К сожалению, сегодня ночью, похоже, молний не будет, слишком тихо и ясно. Понадобилась бы вся ярость очень рассерженного бога, чтобы ударить в него молнией, и неважно, что он этого заслуживает.
К сожалению, он захватил в таверне недостаточно вина — видимо, недооценил свои возможности. Осталось на донышке. Стоило бы, пожалуй, отобрать у Бого. Тот был на двадцать лет старше, способен поглощать вино в невероятных количествах и все же оставаться на ногах. Но сегодня ночью Николас больше всего нуждался в забвении.
Моя любимая леди
Прекрасна, чиста и нежна.
Я душу и сердце ей отдал,
А после уехал навеки.
— Не в рифму, — буркнул Бого.
— Я знаю, — вздохнул Николас.
— Вам нужна рифма к слову «нежна», — услужливо подсказал старик. — Подходит слово «жена».
Николас потянулся, взял камешек и запустил им в Бого, но промахнулся. Бого только рассмеялся.
Николас поднялся на ноги, лишь слегка покачиваясь.
— Я ухожу, — заявил он важно.
— И куда же вы направляетесь?
— Искать Джулиану.
— И вы хотите снова ехать верхом? — Казалось, в голосе Бого звучало только искреннее изумление.
— О нет, — застонал Николас и снова опустился на камни. — Ты поедешь и привезешь ее мне.
— Непременно, — согласился Бого. — Она будет очень рада поехать с вами.
— Непременно, — повторил Николас. — Рада.
И с готовностью соскользнул в сон, где мог сколько угодно грезить о Джулиане.
Быстро приближался новый рассвет, а Джулиане хотелось плакать. Но слез больше не было. Страшная усталость и боль казались просто невыносимыми. Ветки деревьев хлестали ее по лицу, цеплялись за чепец, срывая его с головы. Она карабкалась вверх, медленно переставляя ноги, следуя за аббатом.
Собственно, у нее не было выбора. Он связал ей запястья и тянул ее за собой на веревке, чтобы она никуда не сбежала. Грубая пеньковая веревка натерла ей кожу до крови. Единственное, что ей оставалось, — это не отставать от аббата, хотя она постоянно путалась в своей длинной юбке, все время цепляющейся за ветки и камни. Веткой с головы сорвало чепец.
Джулиана слышала, как сзади пыхтит брат Бэрт. Он молча следовал за ней по тропинке, и она не знала, выполнит ли он свое обещание и постарается ли ей помочь. Впрочем, сейчас ее это не беспокоило.
Единственное, что ее беспокоило, находится ли еще Николас на вершине этой бесконечной горы. И действительно ли аббат намерен его убить. Она споткнулась и тяжело упала на колени, прямо на острые камни, невольно вскрикнув от боли, хотя и знала, что за этим непременно последует удар аббата. Он не заставил себя ждать, рывком веревки поднял ее на ноги, хлестнул по лицу.
— Еще один звук, миледи, — пригрозил он, — и я прикажу Гилберту вырезать ваш язык. Больше предупреждать не буду. Ясно вам?
Его бесцветные глаза ярко сверкнули, и, встретившись с ним взглядом, Джулиана впервые поняла, что такое настоящее безумие, очень далекое от игр и притворства шута. Она не стала повторять свою ошибку и просто покорно кивнула. Если бы она думала, что это может помочь, она бы закричала, чтобы предостеречь тех, кто мог быть на вершине. Но она знала, что любой звук будет поглощен густым лесом, окружающим их со всех сторон.
Скупая улыбка скривила тонкие губы.
— Хорошо. Вы учитесь покорности. И я знаю хорошее место для вас, где вы продолжите обучение. Святые сестры обители Искупления Грехов принимают распутниц для работы в прачечной. Именно там вы научитесь настоящему смирению.
Джулиана наклонила голову, чтобы скрыть ненависть, исказившую ее черты.
Он слышал, как она кричала. Джулиана кричала в его сне, и он начал прорываться из глубины затуманенного вином и сном сознания к реальности. Близился рассвет, и Николас окончательно протрезвел.
Поднялся ветер, луна исчезла, и первые лучи солнца уже показались на востоке. Начинался новый день.
Бого спал, его громкий храп перекликался с песней жаворонка в вышине. Кубок стоял на большом камне перед ним, и Николас пододвинулся к нему поближе, чтобы как следует рассмотреть то, чего он так отчаянно добивался, ради чего всем пожертвовал.
Смотреть на кубок совсем не так приятно, как на Джулиану, подумал он отрешенно. Простой кубок, сделанный из скучного золота, украшенный крупными камнями. У графа не меньше дюжины куда более красивых и изящных вещиц, так же, как и в хозяйстве у его собственного отца когда-то.
Но это был волшебный кубок. Он мог вылечивать болезни и заставить молчать шута — по крайней мере, так думала Джулиана. Он мог наказывать недостойных, никчемных грешников, а Николас чувствовал себя сейчас настолько никчемным, насколько вообще это возможно. Его голова раскалывалась, все тело болело, и зияющую рану на месте вырванного сердца прикрывал лишь клочок окрашенной кровью женской сорочки.
Он взял остатки вина и налил немного в священный кубок. Если святая Евгелина захочет наказать его, так тому и быть. И, протягивая руку, чтобы взять кубок, он, словно со стороны наблюдая за собой, отрешенно думал, что ждет его сейчас: смерть или жизнь?
— Не смей прикасаться к нему! — вдруг прогремел откуда-то голос.
Этот возглас вырвал Бого из глубокого сна так внезапно, что бедняга вскочил и непонимающим взглядом уставился на возникшего вдруг перед ним в предрассветной мгле аббата монастыря Святой Евгелины.
За худой фигурой аббата в развевающихся черных одеждах показался призрачный золотистый облик юного Гилберта, сжимающего в руке смертоносный стилет. Кто-то еще приближался за ними по тропинке, но в утреннем тумане разобрать было нельзя.
Николас вскочил на ноги, готовый к драке. Сейчас он счел бы за подарок небес возможность расквасить кому-нибудь физиономию. Хотя, может, было и неплохо, чтобы его самого избили так, как он этого заслуживает.
— Вы привели с собой Гилберта, святой отец, — сказал Николас. — Вы уверены, что это был мудрый шаг?
Они подошли ближе, выйдя из тумана, и Николас теперь смог разглядеть брата Бэрта, с трудом тащившегося следом за Гилбертом по крутой тропинке.
— Я бы не нашел тебя без помощи Гилберта. Он истинный сын Христа.
— Он истинный сукин сын и, возможно, уже сейчас собирается перерезать вам глотку, чтобы доставить кубок своему королю, — с учтивой любезностью сообщил Николас. Выражение на невинном детском лице Гилберта не изменилось. — Не думаю, что ему дважды потребуется подумать, чтобы убить любого из нас, если потребуется. Он очень практичный молодой человек. Я ведь прав, Гилберт?
Юноша просто кивнул. Слова Николаса нисколько не задели его, он и сам так думал.
— Конечно, имеются некоторые препятствия, — продолжал Николас.
За братом Бэртом показалась еще какая-то фигура, но в предрассветных сумерках он не мог разобрать, кто это. Кажется, женщина, если судить по юбкам, но почему-то с коротко остриженными волосами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78