он оплачивает расходы и дарит картину. По моему выбору. Все фиксируем в договоре.
— Молодец, Длинный. Ты этим главнюкам и за меня нос утрешь!
— Только чур, Женя! Ты должен выполнить несколько моих условий. Я сейчас их изложу.
— Только доходчиво, лады?
— Первое. О моем участии в деле никто, кроме тебя и клиента, не должен знать. Цветухин не проговорится Службе?
— Это я беру на себя.
— Второе. Ты должен помочь мне стать бомжом.
— Ну, это семечки, — засмеялся Рамодин. — Отпиши мне квартиру, имущество…
— Без шуточек! Мне надо быстро слиться с их нестройными рядами. План у меня такой: этот бомж в генеральской форме…
ОТЧЕГО ПОТЕЕТ МУРАВЕЙ?
Произведения искусства крадут профессионалы. По заказу. Или случайные люди. Неопытные скокари. Залез в квартиру за деньгами и дорогим барахлом, а там картины по стенам. Разве удержишься? Такие воры быстро попадаются. Потому что продать золотое колечко можно и случайному прохожему, а картину?
Фризе понимал, что похищение одной из самых известных в Москве частных коллекций голландской живописи, коллекции художников, получивших известность в мировой культуре как «малые голландцы», — готовилось очень тщательно. И совершили его высокие профессионалы. Безусловно по заказу. А заказчик — либо зарубежный коллекционер, либо свой, доморощенный, навостривший лыжи на выезд.
Отыскать такую коллекцию в одиночку можно, только если сильно повезет. Владимир на одно везение никогда не рассчитывал. Но сейчас других благоприятных предпосылок к раскрытию кражи он не видел. И взялся за дело, во-первых, потому, что у него самого имелась небольшая коллекция «малых голландцев», доставшаяся в наследство от деда и отца. Он знал круг коллекционеров, догадывался о том, к кому могут обратиться воры. Если рискнут сбыть картины в России. А во-вторых, потому, что ему было обидно за своего приятеля майора Рамодина, которого так нагло — и, главное, незаконно — отстранили от следствия. И кто? Люди, по глубокому убеждению Фризе, не имеющие никакого права это следствие проводить.
От встречи с ограбленным коллекционером особых результатов Фризе не ждал. Но готовился к ней основательно. Что, впрочем, делал всегда.
Накануне он переговорил по телефону с несколькими знакомыми коллекционерами, заглянул в антикварные магазины на Старим Арбате и на Тверской — только в те, где хорошо знал владельцев и продавцов. Ни в один из этих магазинов не поступали ориентировки из правоохранительных органов на украденные картины!
Это открытие поставило сыщика в тупик. Первое, о чем он подумал: картины уже нашли по горячим следам, а оставшиеся в живых грабители задержаны. Но почему об этом не знают ни Рамодин, ни владелец коллекции Цветухин?
Он пытался найти объяснение таким действиям, объяснение, которое выглядело бы логично. И не находил.
Фризе пришла в голову даже фантастическая мысль, что картины нашли и прикарманили. Подарили какой-нибудь влиятельной даме на новоселье. Например, на новоселье в замке. Еще один приемлемый для Владимира вариант заключался в следующем: следствие установило, что картины, несмотря на осложнения, переправлены за границу. И теперь надо думать, как их вернуть оттуда, а не рассылать ориентировки по антикварным магазинам.
И еще Фризе не забывал рассказ Рамодина о перестрелке с грабителями. Может быть, картины так сильно повреждены, что следователи сейчас ломают голову над тем, как подсластить горькую пилюлю Цветухину? Пустое! Каких только грехов нет у сотрудников правоохранительных органов, но в сентиментальности их упрекнуть нельзя.
Что до самого Фризе, то у него теплилась надежда: картины еще в России.
* * *
Ни у себя дома, ни тем более дома у Игоря Борисовича Цветухина сыщик назначать встречу не захотел. Из осторожности. Даже телефонные переговоры они вели на улице с мобильных аппаратов.
Коллекционер предложил встретиться в квартире своего знакомого, в огромном новом доме на Садовом кольце.
— Друг все лето живет на даче. А ключи у меня. Время от времени наведываюсь проверить: не залили ли водой верхние соседи? Не залезли ли воры? А воры-то нагрянули ко мне! Ну не смешно ли?
«Не унывает мой будущий клиент, — одобрительно подумал Фризе. — Молодец. С такими работать легче, чем с нытиками».
