Так?
— Так. Чего мы остановились? Дождемся, что в пивнухе ни одного свободного места не останется. — Мишустин вздохнул. — Вот ведь какая бяка! Ей-богу, первый раз в моей практике, когда вранье потерпевшего меня радует. Можешь поверить? Смотрю на него и думаю, я — говно, но и ты хорош, голубчик!
— Это ты про валюту?
— Про нее. Ты Цветухину про тысячедолларовую купюру сказал?
— Нет. Вдруг он в Службу помчится. Потребует, чтобы вернули.
— Правильно!
Мишустин опять остановился. Евгений подумал, что его коллега из прокуратуры страдает одышкой и останавливается передохнуть.
Но на этот раз следователь остановился у телефона-автомата. Спросил:
— Нет карты?
Рамодин протянул ему магнитную карту.
— Позвоню-ка я одному человечку в Генеральную прокуратуру. Может, разживемся информацией? — Он набрал номер. Знал его на память.
Абонент тут же откликнулся.
— Никанорыч! Поздненько засиживаешься, — сладеньким голосом проворковал Мишустин. — А я уже к пивной двигаюсь. Не хочешь присоединиться? — Судя по вздоху Мишустина, Никанорыч сослался на занятость. — Послушай, старина, почему это вы «Ростовское» дело так затуманили?
С минуту он слушал ответ абонента, и Рамодин видел, как скучнеет лицо следователя.
— Да нет, какой отпуск! Не раньше октября. А там видно будет. Может, и последую твоему совету, поеду на Дон порыбачить. Ну, бывай. Слыхал? — Аркадий Васильевич повесил трубку и сердито посмотрел на майора. — Я его о деле, а он интересуется, как я собираюсь отпуск проводить. Им там всем языки пришпилили. Как и нам.
Посетителей в баре было немного. Коллеги без труда нашли отдельный столик. Вообще-то у них существовало негласное правило — в общественных местах служебные проблемы не обсуждать. Даже намеками. Но, как известно, на всякое правило бывает свое исключение. Обида, накопившаяся в душе, так и норовила выплеснуться наружу.
— С этой «капустой» все же главный казус, — сказал Рамодин, предварительно убедившись, что их разговор никто из любителей пива «Балтика» слышать не может. — Этот Малый Голландец не выглядит идиотом. Должен понимать — рано или поздно грабителей возьмут. Не важно кто. Мы или другие. И какую он тогда придумает байку про доллары, украденные из его квартиры? Скажет, что это сбережения супруги, о которых он ничего не знал?
— А может, их принесли воры? Чтобы расплатиться за картины. — Мишустин заговорщицки взглянул на майора и подмигнул. Оба рассмеялись. Доктор Пиво приступил к своим антистрессовым процедурам.
Они просидели в баре до закрытия. О событиях в 6-м Ростовском больше не вспоминали — хватило и других проблем для обсуждения. Житейских и политических.
Толпа на Арбате заметно поредела. Словно волной смыло иностранцев. Лишь вездесущие японские туристы с каменными лицами изучали ночную жизнь одной из самых криминальных, как их предупреждали токийские газеты, столиц мира. Наверное, эти предупреждения не очень-то согласовывались с тем, что они наблюдали в действительности.
Потому что узкоглазые исследователи не спешили в уютные номера отелей, а приглядывались к «ночным бабочкам», уже украсившим своим присутствием Арбат.
— Наши бабы, Аркаша, красотки что надо! — Рамодин не оставлял без внимания ни одной стройной девицы. — Даже путаны.
Девицы тоже смотрели на Евгения благосклонно. Высокий, широкоплечий блондин, с хорошей, хоть и пьяненькой улыбкой — о таком клиенте можно только мечтать.
Лишь одна из проституток, совсем молодая, с мелкими чертами лица, с мелкими зубками, зло огрызнулась, когда Рамодин пропел:
Еще не поздно, уже не рано,
Идем мы с другом из ресторана.
— Отвали, пьянь!
— У девушки ломка, — объяснил майор спутнику. — Нельзя обижаться. Я наркоманов за версту чую.
До того места, где Евгений припарковал машину, оставалось еще метров сто. Но обстановка на стоянке не понравилась сыщику. Наметанный взгляд обнаружил на тротуаре возле здания МИД микроавтобус с занавешенными окнами. Номера микроавтобуса разглядеть из-за расстояния было невозможно, но майору не раз приходилось иметь дело с такими машинами. В тех случаях, когда он участвовал в операциях по захвату преступников. На них ездили омоновцы.
На противоположной стороне Арбата, рядом с гастрономом, в гордом одиночестве маячил бело-голубой «форд» дорожно-постовой службы. А неподалеку от старенькой «пятерки» Рамодина прогуливался гаишник. Громоздкий, как японский борец.
— Тебе сердечко не отстукало сигнал тревоги? — спросил майор у Мишустина и показал глазами на стоянку.
— Это ты про «рафик»? МИД стерегут.
