— Ненавижу стишки, — пробурчал он. — Особенно непонятные.
Его святая цель Преумножать печали,
Сломать чужую жизнь И поминай как звали!
Хью одним глотком осушил кубок и все-таки швырнул им в голову Николаса. Тот увернулся с неожиданным проворством и расплылся в дерзкой, нахальной улыбке.
— Слишком много меда туманит мозги и замедляет движения, милорд, — заявил он насмешливо. — Священник — ваш враг и враг нормальной, счастливой жизни. Он не уедет отсюда до тех пор, пока не сделает каждого из здесь живущих несчастным. Но ведь чего только не происходит совершенно неожиданно! Возможно, непреклонный аббат свалится случайно с одной из башен. Становится холоднее, а однажды ночью камни могут обледенеть и стать очень скользкими, — сказал он весело и посмотрел прямо в лицо Гилберту. Хью пришел в ужас от слов шута.
— Как смеешь ты предлагать мне хладнокровное убийство святого отца, да еще когда тебя слышит такое невинное создание, как Гилберт! Не обращай на него внимания, парень! Кругом полно злых людей, но подобные разговоры не должны тебя испортить.
— Конечно, нет, — произнес Николас с загадочной улыбкой. — Возможно даже, что он на всю свою жизнь останется таким же невинным и наивным, как сейчас.
— Если ему повезет, — сказал Хью, бросив неуверенный взгляд на бледное лицо Гилберта.
Юноша улыбнулся ему с нежной преданностью ласкового щенка.
— Я бы не хотел оставаться полностью невинным всю мою жизнь, милорд, — сказал он смущенно. — Я бы хотел жениться, когда придет мое время.
— Не женитьба отнимает у мужчины невинность, — с горечью произнес Хью, — а вот такие чертовы священники, сующие везде свой нос. Где моя жена?
— Вероятно, в постели, — ответил Николас.
Хью показалось, что с каждой минутой шут все больше и больше становился похож на обычного человека, а не на какую-то скачущую обезьяну, но он не собирался тратить время на раздумья о каком-то дураке.
— В чьей постели, черт возьми?
— Скорее всего, в той же самой, в которой она спала, как только приехала сюда, — пробормотал Гилберт, но Николас уже поднялся одним своим раздражающе грациозным движением.
— Она делит постель со своей дочерью в юго-восточной башне, — пояснил он. — Они обе скрылись в комнате несколько часов тому назад.
Хью свирепо посмотрел на шута, чувствуя, как мед ударяет ему в голову.
— А с чего бы это тебе обращать такое чертовски пристальное внимание на мою жену? Откуда ты знаешь, где она спит и с кем? Уж не хочешь ли ты за ней приударить? Да я отрежу тебе яйца, если ты осмелишься хотя бы заговорить с ней!
Дерзкий шут лишь усмехнулся, услышав угрозу.
— Леди Изабелла меня интересует лишь постольку, поскольку я должен служить ей как жене моего хозяина. Меня привлекает ее дочь.
— Леди Джулиана — само изящество и благородство, а ты — всего лишь дурак и слуга.
Николас чуть заметно улыбнулся.
— Но разве дурацкие мечты — не достойное занятие для дурака? Я поклоняюсь леди Джулиане издали, всего лишь греясь в лучах ее красоты.
— Смотри, чтобы там и оставаться. Раз уж я не могу заниматься любовью, то ты и подавно.
Лорд Хью поднялся с преувеличенным достоинством, угрожающе возвышаясь над пиршественным столом. Некоторые из слуг на дальнем конце комнаты неуверенно задвигались, не зная, смеют ли они приблизиться к их господину и хозяину.
— Я собираюсь пойти за своей женой, — объявил Хью во всеуслышанье. — И горе тому, кто посмеет мне помешать.
— Вы хотите пойти против приказов святого отца? — спросил Гилберт, изображая потрясение.
— Нет. Я буду просто лежать рядом с ней, а не между ее ног, — прорычал лорд Фортэм.
— Целомудренная брачная ночь, — сказал Николас. — Но уверен ли мой господин, что это верный шаг? Способны ли вы устоять перед искушением?
— Я способен устоять перед чем угодно, — прорычал Хью. — Так где моя жена, дьявол ее забери?
Джулиана обнаружила, что ее мать спит очень неспокойно. За окнами начался мелкий дождь, и звук капель, шелестящих по каменным стенам, убаюкал Изабеллу, погрузив ее в глубокий сон, и немудрено, после предыдущей ночи, испорченной аббатом ордена Святой Евгелины. Все, что Джулиана могла сделать, это тихо, недвижно лежать возле матери, стараясь дышать глубоко и медленно, в то время как Изабелла металась и ворочалась на постели.
Ритмичный звук дождя убаюкивал Джулиану, увлекая ее в дремоту, которой она не могла противиться. Но как только она начинала засыпать, ее мать переворачивалась, и Джулиана вновь просыпалась, чтобы затем снова уплыть в дремоту и снова проснуться.
Усталость начала окончательно овладевать ее телом и душой. Сонные мысли медленно плыли в ее голове. Священный кубок может подождать еще денек, а если кто-нибудь утащит его за это время, что ж, это будет целиком ее вина. Джулиана все меньше понимала, зачем вообще она решила взять этот сосуд. У нее, кажется, был некий туманный план обменять реликвию на собственное пребывание в монастыре, но чем глубже она погружалась в сон, тем яснее ей становилось, что отец Паулус не слишком-то достоин доверия. Он может взять реликвию у нее и ничего не предложить ей взамен, хотя единственное, что ей нужно, — это покой и мир монастыря.
Шут, возможно, уже забрал этот кубок из его пыльной ниши. Ну что ж, так тому и быть. Хороший сон был ей сейчас нужен гораздо больше, чем бесценная реликвия, которую она собиралась обменять на свое благополучное будущее.
Джулиана уже почти уплыла в глубокую и мирную дремоту, когда услышала какой-то грохот, затем тяжелые шаги и громкий взбудораженный голос, который полностью отбросил всякую надежду на сон.
Джулиана резко села на кровати.
— О боже, — пробормотала она. — Что еще на этот раз?
Изабелла лежала не двигаясь, но ее вполне вразумительный ответ свидетельствовал о том, что она полностью проснулась.
— Я подозреваю, что это мой муж.
Джулиана задумалась о том, услышала она или только вообразила удовлетворение и радость в голосе матери. Голоса звучали все громче, и теперь действительно можно было распознать мощный рев лорда Хью. Через мгновение тяжелая дверь со стуком распахнулась. Джулиана заползла глубже под одеяло, а Изабелла, наоборот, села на постели, спокойная и безмятежная, как всегда.
— Милорд? — вопросила она своим ровным, нежным голосом.
— Вы моя жена! — Голос лорда Хью звучал почти враждебно.
— Да, милорд, — спокойно отвечала Изабелла.
— Отныне вы будете спать в моей постели. Джулиана задрожала под своим одеялом, но Изабелла, казалось, вовсе не утратила присутствия духа.
— Священник потребовал, чтобы мы жили в целомудрии, милорд.
— Мы выполним его условие, будь он проклят. Но сохранять целомудрие мы будем в моей постели.
Изабелла молчала, и Джулиана отчаянно пыталась найти какой-нибудь способ спасти ее, но, охваченная паникой, не смогла придумать ничего, даже подходящую болезнь, которая могла бы удержать ее мать возле нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78