Трактат "О вервольфах, мантихорах и иных порождениях Тьмы", 1338 год. Гл.XXXVIII.
Часть вторая
ОБОРОТЕНЬ
Глава 1. УБИЙЦА
Бесконечный июльский закат наконец завершился, оставив лишь алую, слабую мерцающую полоску на потемневшем западном краю горизонта. Алпатово постепенно затихало, отходя ко сну. В глубине дачных участков лишь глухо взлаивали откормленные породистые псы. Силуэты деревьев, словно вырезанные из черной бумаги, выстроились вдоль аккуратных высоких заборов, скрывая большую часть ночной жизни. Когда в одном из домов открывалась дверь, листва ближайших кустов металлически отсверкивала в теплом электрическом свете и из дверного проема взлетали к ночному небу звуки музыки и веселые голоса. Когда дверь закрывалась, листву снова покрывала темнота.
С восточной стороны неба над поселком неуклонно всходила луна. Почти идеально, чуть размытым круглым багровым щитом она неспешно выползала из-за вершин деревьев ближнего леса и светлела по мере восхождения, пока не засияла в полную силу голубым льдистым светом. Время от времени ее тонким росчерком прорезали медленно плывущие по ночному небосводу призрачные полотнища облаков – и тогда тени на земле сгущались до непроглядной черноты.
Был канун полнолуния.
После горячего летнего дня земля медленно остывала, и в ночном воздухе плыли ароматы цветов, смешиваясь с душным запахом теплой пыли. Уютно светили уличные фонари, освещая ровный асфальт запутанных улочек и дорожек, разделявших большие дачные участки.
В безветренной тишине послышались шаги.
Он вышел из какой-то темной прогалины этой лунной ночи и, чуть пошатываясь, двинулся вдоль узкой улочки, что-то негромко напевая себе под нос. Дух недавнего застольного веселья еще витал над его головой. Пересекая световые размытые пространства под ближайшими фонарями, одинокая фигура отбрасывала две синхронно пошатывающиеся тени. Это был мужчина в слегка помятом летнем костюме и белой рубахе с расстегнутым воротником. Из кармана пиджака змеей свешивался скрученный пестрый галстук. На вид мужчине было чуть за шестьдесят – невысокого роста, плотного телосложения, он, несмотря на видимое опьянение, вполне уверенно ступал по асфальту слегка кривоватыми ногами, на которых поблескивали старомодные начищенные туфли.
Мужчина даже не мог догадываться, что жить ему осталось всего лишь двенадцать минут.
Он дошел до перекрестка и приостановился, решая – как дальше идти. Он, конечно, мог просто следовать дальше по улице, которая рано или поздно, километра через два привела бы его из академпоселка в райцентр. Но он, выросший в этих местах, сызмальства знал и более короткие пути. Поэтому мужчина решительно помахал у себя перед носом рукой и двинулся влево, свернув на неприметную тропинку, уходящую в кустарники. Дальше он миновал большой незастроенный участок и начал спускаться по тропинке вниз – в довольно глубокую и широкую лощину, беспорядочно заросшую кустарником и кряжистыми раскидистыми деревьями. На дне ее протекал узкий прозрачный ручей, выбегающий из не очень далекого родничка. Вода в ручье рябила, обтекая камни, и отсвечивала все тем же холодным лунным светом.
Оскальзываясь на влажной земле уходящей вниз тропинки, мужчина все дальше погружался в сумрачную сырость лощины. И там, уже не стесняясь, мужчина странно высоким для такой фигуры, несильным голосом запел уже в полный голос, совершенно не фальшивя, старинную казачью песню:
– Скакал казак через долины, через амурские края… Скакал он берегом зеленым, кольцо блестело на руке…
Ему оставалось до смерти ровно шесть минут.
Он пел так старательно, словно в этом безлюдье кто-то мог слушать его. Увлеченный песней, он не увидел быстрой тени, коротко промелькнувшей в освещенной луной прогалине между невысокими плакучими ивами, печально свесившими плети своих ветвей. Перемещалась тень совершенно бесшумно. Она продвигалась вслед за спускающимся к ручью человеком – и это была не его тень. Мужчина ее не заметил: тень находилась за его спиной.
Лишь на одно еле уловимое мгновение то, что отбрасывало ее, попало в полосу лунного света.
Это было странное, невероятное создание. Более всего оно походило на чудовище из ночных кошмарных сновидений. Такие монстры никогда не водились на Земле, даже в те давно прошедшие времена, когда о появлении хомо сапиенса на этой планете еще не шло и речи.