— Не нравится мне, как карты легли. Король пиковый не нравится. И шестерки в колоде не по душе. — Рамодин взял следователя под руку и с силой заставил повернуть в Денежный переулок. — Аркаша! Береженого Бог бережет. Доберусь домой на метро. А ты, толстяк, и пешком дотопаешь. Дом-то рядом.
— А машина?
— Утречком заберу. Что с ней станется? Сторожей-то хватает. А пьяного за рулем возьмут — мало не будет. Да еще на драку спровоцируют. Может, ради этого сбор?
Мишустин идти домой пешком отказался и вместе с майором спустился в метро.
— Лентяй, — прокомментировал Евгений, сажая следователя в вагон подошедшего поезда. — Проследи, нет ли хвоста.
— Ага. Так и буду всю жизнь оглядываться! — проворчал Аркадий.
А Рамодин не стал дожидаться своего поезда. Поднялся наверх на противоположную сторону Садового кольца и некоторое время следил за тем, что происходит на автостоянке. Минут через пятнадцать гаишник, маячивший как неприкаянный на площадке, поднес к уху радиотелефон. И тут же не спеша, вразвалочку протопал к бело-голубому «форду». Открылась задняя дверца. Инспектор уселся на сиденье, и машина умчалась. А через минуту отъехал и «рафик» с зашторенными окнами. Теперь Евгению удалось рассмотреть его номерной знак. Машина принадлежала внутренним войскам.
«Просек, салажонок?! — обратился он к себе уничижительно. Что в общем-то случалось не часто. — Сиди и не чирикай!»
ИЩЕЙКА ПРОСЫПАЕТСЯ
— Женя! Зачем это мне? — благодушно улыбаясь, спросил Владимир Фризе. И повторил: — Зачем?
Его благодушие и умиротворенность возрастали с каждой новой банкой холодного пива «Туборг», которое они с приятелем, старшим опером угро Рамодиным, с удовольствием попивали в просторном кабинете принадлежащей Фризе квартиры. Рамодин удобно развалился на большом кожаном диване. Сам хозяин, закинув одну ногу на подлокотник, другой слегка покручивал кресло, на котором сидел: туда-сюда, туда-сюда.
— Да перестань ты мелькать перед глазами! — взмолился гость. — Голова кружится.
— От пива, старина!
— От пива? Да оно такое легкое, что я с удовольствием добавил бы в него водяры. — Рамодин вылил очередную банку в высокую кружку и который уже раз принялся разглядывать фирменный рисунок — крупного пожилого мужчину, вытирающего платком испарину на лбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— Так. Чего мы остановились? Дождемся, что в пивнухе ни одного свободного места не останется. — Мишустин вздохнул. — Вот ведь какая бяка! Ей-богу, первый раз в моей практике, когда вранье потерпевшего меня радует. Можешь поверить? Смотрю на него и думаю, я — говно, но и ты хорош, голубчик!
— Это ты про валюту?
— Про нее. Ты Цветухину про тысячедолларовую купюру сказал?
— Нет. Вдруг он в Службу помчится. Потребует, чтобы вернули.
— Правильно!
Мишустин опять остановился. Евгений подумал, что его коллега из прокуратуры страдает одышкой и останавливается передохнуть.
Но на этот раз следователь остановился у телефона-автомата. Спросил:
— Нет карты?
Рамодин протянул ему магнитную карту.
— Позвоню-ка я одному человечку в Генеральную прокуратуру. Может, разживемся информацией? — Он набрал номер. Знал его на память.
Абонент тут же откликнулся.
— Никанорыч! Поздненько засиживаешься, — сладеньким голосом проворковал Мишустин. — А я уже к пивной двигаюсь. Не хочешь присоединиться? — Судя по вздоху Мишустина, Никанорыч сослался на занятость. — Послушай, старина, почему это вы «Ростовское» дело так затуманили?
С минуту он слушал ответ абонента, и Рамодин видел, как скучнеет лицо следователя.
— Да нет, какой отпуск! Не раньше октября. А там видно будет. Может, и последую твоему совету, поеду на Дон порыбачить. Ну, бывай. Слыхал? — Аркадий Васильевич повесил трубку и сердито посмотрел на майора. — Я его о деле, а он интересуется, как я собираюсь отпуск проводить. Им там всем языки пришпилили. Как и нам.
Посетителей в баре было немного. Коллеги без труда нашли отдельный столик. Вообще-то у них существовало негласное правило — в общественных местах служебные проблемы не обсуждать. Даже намеками. Но, как известно, на всякое правило бывает свое исключение. Обида, накопившаяся в душе, так и норовила выплеснуться наружу.
— С этой «капустой» все же главный казус, — сказал Рамодин, предварительно убедившись, что их разговор никто из любителей пива «Балтика» слышать не может. — Этот Малый Голландец не выглядит идиотом. Должен понимать — рано или поздно грабителей возьмут. Не важно кто. Мы или другие. И какую он тогда придумает байку про доллары, украденные из его квартиры? Скажет, что это сбережения супруги, о которых он ничего не знал?
