой бандой — с этой подлой собакой Лео Ли.
— Ли сидит.
— Через несколько лет он выйдет. Тогда у тебя будут неприятности.
Майк еще что-то бормотал себе под нос. Он еще долго что-то бормотал, когда уже зазвучала музыка. Сначала играла группа «Патфайндерс», а позже должен был появиться популярный ансамбль.
Парад-алле родео начался.
Бронк-рейтары, вообще все, кто принимал участие в конной призовой борьбе, длинной вереницей выехали на арену. С напускной небрежностью отличных наездников они совершили круг и выстроились в линию против трибун. Все — в обычном ковбойском платье: широкополых шляпах, пестрых рубашках с шейными платками или без них, в брюках, не препятствующих никаким движениям, и в легких сапогах с отворотами. Различия были только в цветах. Джо выбрал черную шляпу, черные же брюки и темную рубашку, выделялся на нем желтый шейный платок. От широких кожаных краг, защищающих ноги, надетых на большинстве всадников, он отказался: при езде без седла так он свободнее ощущал лошадь. В ряду находились и женщины, одетые как ковгелс. Они тоже должны были участвовать в своего рода конном слаломе, а на последнем этапе — в скачке по ровной местности.
Джо видел Квини, стоящую у ограды, но он даже не улыбнулся ей. Теперь он не был больше частным лицом, он был участником родео, в котором мужчины состязаются в мастерстве и силе, демонстрируют искусство ковбоя. Эту национальную призовую игру любили как индейцы, так и белые жители прерий. Однако в длинном ряду парадного строя всадников было только три индейца. Когда всадники снова оставили арену, зрители углубились в программки. По радио было объявлено о замене: «Бронк номер семь без седла — наездник не Дик Макналли, а Джо Кинг». Диктор повторил еще раз: «Джо Кинг!»
Многие захлопали, Кэт Карсон и суперинтендент Холи тоже были среди тех, кто разразился аплодисментами. Дети забирались на ограду, а кто оказался сзади — на деревья. В стойлах бронков уже возникло беспокойство. Каждое животное находилось в отдельной, открытой сверху загородке. Всадник прыгал со стенки вниз на спину лошади, загородка раскрывалась на арену, и животное тотчас выскакивало, взбрыкивая и взвиваясь на дыбы.
Первым условием для победы было время: наездник должен был удержаться на спине бронка определенное время в секундах. Другие условия, которые вели к выигрышу по очкам, были связаны с посадкой наездника.
Брыкающиеся кони были особенно гибкими и сильными животными, по большей части отловленные из пасущегося на воле табуна, специально объезженные для этих состязаний с помощью особого рода ременного повода вокруг туловища, которым приводились в безудержную ярость. Они поднимались на дыбы, брыкались, выгибая спину, так что всадник беспрестанно подлетал, как мячик, они делали невероятнейшие прыжки; если отличались еще особой хитростью и ловкостью, то взвивались на всех четырех в воздух и затем валились на землю. После истечения времени, необходимого для победы, животное продолжало подобное «представление», что не давало возможности наезднику самому спрыгнуть с коня. Должен был подъехать помощник и взять наездника к себе, на свою лошадь, и этот маневр также таил в себе большую опасность. Некоторые лошади продолжали брыкаться и без наездника, и два помощника с большим риском удаляли их с арены.
И в седле и без седла — это был спорт отважных. Внимание зрителей было к нему крайне обостренное. Сперва ездили с седлами и шпорами, затем пришел черед претендентов на скачку без седла, которую предпочел Джо.
Участниками были любители — люди, которые по своей профессии сроднились с лошадью и лассо и на этом выросли. Провинциальные родео не могли предложить своим участникам призов, которые бы привлекли профессионалов, ковбоев, тренирующихся в специальных школах для родео и потом от состязания к состязанию собирающихся в крупных центрах. Большинство зрителей здесь, в Нью-Сити, по крайней мере, знали дело, так как почти все они умели ездить верхом, хотя и предпочитали больше пользоваться автомобилем. Зрители не скупились поэтому на критику, если ездили плохо, и — на аплодисменты, если выступали особенно хорошо, — словом, люди за оградой чувствовали, что переживает наездник, если он после хорошей борьбы на секунду раньше сброшен и потерял свой взнос. Лошади были различны по силе и темпераменту, соответственно и исходные условия для наездников никогда не были равными, и иные только благодаря большему спокойствию своего животного преодолевали это испытание. Изящные, гибкие, молниеносно реагирующие лошади большею частью были для наездников опаснее, чем крупные, кажущиеся сильными, но вместе с тем и тяжелые, и медлительные.
Во все время этой призовой борьбы между человеком и животным Квини лишь мельком бросала взгляд на арену. Незаметно — она быстро усвоила, как это делать, — она наблюдала за публикой. После заключительного выезда на оседланной лошади, который закончился сбрасыванием всадника на восьмой секунде, она вдруг обнаружила человека, который не мог быть никем иным, как Дженни. Он сидел напротив на трибуне. Сидел обособленно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136