Существо было двух с лишним метров ростом. Все оно, от огромной угловатой головы до пят, было покрыто недлинным, густым серо-коричневым мехом, отливающим тусклым серебром в неярком лунном сиянии. Оно передвигалось на мощных задних лапах, бесшумно, с особой звериной грацией ступая ими по росистой траве. Оно шло, чуть согнувшись, приподняв согнутые в локтях передние лапы, кисти которых на первый взгляд совершенно безвольно свешивались вниз.
Но только на первый.
На коротких, с узловатыми суставами пальцах поблескивали чуть изогнутые, не менее десяти сантиметров в длину когти. Даже на вид они были бритвенной остроты.
Дышало чудовище совсем беззвучно: широкая грудная клетка ритмично вздымалась и опадала.
У чудовища была длинная, вытянутая вперед морда. В приоткрытой пасти влажно поблескивали смоченные пенистой слюной плотные ряды ровных острейших клыков. Широкие ноздри слегка шевелились, впитывая разнообразные ночные запахи. В короткой шерсти, сплошь покрывавшей морду, под настороженно стоящими треугольными ушами горели глубоко посаженные алые глаза с вертикально поставленными угольно-черными зрачками.
Горели они неукротимой, нечеловеческой злобой. Ледяной злобой, которая предвещала одно-единственное: неминуемую смерть тому, кто повстречается на пути этого монстра.
Чудовище напоминало полумедведя-полуобезьяну с гипертрофированно большой головой волка.
Оно неотвратимо и быстро продвигалось вперед, к мужчине, спускающемуся на дно лощины.
Мужчина, спустившись по мрачному склону лощины, но немного не дойдя до ручья, стал вдруг кособоко приседать и хлопать руками по бокам. А потом развеселым дурашливым голосом внезапно заорал:
– Ой, бабы дуры, бабы дуры, бабы бешеный народ! Как увидят помидоры, сразу лезут в огород!..
Теперь от смерти мужчину отделяло всего лишь три минуты.
Наконец он вприсядку вывалился на топкий берег ручья, неуклюже, чуть не упав, выпрямился и попытался с ходу попасть на перекинутый через ручей импровизированный мостик. Мостик представлял из себя две длинные доски, сколоченные вместе парой коротких горбылей и перекинутые по камням через воду. Но мужчину спьяну повело в сторону, он промахнулся и с шумом влетел в воду. Мужчина попятился и снова вышел на берег. Недоуменно посмотрел на вымокшие внизу брюки, покачал головой и уверенно заявил самому себе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Часть вторая
ОБОРОТЕНЬ
Глава 1. УБИЙЦА
Бесконечный июльский закат наконец завершился, оставив лишь алую, слабую мерцающую полоску на потемневшем западном краю горизонта. Алпатово постепенно затихало, отходя ко сну. В глубине дачных участков лишь глухо взлаивали откормленные породистые псы. Силуэты деревьев, словно вырезанные из черной бумаги, выстроились вдоль аккуратных высоких заборов, скрывая большую часть ночной жизни. Когда в одном из домов открывалась дверь, листва ближайших кустов металлически отсверкивала в теплом электрическом свете и из дверного проема взлетали к ночному небу звуки музыки и веселые голоса. Когда дверь закрывалась, листву снова покрывала темнота.
С восточной стороны неба над поселком неуклонно всходила луна. Почти идеально, чуть размытым круглым багровым щитом она неспешно выползала из-за вершин деревьев ближнего леса и светлела по мере восхождения, пока не засияла в полную силу голубым льдистым светом. Время от времени ее тонким росчерком прорезали медленно плывущие по ночному небосводу призрачные полотнища облаков – и тогда тени на земле сгущались до непроглядной черноты.
Был канун полнолуния.
После горячего летнего дня земля медленно остывала, и в ночном воздухе плыли ароматы цветов, смешиваясь с душным запахом теплой пыли. Уютно светили уличные фонари, освещая ровный асфальт запутанных улочек и дорожек, разделявших большие дачные участки.
В безветренной тишине послышались шаги.
Он вышел из какой-то темной прогалины этой лунной ночи и, чуть пошатываясь, двинулся вдоль узкой улочки, что-то негромко напевая себе под нос. Дух недавнего застольного веселья еще витал над его головой. Пересекая световые размытые пространства под ближайшими фонарями, одинокая фигура отбрасывала две синхронно пошатывающиеся тени. Это был мужчина в слегка помятом летнем костюме и белой рубахе с расстегнутым воротником. Из кармана пиджака змеей свешивался скрученный пестрый галстук. На вид мужчине было чуть за шестьдесят – невысокого роста, плотного телосложения, он, несмотря на видимое опьянение, вполне уверенно ступал по асфальту слегка кривоватыми ногами, на которых поблескивали старомодные начищенные туфли.
