Спустя мгновение худой лысеющий человек возник в комнате. На нем было надето несколько туник, а на лице застыло озабоченное выражение. Ему достаточно было произнести три фразы, чтобы сообразить, что Марго его абсолютно не понимает.
Тогда он умолк, и его лицо приобрело еще более озабоченное выражение.
— Esne Parthus? — медленно произнес он. Марго с трудом овладела голосом.
— Minime non Parthus, э-э, sed, э-э, Palmyrenus sum, — выдавила она неуверенно, страстно желая, чтобы произнесенные ею слова означали на латыни «я пальмирец, а не парфянин».
— Paterne tuus Romae es?
Что-то насчет ее отца и Рима. Марго попыталась вспомнить, как покачать головой в знак отрицания. Но вовремя подумала, что это будет слишком больно, и снова прибегла к своей латыни.
— Non Romae est.
Ее ответ, похоже, разочаровал мужчину и еще больше обеспокоил его.
— Tueque servi?
Слуги? О… где ее рабы?
Чтобы избежать мучительного объяснения, Марго прикоснулась к своей голове и застонала. Глаза ее хозяина расширились в тревоге. Он резко сказал что-то молодой женщине, и та аккуратно сняла с Марго повязку, наложила свежий компресс и принесла тазик, который подставила под руку Марго. Прежде чем девушка успела что-нибудь понять, ее рука была разрезана! Марго вскрикнула и пыталась отдернуть руку. Но римлянин и его служанка навалились на нее, что-то взволнованно бормоча и удерживая ее руку над тазиком, так, чтобы кровь стекала в него. Когда наконец спасители утомились удерживать ее, у Марго уже вовсю кружилась голова от слабости, ее отвратительно поташнивало.
«Если они и дальше будут продолжать в том же духе, они просто уморят меня, и все!»
Ее заставили выпить какой-то гадкий напиток, отказаться у нее уже не было сил. Римлянин коснулся ее руки и сказал что-то, что Марго приняла за слова утешения. Затем они покинули ее, давая возможность отдохнуть.
Как только они вышли, девушка сделала попытку сесть в кровати. Но из-за боли в ушибленной голове, этого неприятного кровопускания и подозрительного питья она почувствовала такую слабость, что с придушенным стоном откинулась назад.
«Завтра, — обещала она самой себе. — Завтра я выберусь отсюда, чего бы мне это ни стоило».
Марго оставалась фактически пленницей еще четыре полных дня. Она была слишком больна и слишком слаба, чтобы выходить из комнаты. Но ей удалось уговорить Квинта Фламиния, ее спасителя, прекратить сеансы кровопускания, которые он поначалу старался устраивать каждые несколько часов. Он не слишком обрадовался отказу от «лечения». Однако в результате она стала быстро поправляться.
Особенно ускорилось выздоровление с того момента, как она настояла на замене вина, которое неизменно подавалось ей к обеду, на воду. Из базового курса первой медицинской помощи она усвоила, что при больших кровопотерях необходимо восполнить потерто жидкости. А алкоголь, хоть и является жидкостью, способствует обезвоживанию организма. Поэтому она старалась залить в себя как можно больше воды, лишь бы только не лопнуть. Кроме того, она приказала себе выздороветь.
Свою сумку с АПВО и пояс с ножом она в конце концов нашла аккуратно положенными в деревянный сундучок рядом с кроватью. И теперь всякий раз, оставаясь одна, Марго вносила записи в журнал и аккуратно проверяла время по хронометру. Самое главное для нее теперь было точно знать, сколько времени осталось до следующего открытия Римских Врат. Согласно журналу ей надо было пробыть в Риме еще четыре дня. И что только думает сейчас Малькольм?..
Но у Марго не было возможности выйти с ним на связь. Единственное, что ей оставалось делать в этой ситуации, — скорее поправляться и сделать все, чтобы вырваться отсюда вовремя. На пятый день головные боли исчезли, и Марго могла уже самостоятельно ходить без головокружения.
Приютивший ее владелец виллы был, без сомнения, патрицием и очень богатым человеком. Она обнаружила, начав выходить за пределы своей комнаты, что весь дом был заполнен потрясающими фресками, мозаиками и бесценными статуями.
Узнав, что Марго уже может ходить, Квинт показал ей сад, разбитый во внутреннем дворике виллы. Там он помог ей усесться на мраморную скамейку, а сам отошел на несколько шагов и хлопнул в ладоши. По этому сигналу рабы приволокли в сад закованную в цепи фигуру. Марго смутно припоминала этого хныкающего человечка с пепельно-серым лицом. Его швырнули на колени к ногам хозяина.
Марго вздрогнула. Да это же мальчишка!
