– Это интересно, – заметил Джек. – Похоже, ты абсолютно уверен в том, что все четыре других наследника имели определенное отношение к прошлой жизни Салли.
– Да, я воспользовался дедукцией.
– Думаю, это нечто большее, чем простая дедукция. Бывший муж Салли, адвокат в бракоразводном процессе и прокурор, который так и не смог никому предъявить обвинения в убийстве дочери Салли, – все они, несомненно, имели отношение к прошлому Салли. Но журналистка написала лишь несколько статей, основанных на фактах, о страшном преступлении, а это едва ли даст основания отнести ее к той же несимпатичной категории других наследников.
– Согласен. Она иная зверюшка.
– Если предположить, что Салли решила оставить свое состояние своим врагам, чтобы они дрались за него между собой, то в чем же провинилась журналистка, чтобы Салли сочла ее своим злейшим врагом?
– Теперь ты начал задавать вопросы мне?
– Если ответишь на этот вопрос, я подумаю насчет Татума.
– Мне нужно нечто большее, чем такое обещание.
– Я посоветую ему встретиться с тобой. Это все, что я могу обещать.
Ларсен бросил на Джека суровый взгляд.
– Согласен. Но только потому, что я знаю тебя как человека слова, скажу тебе следующее: Дейрдре Мидоуз не просто написала несколько газетных статей о Салли Феннинг, а пошла дальше.
– Насколько же дальше?
– Она сочинила целую книгу, черт бы ее побрал. Все об убийстве дочери Салли Феннинг. Ни один из издателей пока не купил ее, но, как я понимаю, журналистка все еще предпринимает попытки продать ее.
– И?..
– И это все, ребята. По крайней мере до тех пор, пока я не поговорю с Татумом Найтом.
– Разумно. – Джек взял свой портфель. – Спасибо за информацию. Я посмотрю, что можно сделать.
– Я позвоню тебе завтра, – сказал Ларсен.
Джек кивнул и открыл машину. Уходя, Ларсен легонько махнул рукой, потом остановился и обернулся:
– Еще одно.
– Что?
– Крутой у тебя клиент, Свайтек.
– Да, такой же, как его братец. – И Джек серьезно добавил: – Уверяю тебя, он далеко не Тео.
– На что ты намекаешь?
– Не забудь выполнять свою домашнюю работу.
– Я уже многое сделал.
– Проделай еще раз. Для своей же пользы. Вот так мне постоянно говорили по поводу Тео. Пока я не доказал, что он невиновен.
Ларсен отвернулся, словно пропустил его слова мимо ушей. Джек стоял и смотрел, щурясь от яркого солнца, как детектив пересекал парковку и направился к воротам.
21
Тео был слишком хорош для своего бара. Его коллеги по джазу, выступая в баре «Спаркис», всегда играли какую-то какофоническую муть. Нет, они не считали ниже своего достоинства играть в такой грязной крысиной норе, как «Спаркис». Больше всего им досаждала аудитория. Тео как хотел, так и получил в свою собственность настоящий бар с джазом; когда он купил его, бар уже работал и имел постоянную клиентуру. Клиенты остались преданы «Спаркис», приносили ему прибыль и слепо верили в то, что музыкальное искусство достигло своей высшей точки песенкой «Ачи-сердцеед». Потом бар начал приходить в упадок, что продолжалось и поныне. Тео питал страсть к саксофону, но ренту платила деревенщина.
Он закончил программу мощным соло, достойным «Блю Ноут». Две женщины в ковбойских шляпах побежали к автоматическому проигрывателю и обрушили на Тео ураган электронной музыки. Стол напротив занимала компания работников фирмы, торгующей автомобилями и расположенной на другой стороне улицы. На музыку они не обращали никакого внимания. Один из них так громко смеялся, что из его ноздрей полилось пиво. Но несколько человек зааплодировали, а одна женщина, сидевшая в конце зала, даже показала Тео два больших пальца, заставив его улыбнуться. Мало-помалу категория «Спаркис» изменится. Тео не сомневался в этом.
Он осторожно поставил на подставку свой саксофон, старенький «Бушер-400», доставшийся ему от человека, который учил его играть на нем. Сайрус, двоюродный дед Тео, был когда-то звездой ночного клуба в старом Овертауне, майамском Гарлеме, и ему было бы приятно узнать, что даже четыре года пребывания в камере смертников не убавили страсти, которую старик привил Тео, когда тот был еще подростком.
– Что будете пить, приятель? – спросил Тео, заходя за стойку и повязывая белый передник.
– Содовую воду.
– Напоролись на что-нибудь твердое, да?
– Не могу пить. Я принимаю болеутоляющие средства. Тео поднял взгляд от стойки, чтобы получше разглядеть посетителя. Освещение было слабым, но даже в полутемном помещении этот тип производил удручающее впечатление.
– Черт побери! Это ужасно. Я видел людей, которые выползали с такими лицами отсюда. А чтобы кто-нибудь входил сюда в таком виде, вижу впервые.
– Подвергся настоящему профессиональному мордобою.
– Похоже на то.
– Вашего брата работа.
Тео поставил стакан на стойку. Они никогда не встречались, но Тео много слышал от Джека об этом типе.
– Вы, должно быть, Джерри-гений.
– У вас с вашим дружком Свайтеком завелась стандартная шутка, не так ли? Говорю последний раз: Джентльмен Джерри.
– Что привело вас сюда, мистер Джентльмен?
– А как вы думаете?
– Глупость.
Джерри улыбнулся, но при этом поморщился от боли.
– Вот дерьмо, даже смеяться больно.
– Это не моя проблема.
Джерри осторожно поднес стакан ко рту, но слева в складке рта у него была большая опухоль, отчего по его подбородку потек ручеек содовой.
– Вы правы. Это моя проблема. И вашего брата.
– Только потому, что вы большой мастер бросаться дерьмовыми бездоказательными утверждениями.
– Вы серьезно собираетесь убеждать меня, что эта работа не вашего брата?
– Вы правильно все поняли.
– Кто вы такой? Его алиби?
– Нет. Я его партнер по спаррингу. Мы с ним боксируем уже много лет. Так что мне достаточно пару секунд посмотреть на ваше лицо, чтобы сказать: эта работа не Татума.
– Как это?
– У Татума убийственный левый хук. Никто даже и не замечает, как он его наносит. Однажды мой правый глаз заплыл на целых три дня. А ваш правый глаз в отличном состоянии. Разбита к чертовой матери левая часть вашего лица. А теперь скажите мне, как это получается? – спросил Тео, сделав вид, что наносит левый хук в здоровый правый глаз Джерри.
– Ваш брат не однорукий бандит. Есть у него и другие удары.
– Кроме того, у него есть еще и мозги. Если уж Татум бьет вас, то так, чтобы вы не могли разглядеть свое лицо.
– Я видел то, что видел.
– Я вам не верю.
Джерри с усилием улыбнулся, пытаясь не обращать внимания на боль, причиняемую любым движением мышц лица.
– Ладно. Возможно, мне не удалось разглядеть лицо нападавшего так хорошо, как я это представил в своем заявлении в суд. Но я пришел сюда не для того, чтобы приводить доводы в пользу своих утверждений.
– Тогда зачем?
– Я предлагаю договориться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92