При этом он негромко и весело напевал себе под нос – без слов, одну мелодию.
Ночной туман, уже набравший силу, сгустившийся до молочной белизны и плотности, надвинулся с озера и шлейфом накрыл и плоскодонку, и склонившуюся фигуру Семенчука, и прибрежные кусты.
Вокруг было тихо. Только слышалось, как шкрябает по дну лодки черпак, как шлепаются в мешок караси да довольно сопит Семенчук.
Где-то далеко крикнула выпь. И опять над озером воцарилась тишина. Семенчук на минуту решил оторваться от своего увлекательного занятия и выпрямился, потирая поясницу. Он стоял лицом к озеру и не мог видеть, как за его спиной в молоке тумана бесшумно выросла громадная фигура с уродливой головой и вздернутыми вверх лапами: на них, словно отточенные ножи, тускло светились длинные кривые когти.
И в ту же секунду чудовище бросилось на Семенчука.
В ватной туманной тишине сначала послышалось странное шипенье – словно выходил воздух из проколотой камеры. Затем – захлебывающееся бульканье, затем еще несколько коротких непонятных звуков. Раздался негромкий металлический стук и сразу же – сильный всплеск: словно пудовый сом ударил хвостом на мелководье возле берега. По воде кругами пошли волны. Некоторое время ничего не было слышно и видно. Потом, появившись из тумана, медленно проплыло по воде весло. А за ним, влекомая слабым течением, из белесой пелены, покачиваясь, выплыла плоскодонка: двигаясь по инерции от берега, лодка неслышно растаяла в тумане.
Она была пуста.
Глава 8. БУТУРЛИН
Проснулся я, словно меня кто толкнул.
Нет, ну надо же: все-таки не выдержал, уснул! Проспал ночь, сидя в кресле с заряженным ружьем, и остался жив?..
Я с трудом пошевелился. Мышцы, затекшие от неудобной позы и долгой неподвижности, казалось, даже постанывали от боли. Судя по звонким птичьим голосам, доносившимся даже сквозь закрытые окна и шторы, давно наступило утро. А когда я ночью последний раз смотрел на часы, была половина третьего утра. Я повернул голову. Да, так оно и было: стрелки часов показывали начало восьмого. Мало того, что я уснул самым бессовестным образом, так еще и проспал все на свете! Плакала сегодня моя пробежка. Никуда не годится.
Я разрядил ружье и морщась поднялся с кресла, растирая онемевшую спину и чувствуя в ногах мучительное покалывание сотен иголок. Подошел к окну. Раздвинув шторы, дернул за шпингалет и потянул на себя створки окна. Свежий прохладный воздух хлынул в кабинет, и я жадно, с наслаждением его вдохнул.
Сад стоял чистый, умытый и светлый – ни следа, ни малейшего намека на ночного гостя. Но проверить все равно следовало. И поэтому прежде, чем идти в душ, я отпер входную дверь и вышел в сад. Внимательно вглядываясь в траву, я осторожно прошелся среди деревьев там, где, как мне показалось ночью, мелькнула смутная загадочная тень, – я надеялся обнаружить хоть какой-нибудь след.
И обнаружил.
Но не в саду, а на огороде, ближе к дому. Когда я, уже оставив бесполезные поиски, наклонился возле той грядки, что была расположена на краю сада, нарвать редиски для салата, вот тогда я и увидел отпечаток ноги. Точнее – звериной лапы.
На влажной от росы земле след был виден особенно отчетливо – те же клинообразные когти, тот же размер: копия следа, на который я натолкнулся в лесу вчера днем. Значит, он действительно ночью здесь побывал. Это была плохая новость. Хорошая же – что этот тип действительно существует и след в лесу – не шутка, не игра моего воображения.
Дело принимало совсем серьезный оборот.
Я приставил руку козырьком ко лбу и огляделся. И увидел еще одно доказательство ночного посещения: грабли, поставленные мной – я помнил точно – вчера днем к стене сарайчика, валялись поперек грядки с петрушкой. Я внимательно осмотрел землю вокруг них. Но других следов не нашел – все-таки он был осторожен. Тогда я вернулся к найденному отпечатку лапы, прикрыл его куском полиэтилена и, собрав овощи, вернулся в дом.
* * *
В это утро я действительно не стал делать обычную пробежку: после бессонной ночи слегка подскочило давление. Не стоило рисковать, особенно учитывая два микроинфаркта. К тому же на улице становилось все жарче: видимо, сегодня снова нахлынет зной. Об освежающем дожде можно только мечтать – на небе не было ни единого облачка. Поэтому я залез под ледяной душ, а потом стал готовить завтрак: сегодня у Анечки был выходной, она приходит ко мне через день. Я резал на кухне овощи для салата, когда услышал стук: это негромко хлопнула входная дверь.
– Станислава, ты? – крикнул я, удивляясь: совершенно не похоже на мою внучку – подняться в такую рань.