— А может, их принесли воры? Чтобы расплатиться за картины. — Мишустин заговорщицки взглянул на майора и подмигнул. Оба рассмеялись. Доктор Пиво приступил к своим антистрессовым процедурам.
Они просидели в баре до закрытия. О событиях в 6-м Ростовском больше не вспоминали — хватило и других проблем для обсуждения. Житейских и политических.
Толпа на Арбате заметно поредела. Словно волной смыло иностранцев. Лишь вездесущие японские туристы с каменными лицами изучали ночную жизнь одной из самых криминальных, как их предупреждали токийские газеты, столиц мира. Наверное, эти предупреждения не очень-то согласовывались с тем, что они наблюдали в действительности.
Потому что узкоглазые исследователи не спешили в уютные номера отелей, а приглядывались к «ночным бабочкам», уже украсившим своим присутствием Арбат.
— Наши бабы, Аркаша, красотки что надо! — Рамодин не оставлял без внимания ни одной стройной девицы. — Даже путаны.
Девицы тоже смотрели на Евгения благосклонно. Высокий, широкоплечий блондин, с хорошей, хоть и пьяненькой улыбкой — о таком клиенте можно только мечтать.
Лишь одна из проституток, совсем молодая, с мелкими чертами лица, с мелкими зубками, зло огрызнулась, когда Рамодин пропел:
Еще не поздно, уже не рано,
Идем мы с другом из ресторана.
— Отвали, пьянь!
— У девушки ломка, — объяснил майор спутнику. — Нельзя обижаться. Я наркоманов за версту чую.
До того места, где Евгений припарковал машину, оставалось еще метров сто. Но обстановка на стоянке не понравилась сыщику. Наметанный взгляд обнаружил на тротуаре возле здания МИД микроавтобус с занавешенными окнами. Номера микроавтобуса разглядеть из-за расстояния было невозможно, но майору не раз приходилось иметь дело с такими машинами. В тех случаях, когда он участвовал в операциях по захвату преступников. На них ездили омоновцы.
На противоположной стороне Арбата, рядом с гастрономом, в гордом одиночестве маячил бело-голубой «форд» дорожно-постовой службы. А неподалеку от старенькой «пятерки» Рамодина прогуливался гаишник. Громоздкий, как японский борец.
— Тебе сердечко не отстукало сигнал тревоги? — спросил майор у Мишустина и показал глазами на стоянку.
— Это ты про «рафик»? МИД стерегут.
— Не нравится мне, как карты легли. Король пиковый не нравится. И шестерки в колоде не по душе. — Рамодин взял следователя под руку и с силой заставил повернуть в Денежный переулок. — Аркаша! Береженого Бог бережет. Доберусь домой на метро. А ты, толстяк, и пешком дотопаешь. Дом-то рядом.
— А машина?
— Утречком заберу. Что с ней станется? Сторожей-то хватает. А пьяного за рулем возьмут — мало не будет. Да еще на драку спровоцируют. Может, ради этого сбор?
Мишустин идти домой пешком отказался и вместе с майором спустился в метро.
— Лентяй, — прокомментировал Евгений, сажая следователя в вагон подошедшего поезда. — Проследи, нет ли хвоста.
— Ага. Так и буду всю жизнь оглядываться! — проворчал Аркадий.
А Рамодин не стал дожидаться своего поезда. Поднялся наверх на противоположную сторону Садового кольца и некоторое время следил за тем, что происходит на автостоянке. Минут через пятнадцать гаишник, маячивший как неприкаянный на площадке, поднес к уху радиотелефон. И тут же не спеша, вразвалочку протопал к бело-голубому «форду». Открылась задняя дверца. Инспектор уселся на сиденье, и машина умчалась. А через минуту отъехал и «рафик» с зашторенными окнами. Теперь Евгению удалось рассмотреть его номерной знак. Машина принадлежала внутренним войскам.
«Просек, салажонок?! — обратился он к себе уничижительно. Что в общем-то случалось не часто. — Сиди и не чирикай!»
ИЩЕЙКА ПРОСЫПАЕТСЯ
— Женя! Зачем это мне? — благодушно улыбаясь, спросил Владимир Фризе. И повторил: — Зачем?
Его благодушие и умиротворенность возрастали с каждой новой банкой холодного пива «Туборг», которое они с приятелем, старшим опером угро Рамодиным, с удовольствием попивали в просторном кабинете принадлежащей Фризе квартиры. Рамодин удобно развалился на большом кожаном диване. Сам хозяин, закинув одну ногу на подлокотник, другой слегка покручивал кресло, на котором сидел: туда-сюда, туда-сюда.
— Да перестань ты мелькать перед глазами! — взмолился гость. — Голова кружится.
— От пива, старина!
— От пива? Да оно такое легкое, что я с удовольствием добавил бы в него водяры. — Рамодин вылил очередную банку в высокую кружку и который уже раз принялся разглядывать фирменный рисунок — крупного пожилого мужчину, вытирающего платком испарину на лбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58