Как только он вошел в явочную квартиру — очень светлую, очень уютную, отделанную с большим вкусом и прекрасно обставленную, — сразу понял, что в ней обитает женщина. А если мужчина и появляется здесь, то ненадолго. Для этого мужчины в квартире хранятся красивые мягкие шлепанцы большого размера — сейчас они были надеты на ноги Цветухина, открывшего сыщику дверь. Фризе заметил, как уютно сидят шлепанцы на больших ступнях Игоря Борисовича, и сделал вывод: именно для него они и предназначены. Судя по тому, что гостю тапочки не предложили, они существовали в единственном экземпляре. Похоже, в этом райском гнездышке желанным гостем был только Цветухин.
Коллекционер внимательно оглядел Фризе. Улыбнулся удовлетворенно. И только тогда протянул руку:
— Ну наконец-то! Я уж подумал, что мы никогда не встретимся. Сколько предосторожностей! — Не дожидаясь ответа, Цветухин ласково прикоснулся к локтю гостя. — Прошу!
В комнате, куда провел он сыщика, стояло несколько мягких удобных кресел из белой кожи и такой же диван. Низкий ореховый столик со стеклянной столешницей выглядел изящно, но ненадежно. На нем возвышалась китайская ваза с большим букетом белых роз. А огромный ковер на полу тоже был китайский. Небесно-голубого цвета.
«Уж не для меня ли эти розы? — усаживаясь в кресло, подумал Фризе и непроизвольно улыбнулся. — Или хозяйка все-таки иногда покидает свою дачу, чтобы встретиться здесь с Игорем Борисовичем?»
Его улыбка не осталась незамеченной.
— У каждого есть свои маленькие тайны, — сказал Цветухин. Он сделал неопределенный жест рукой и тоже улыбнулся.
— Нас не могут здесь подслушивать? Писать?
— Ну и вопросик. Нынче разве убережешься? Захотят — кто остановит?
Такой ответ успокоил Владимира. Начни Игорь Борисович горячо протестовать, он бы еще усомнился и потратил немного времени, чтобы поискать прослушки.
— С чего начнем, Владимир Петрович? — спросил коллекционер. — По правде говоря, я бы предпочел с выпивки. А? Коньяк? Виски? Вино? — Заметив, что гость взглянул с улыбкой, Цветухин тут же отреагировал: — Да, да! Вы правы! Я хорошо знаю местные погреба. Сам иногда приношу бутылочку-другую. Итак?
— Коньяк, — рискнул Фризе. Понадеялся, что в такой квартире и напитки приличные. И не ошибся. Это оказался коньяк «Хеннесси».
Они осторожно пригубили коньяка и почти синхронно поставили бокалы на хрупкий столик.
— Наверное, у вас ко мне много вопросов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— Молодец, Длинный. Ты этим главнюкам и за меня нос утрешь!
— Только чур, Женя! Ты должен выполнить несколько моих условий. Я сейчас их изложу.
— Только доходчиво, лады?
— Первое. О моем участии в деле никто, кроме тебя и клиента, не должен знать. Цветухин не проговорится Службе?
— Это я беру на себя.
— Второе. Ты должен помочь мне стать бомжом.
— Ну, это семечки, — засмеялся Рамодин. — Отпиши мне квартиру, имущество…
— Без шуточек! Мне надо быстро слиться с их нестройными рядами. План у меня такой: этот бомж в генеральской форме…
ОТЧЕГО ПОТЕЕТ МУРАВЕЙ?
Произведения искусства крадут профессионалы. По заказу. Или случайные люди. Неопытные скокари. Залез в квартиру за деньгами и дорогим барахлом, а там картины по стенам. Разве удержишься? Такие воры быстро попадаются. Потому что продать золотое колечко можно и случайному прохожему, а картину?
Фризе понимал, что похищение одной из самых известных в Москве частных коллекций голландской живописи, коллекции художников, получивших известность в мировой культуре как «малые голландцы», — готовилось очень тщательно. И совершили его высокие профессионалы. Безусловно по заказу. А заказчик — либо зарубежный коллекционер, либо свой, доморощенный, навостривший лыжи на выезд.
Отыскать такую коллекцию в одиночку можно, только если сильно повезет. Владимир на одно везение никогда не рассчитывал. Но сейчас других благоприятных предпосылок к раскрытию кражи он не видел. И взялся за дело, во-первых, потому, что у него самого имелась небольшая коллекция «малых голландцев», доставшаяся в наследство от деда и отца. Он знал круг коллекционеров, догадывался о том, к кому могут обратиться воры. Если рискнут сбыть картины в России. А во-вторых, потому, что ему было обидно за своего приятеля майора Рамодина, которого так нагло — и, главное, незаконно — отстранили от следствия. И кто? Люди, по глубокому убеждению Фризе, не имеющие никакого права это следствие проводить.
От встречи с ограбленным коллекционером особых результатов Фризе не ждал. Но готовился к ней основательно. Что, впрочем, делал всегда.