Но ответа не последовало.
Зато я услышал, как явственно скрипнули половицы в коридоре. Кто-то осторожно двигался от входа по направлению к кухне.
Он шел ко мне.
Неужели он решился напасть днем?! Я невольно отпрянул к столу, не сводя глаз с закрытой двери в коридор. Кухонный нож я инстинктивно выставил перед собой. Мелькнула запоздалая мысль о том, что ружье осталось в кабинете, а нож… Коротковата кольчужка, ох, коротковата, как говорил незадачливый ратник, герой знаменитого довоенного фильма…
Шаги приближались. Я поднял руку с ножом. Дверь резко распахнулась.
– Здравствуйте, Николай Сергеич!
На пороге кухни стоял высокий, загорелый мужчина лет тридцати. В руках он держал большой, туго набитый рюкзак. Мужчина весело улыбнулся, скинул рюкзак на пол и шагнул ко мне, раскрывая руки для объятий.
Это был тот, кому я вчера звонил, тот, кого я ждал. Кирилл Лебедев – старший из двойняшек.
– Как же ты меня напугал, Кирюша!.. Так ведь и до инфаркта довести можно! – воскликнул я, опуская враз обессилевшую руку.
Я с облегчением бросил нож на стол и обнял Кирилла. Здоровый парень. А со времени нашей последней встречи – пять лет прошло – он еще больше раздался в плечах, заматерел. Я отодвинул Кирилла от себя, посмотрел в лицо. Нет, внешне он почти не изменился – прежние смеющиеся серые глаза, короткая стрижка, широкая улыбка. Только у глаз чуть прибавилось легких морщинок.
– Напугал? Вас, Николай Сергеич? Вас напугаешь, как же, – сказал он, крепко держа меня за плечи. – А вот вы меня по телефону изрядно испугали! Что же у вас здесь такое происходит?..
Скажу честно: с появлением Кирилла у меня словно гора с плеч свалилась. Я слегка устал от давления обстоятельств. Устал от неизвестности.
– Потом, потом все расскажу, – сказал я Кириллу. – Сначала за стол. Ты когда прилетел?
– В четыре утра. Сразу на электричку – и сюда, к вам. Но вы не ответили…
– Значит, с дороги, голодный, – перебил я его. – Давай-ка, быстро за стол. Я сейчас салат доделаю. Все свое, только что с огорода. Залезай в холодильник, тащи все, что там найдешь, – сегодня я один.
Но Кирилл, хитро улыбаясь, остановил меня:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Ночной туман, уже набравший силу, сгустившийся до молочной белизны и плотности, надвинулся с озера и шлейфом накрыл и плоскодонку, и склонившуюся фигуру Семенчука, и прибрежные кусты.
Вокруг было тихо. Только слышалось, как шкрябает по дну лодки черпак, как шлепаются в мешок караси да довольно сопит Семенчук.
Где-то далеко крикнула выпь. И опять над озером воцарилась тишина. Семенчук на минуту решил оторваться от своего увлекательного занятия и выпрямился, потирая поясницу. Он стоял лицом к озеру и не мог видеть, как за его спиной в молоке тумана бесшумно выросла громадная фигура с уродливой головой и вздернутыми вверх лапами: на них, словно отточенные ножи, тускло светились длинные кривые когти.
И в ту же секунду чудовище бросилось на Семенчука.
В ватной туманной тишине сначала послышалось странное шипенье – словно выходил воздух из проколотой камеры. Затем – захлебывающееся бульканье, затем еще несколько коротких непонятных звуков. Раздался негромкий металлический стук и сразу же – сильный всплеск: словно пудовый сом ударил хвостом на мелководье возле берега. По воде кругами пошли волны. Некоторое время ничего не было слышно и видно. Потом, появившись из тумана, медленно проплыло по воде весло. А за ним, влекомая слабым течением, из белесой пелены, покачиваясь, выплыла плоскодонка: двигаясь по инерции от берега, лодка неслышно растаяла в тумане.
Она была пуста.
Глава 8. БУТУРЛИН
Проснулся я, словно меня кто толкнул.
Нет, ну надо же: все-таки не выдержал, уснул! Проспал ночь, сидя в кресле с заряженным ружьем, и остался жив?..
Я с трудом пошевелился. Мышцы, затекшие от неудобной позы и долгой неподвижности, казалось, даже постанывали от боли. Судя по звонким птичьим голосам, доносившимся даже сквозь закрытые окна и шторы, давно наступило утро. А когда я ночью последний раз смотрел на часы, была половина третьего утра. Я повернул голову. Да, так оно и было: стрелки часов показывали начало восьмого. Мало того, что я уснул самым бессовестным образом, так еще и проспал все на свете! Плакала сегодня моя пробежка. Никуда не годится.