Парнишка лет тринадцати-четырнадцати скорчился у ног Квинта Фламиния и покорно ждал. Фламиний жестко говорил ему что-то, для убедительности указывая на Марго. Мальчик подполз к девушке и поцеловал ее ногу, чем привел ее в крайнее замешательство. Потом свернулся в клубок на земле прямо перед ней.
Фламиний снова хлопнул в ладоши. Рабы в бронзовых ошейниках вынесли во двор жаровню на треноге и установили ее рядом с Квинтом. Над жаровней струился горячий воздух. В раскаленные угли засунули конец длинного железного прута.
Патриций что-то коротко сказал мальчику. Тот взглянул на хозяина с ужасом… Отчаянный крик сорвался с посеревших губ. Раб отпрянул, пытаясь встать, затем снова бросился к ногам Фламиния, обнял его ноги, повторяя умоляющее:
— Domine, domine…
Признавался ли он своему хозяину в преданности? Или просто молил о пощаде, повторяя единственное слово, которое у него хватило ума запомнить?
Рабы, внесшие на двор жаровню, схватили мальчика, крепко держа его за руки. Фламиний задумчиво поднял железный прут и кивнул своим людям. Те задрали мальчику тунику. Мальчишка захныкал…
Тошнотворный запах паленой плоти и высокий неровный крик жертвы потрясли Марго.
«О Боже мой!..»
Они выжгли ему на бедре зловещую букву «F». Марго еле сдержалась, чтобы не заорать в отчаянии. Она боялась, что сейчас потеряет сознание. Мальчик-то уж точно должен был лишиться чувств от боли. Но нет. Он лежал на земле, стонал и скреб тонкими пальцами по песку. Фламиний снова раскалил прут. Рабы опять схватили мальчика. На этот раз Фламиний поднес конец прута к лицу мальчика…
— НЕТ! — Марго, забыв о всех своих болезнях, пружиной вскочила на ноги, крик сам вырвался из ее горла.
Фламиний в удивлении замер. Глянул на слезы, переполнившие глаза девушки. Затем очень медленно снова положил прут на жаровню. Жестом отдал приказание своим слугам. Они отпустили дрожащего ребенка, который поцеловал ноги своего хозяина, затем прильнул к ногам Марго и горько заплакал. Она покачнулась…
Патриций помог ей добраться до мраморной скамейки и присесть, затем сказал что-то рабу. Через мгновение ее губ коснулся край кубка. Девушка сделала глоток. Это оказалось крепкое красное вино. Она сделала усилие, чтобы снова взять себя в руки. Фламиний спокойно разговаривал со своим рабом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
Тогда он умолк, и его лицо приобрело еще более озабоченное выражение.
— Esne Parthus? — медленно произнес он. Марго с трудом овладела голосом.
— Minime non Parthus, э-э, sed, э-э, Palmyrenus sum, — выдавила она неуверенно, страстно желая, чтобы произнесенные ею слова означали на латыни «я пальмирец, а не парфянин».
— Paterne tuus Romae es?
Что-то насчет ее отца и Рима. Марго попыталась вспомнить, как покачать головой в знак отрицания. Но вовремя подумала, что это будет слишком больно, и снова прибегла к своей латыни.
— Non Romae est.
Ее ответ, похоже, разочаровал мужчину и еще больше обеспокоил его.
— Tueque servi?
Слуги? О… где ее рабы?
Чтобы избежать мучительного объяснения, Марго прикоснулась к своей голове и застонала. Глаза ее хозяина расширились в тревоге. Он резко сказал что-то молодой женщине, и та аккуратно сняла с Марго повязку, наложила свежий компресс и принесла тазик, который подставила под руку Марго. Прежде чем девушка успела что-нибудь понять, ее рука была разрезана! Марго вскрикнула и пыталась отдернуть руку. Но римлянин и его служанка навалились на нее, что-то взволнованно бормоча и удерживая ее руку над тазиком, так, чтобы кровь стекала в него. Когда наконец спасители утомились удерживать ее, у Марго уже вовсю кружилась голова от слабости, ее отвратительно поташнивало.
«Если они и дальше будут продолжать в том же духе, они просто уморят меня, и все!»
Ее заставили выпить какой-то гадкий напиток, отказаться у нее уже не было сил. Римлянин коснулся ее руки и сказал что-то, что Марго приняла за слова утешения. Затем они покинули ее, давая возможность отдохнуть.
Как только они вышли, девушка сделала попытку сесть в кровати. Но из-за боли в ушибленной голове, этого неприятного кровопускания и подозрительного питья она почувствовала такую слабость, что с придушенным стоном откинулась назад.
«Завтра, — обещала она самой себе. — Завтра я выберусь отсюда, чего бы мне это ни стоило».