Мужчина даже не мог догадываться, что жить ему осталось всего лишь двенадцать минут.
Он дошел до перекрестка и приостановился, решая – как дальше идти. Он, конечно, мог просто следовать дальше по улице, которая рано или поздно, километра через два привела бы его из академпоселка в райцентр. Но он, выросший в этих местах, сызмальства знал и более короткие пути. Поэтому мужчина решительно помахал у себя перед носом рукой и двинулся влево, свернув на неприметную тропинку, уходящую в кустарники. Дальше он миновал большой незастроенный участок и начал спускаться по тропинке вниз – в довольно глубокую и широкую лощину, беспорядочно заросшую кустарником и кряжистыми раскидистыми деревьями. На дне ее протекал узкий прозрачный ручей, выбегающий из не очень далекого родничка. Вода в ручье рябила, обтекая камни, и отсвечивала все тем же холодным лунным светом.
Оскальзываясь на влажной земле уходящей вниз тропинки, мужчина все дальше погружался в сумрачную сырость лощины. И там, уже не стесняясь, мужчина странно высоким для такой фигуры, несильным голосом запел уже в полный голос, совершенно не фальшивя, старинную казачью песню:
– Скакал казак через долины, через амурские края… Скакал он берегом зеленым, кольцо блестело на руке…
Ему оставалось до смерти ровно шесть минут.
Он пел так старательно, словно в этом безлюдье кто-то мог слушать его. Увлеченный песней, он не увидел быстрой тени, коротко промелькнувшей в освещенной луной прогалине между невысокими плакучими ивами, печально свесившими плети своих ветвей. Перемещалась тень совершенно бесшумно. Она продвигалась вслед за спускающимся к ручью человеком – и это была не его тень. Мужчина ее не заметил: тень находилась за его спиной.
Лишь на одно еле уловимое мгновение то, что отбрасывало ее, попало в полосу лунного света.
Это было странное, невероятное создание. Более всего оно походило на чудовище из ночных кошмарных сновидений. Такие монстры никогда не водились на Земле, даже в те давно прошедшие времена, когда о появлении хомо сапиенса на этой планете еще не шло и речи.
Существо было двух с лишним метров ростом. Все оно, от огромной угловатой головы до пят, было покрыто недлинным, густым серо-коричневым мехом, отливающим тусклым серебром в неярком лунном сиянии. Оно передвигалось на мощных задних лапах, бесшумно, с особой звериной грацией ступая ими по росистой траве. Оно шло, чуть согнувшись, приподняв согнутые в локтях передние лапы, кисти которых на первый взгляд совершенно безвольно свешивались вниз.
Но только на первый.
На коротких, с узловатыми суставами пальцах поблескивали чуть изогнутые, не менее десяти сантиметров в длину когти. Даже на вид они были бритвенной остроты.
Дышало чудовище совсем беззвучно: широкая грудная клетка ритмично вздымалась и опадала.
У чудовища была длинная, вытянутая вперед морда. В приоткрытой пасти влажно поблескивали смоченные пенистой слюной плотные ряды ровных острейших клыков. Широкие ноздри слегка шевелились, впитывая разнообразные ночные запахи. В короткой шерсти, сплошь покрывавшей морду, под настороженно стоящими треугольными ушами горели глубоко посаженные алые глаза с вертикально поставленными угольно-черными зрачками.
Горели они неукротимой, нечеловеческой злобой. Ледяной злобой, которая предвещала одно-единственное: неминуемую смерть тому, кто повстречается на пути этого монстра.
Чудовище напоминало полумедведя-полуобезьяну с гипертрофированно большой головой волка.
Оно неотвратимо и быстро продвигалось вперед, к мужчине, спускающемуся на дно лощины.
Мужчина, спустившись по мрачному склону лощины, но немного не дойдя до ручья, стал вдруг кособоко приседать и хлопать руками по бокам. А потом развеселым дурашливым голосом внезапно заорал:
– Ой, бабы дуры, бабы дуры, бабы бешеный народ! Как увидят помидоры, сразу лезут в огород!..
Теперь от смерти мужчину отделяло всего лишь три минуты.
Наконец он вприсядку вывалился на топкий берег ручья, неуклюже, чуть не упав, выпрямился и попытался с ходу попасть на перекинутый через ручей импровизированный мостик. Мостик представлял из себя две длинные доски, сколоченные вместе парой коротких горбылей и перекинутые по камням через воду. Но мужчину спьяну повело в сторону, он промахнулся и с шумом влетел в воду. Мужчина попятился и снова вышел на берег. Недоуменно посмотрел на вымокшие внизу брюки, покачал головой и уверенно заявил самому себе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117