Накануне он переговорил по телефону с несколькими знакомыми коллекционерами, заглянул в антикварные магазины на Старим Арбате и на Тверской — только в те, где хорошо знал владельцев и продавцов. Ни в один из этих магазинов не поступали ориентировки из правоохранительных органов на украденные картины!
Это открытие поставило сыщика в тупик. Первое, о чем он подумал: картины уже нашли по горячим следам, а оставшиеся в живых грабители задержаны. Но почему об этом не знают ни Рамодин, ни владелец коллекции Цветухин?
Он пытался найти объяснение таким действиям, объяснение, которое выглядело бы логично. И не находил.
Фризе пришла в голову даже фантастическая мысль, что картины нашли и прикарманили. Подарили какой-нибудь влиятельной даме на новоселье. Например, на новоселье в замке. Еще один приемлемый для Владимира вариант заключался в следующем: следствие установило, что картины, несмотря на осложнения, переправлены за границу. И теперь надо думать, как их вернуть оттуда, а не рассылать ориентировки по антикварным магазинам.
И еще Фризе не забывал рассказ Рамодина о перестрелке с грабителями. Может быть, картины так сильно повреждены, что следователи сейчас ломают голову над тем, как подсластить горькую пилюлю Цветухину? Пустое! Каких только грехов нет у сотрудников правоохранительных органов, но в сентиментальности их упрекнуть нельзя.
Что до самого Фризе, то у него теплилась надежда: картины еще в России.
* * *
Ни у себя дома, ни тем более дома у Игоря Борисовича Цветухина сыщик назначать встречу не захотел. Из осторожности. Даже телефонные переговоры они вели на улице с мобильных аппаратов.
Коллекционер предложил встретиться в квартире своего знакомого, в огромном новом доме на Садовом кольце.
— Друг все лето живет на даче. А ключи у меня. Время от времени наведываюсь проверить: не залили ли водой верхние соседи? Не залезли ли воры? А воры-то нагрянули ко мне! Ну не смешно ли?
«Не унывает мой будущий клиент, — одобрительно подумал Фризе. — Молодец. С такими работать легче, чем с нытиками».
Как только он вошел в явочную квартиру — очень светлую, очень уютную, отделанную с большим вкусом и прекрасно обставленную, — сразу понял, что в ней обитает женщина. А если мужчина и появляется здесь, то ненадолго. Для этого мужчины в квартире хранятся красивые мягкие шлепанцы большого размера — сейчас они были надеты на ноги Цветухина, открывшего сыщику дверь. Фризе заметил, как уютно сидят шлепанцы на больших ступнях Игоря Борисовича, и сделал вывод: именно для него они и предназначены. Судя по тому, что гостю тапочки не предложили, они существовали в единственном экземпляре. Похоже, в этом райском гнездышке желанным гостем был только Цветухин.
Коллекционер внимательно оглядел Фризе. Улыбнулся удовлетворенно. И только тогда протянул руку:
— Ну наконец-то! Я уж подумал, что мы никогда не встретимся. Сколько предосторожностей! — Не дожидаясь ответа, Цветухин ласково прикоснулся к локтю гостя. — Прошу!
В комнате, куда провел он сыщика, стояло несколько мягких удобных кресел из белой кожи и такой же диван. Низкий ореховый столик со стеклянной столешницей выглядел изящно, но ненадежно. На нем возвышалась китайская ваза с большим букетом белых роз. А огромный ковер на полу тоже был китайский. Небесно-голубого цвета.
«Уж не для меня ли эти розы? — усаживаясь в кресло, подумал Фризе и непроизвольно улыбнулся. — Или хозяйка все-таки иногда покидает свою дачу, чтобы встретиться здесь с Игорем Борисовичем?»
Его улыбка не осталась незамеченной.
— У каждого есть свои маленькие тайны, — сказал Цветухин. Он сделал неопределенный жест рукой и тоже улыбнулся.
— Нас не могут здесь подслушивать? Писать?
— Ну и вопросик. Нынче разве убережешься? Захотят — кто остановит?
Такой ответ успокоил Владимира. Начни Игорь Борисович горячо протестовать, он бы еще усомнился и потратил немного времени, чтобы поискать прослушки.
— С чего начнем, Владимир Петрович? — спросил коллекционер. — По правде говоря, я бы предпочел с выпивки. А? Коньяк? Виски? Вино? — Заметив, что гость взглянул с улыбкой, Цветухин тут же отреагировал: — Да, да! Вы правы! Я хорошо знаю местные погреба. Сам иногда приношу бутылочку-другую. Итак?
— Коньяк, — рискнул Фризе. Понадеялся, что в такой квартире и напитки приличные. И не ошибся. Это оказался коньяк «Хеннесси».
Они осторожно пригубили коньяка и почти синхронно поставили бокалы на хрупкий столик.
— Наверное, у вас ко мне много вопросов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58