Марго оставалась фактически пленницей еще четыре полных дня. Она была слишком больна и слишком слаба, чтобы выходить из комнаты. Но ей удалось уговорить Квинта Фламиния, ее спасителя, прекратить сеансы кровопускания, которые он поначалу старался устраивать каждые несколько часов. Он не слишком обрадовался отказу от «лечения». Однако в результате она стала быстро поправляться.
Особенно ускорилось выздоровление с того момента, как она настояла на замене вина, которое неизменно подавалось ей к обеду, на воду. Из базового курса первой медицинской помощи она усвоила, что при больших кровопотерях необходимо восполнить потерто жидкости. А алкоголь, хоть и является жидкостью, способствует обезвоживанию организма. Поэтому она старалась залить в себя как можно больше воды, лишь бы только не лопнуть. Кроме того, она приказала себе выздороветь.
Свою сумку с АПВО и пояс с ножом она в конце концов нашла аккуратно положенными в деревянный сундучок рядом с кроватью. И теперь всякий раз, оставаясь одна, Марго вносила записи в журнал и аккуратно проверяла время по хронометру. Самое главное для нее теперь было точно знать, сколько времени осталось до следующего открытия Римских Врат. Согласно журналу ей надо было пробыть в Риме еще четыре дня. И что только думает сейчас Малькольм?..
Но у Марго не было возможности выйти с ним на связь. Единственное, что ей оставалось делать в этой ситуации, — скорее поправляться и сделать все, чтобы вырваться отсюда вовремя. На пятый день головные боли исчезли, и Марго могла уже самостоятельно ходить без головокружения.
Приютивший ее владелец виллы был, без сомнения, патрицием и очень богатым человеком. Она обнаружила, начав выходить за пределы своей комнаты, что весь дом был заполнен потрясающими фресками, мозаиками и бесценными статуями.
Узнав, что Марго уже может ходить, Квинт показал ей сад, разбитый во внутреннем дворике виллы. Там он помог ей усесться на мраморную скамейку, а сам отошел на несколько шагов и хлопнул в ладоши. По этому сигналу рабы приволокли в сад закованную в цепи фигуру. Марго смутно припоминала этого хныкающего человечка с пепельно-серым лицом. Его швырнули на колени к ногам хозяина.
Марго вздрогнула. Да это же мальчишка!
Парнишка лет тринадцати-четырнадцати скорчился у ног Квинта Фламиния и покорно ждал. Фламиний жестко говорил ему что-то, для убедительности указывая на Марго. Мальчик подполз к девушке и поцеловал ее ногу, чем привел ее в крайнее замешательство. Потом свернулся в клубок на земле прямо перед ней.
Фламиний снова хлопнул в ладоши. Рабы в бронзовых ошейниках вынесли во двор жаровню на треноге и установили ее рядом с Квинтом. Над жаровней струился горячий воздух. В раскаленные угли засунули конец длинного железного прута.
Патриций что-то коротко сказал мальчику. Тот взглянул на хозяина с ужасом… Отчаянный крик сорвался с посеревших губ. Раб отпрянул, пытаясь встать, затем снова бросился к ногам Фламиния, обнял его ноги, повторяя умоляющее:
— Domine, domine…
Признавался ли он своему хозяину в преданности? Или просто молил о пощаде, повторяя единственное слово, которое у него хватило ума запомнить?
Рабы, внесшие на двор жаровню, схватили мальчика, крепко держа его за руки. Фламиний задумчиво поднял железный прут и кивнул своим людям. Те задрали мальчику тунику. Мальчишка захныкал…
Тошнотворный запах паленой плоти и высокий неровный крик жертвы потрясли Марго.
«О Боже мой!..»
Они выжгли ему на бедре зловещую букву «F». Марго еле сдержалась, чтобы не заорать в отчаянии. Она боялась, что сейчас потеряет сознание. Мальчик-то уж точно должен был лишиться чувств от боли. Но нет. Он лежал на земле, стонал и скреб тонкими пальцами по песку. Фламиний снова раскалил прут. Рабы опять схватили мальчика. На этот раз Фламиний поднес конец прута к лицу мальчика…
— НЕТ! — Марго, забыв о всех своих болезнях, пружиной вскочила на ноги, крик сам вырвался из ее горла.
Фламиний в удивлении замер. Глянул на слезы, переполнившие глаза девушки. Затем очень медленно снова положил прут на жаровню. Жестом отдал приказание своим слугам. Они отпустили дрожащего ребенка, который поцеловал ноги своего хозяина, затем прильнул к ногам Марго и горько заплакал. Она покачнулась…
Патриций помог ей добраться до мраморной скамейки и присесть, затем сказал что-то рабу. Через мгновение ее губ коснулся край кубка. Девушка сделала глоток. Это оказалось крепкое красное вино. Она сделала усилие, чтобы снова взять себя в руки. Фламиний спокойно разговаривал со своим рабом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134