Я разрядил ружье и морщась поднялся с кресла, растирая онемевшую спину и чувствуя в ногах мучительное покалывание сотен иголок. Подошел к окну. Раздвинув шторы, дернул за шпингалет и потянул на себя створки окна. Свежий прохладный воздух хлынул в кабинет, и я жадно, с наслаждением его вдохнул.
Сад стоял чистый, умытый и светлый – ни следа, ни малейшего намека на ночного гостя. Но проверить все равно следовало. И поэтому прежде, чем идти в душ, я отпер входную дверь и вышел в сад. Внимательно вглядываясь в траву, я осторожно прошелся среди деревьев там, где, как мне показалось ночью, мелькнула смутная загадочная тень, – я надеялся обнаружить хоть какой-нибудь след.
И обнаружил.
Но не в саду, а на огороде, ближе к дому. Когда я, уже оставив бесполезные поиски, наклонился возле той грядки, что была расположена на краю сада, нарвать редиски для салата, вот тогда я и увидел отпечаток ноги. Точнее – звериной лапы.
На влажной от росы земле след был виден особенно отчетливо – те же клинообразные когти, тот же размер: копия следа, на который я натолкнулся в лесу вчера днем. Значит, он действительно ночью здесь побывал. Это была плохая новость. Хорошая же – что этот тип действительно существует и след в лесу – не шутка, не игра моего воображения.
Дело принимало совсем серьезный оборот.
Я приставил руку козырьком ко лбу и огляделся. И увидел еще одно доказательство ночного посещения: грабли, поставленные мной – я помнил точно – вчера днем к стене сарайчика, валялись поперек грядки с петрушкой. Я внимательно осмотрел землю вокруг них. Но других следов не нашел – все-таки он был осторожен. Тогда я вернулся к найденному отпечатку лапы, прикрыл его куском полиэтилена и, собрав овощи, вернулся в дом.
* * *
В это утро я действительно не стал делать обычную пробежку: после бессонной ночи слегка подскочило давление. Не стоило рисковать, особенно учитывая два микроинфаркта. К тому же на улице становилось все жарче: видимо, сегодня снова нахлынет зной. Об освежающем дожде можно только мечтать – на небе не было ни единого облачка. Поэтому я залез под ледяной душ, а потом стал готовить завтрак: сегодня у Анечки был выходной, она приходит ко мне через день. Я резал на кухне овощи для салата, когда услышал стук: это негромко хлопнула входная дверь.
– Станислава, ты? – крикнул я, удивляясь: совершенно не похоже на мою внучку – подняться в такую рань.
Но ответа не последовало.
Зато я услышал, как явственно скрипнули половицы в коридоре. Кто-то осторожно двигался от входа по направлению к кухне.
Он шел ко мне.
Неужели он решился напасть днем?! Я невольно отпрянул к столу, не сводя глаз с закрытой двери в коридор. Кухонный нож я инстинктивно выставил перед собой. Мелькнула запоздалая мысль о том, что ружье осталось в кабинете, а нож… Коротковата кольчужка, ох, коротковата, как говорил незадачливый ратник, герой знаменитого довоенного фильма…
Шаги приближались. Я поднял руку с ножом. Дверь резко распахнулась.
– Здравствуйте, Николай Сергеич!
На пороге кухни стоял высокий, загорелый мужчина лет тридцати. В руках он держал большой, туго набитый рюкзак. Мужчина весело улыбнулся, скинул рюкзак на пол и шагнул ко мне, раскрывая руки для объятий.
Это был тот, кому я вчера звонил, тот, кого я ждал. Кирилл Лебедев – старший из двойняшек.
– Как же ты меня напугал, Кирюша!.. Так ведь и до инфаркта довести можно! – воскликнул я, опуская враз обессилевшую руку.
Я с облегчением бросил нож на стол и обнял Кирилла. Здоровый парень. А со времени нашей последней встречи – пять лет прошло – он еще больше раздался в плечах, заматерел. Я отодвинул Кирилла от себя, посмотрел в лицо. Нет, внешне он почти не изменился – прежние смеющиеся серые глаза, короткая стрижка, широкая улыбка. Только у глаз чуть прибавилось легких морщинок.
– Напугал? Вас, Николай Сергеич? Вас напугаешь, как же, – сказал он, крепко держа меня за плечи. – А вот вы меня по телефону изрядно испугали! Что же у вас здесь такое происходит?..
Скажу честно: с появлением Кирилла у меня словно гора с плеч свалилась. Я слегка устал от давления обстоятельств. Устал от неизвестности.
– Потом, потом все расскажу, – сказал я Кириллу. – Сначала за стол. Ты когда прилетел?
– В четыре утра. Сразу на электричку – и сюда, к вам. Но вы не ответили…
– Значит, с дороги, голодный, – перебил я его. – Давай-ка, быстро за стол. Я сейчас салат доделаю. Все свое, только что с огорода. Залезай в холодильник, тащи все, что там найдешь, – сегодня я один.
Но Кирилл, хитро улыбаясь, остановил меня:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117