По-моему, он боится, что они смогут взломать защиту на основных компьютерах станции.
— С этим мы разберемся, — ответил Кавальо. — Я захватил взрывчатку и аварийную систему связи из шаттла.
— Молодчина. Сейчас я познакомлю вас с начальником станции.
— Если они решили убить детей, чтобы что-то там доказать, то мы ничего сделать не сможем. Может, они их уже убили. Мы можем только поговорить с ними. По нашим данным, у этих людей очень сильны родственные связи, особенно с детьми. Будем надеяться, что они не станут убивать малышей. Может, именно благодаря детям нам и удастся начать с ними переговоры.
— Но они считают наших детей язычниками…
— Да, но, вспомните, на «Элайасе Мадеро» они ничего плохого детям не сделали. Они взяли их к себе, чтобы «спасти» из языческого ада. Вряд ли им вообще было известно о школьной экскурсии, которая планировалась именно на этот день. И надо же было им выбрать именно этот единственный день в году!
Иринейский акцент Кавальо всегда вызывал удивление у сослуживцев. Он уже двадцать лет как покинул родную планету и теперь мог по желанию говорить с акцентом или без него, ему когда-то установили специальные имплантаты. Теперь этот акцент может пригодиться.
— Кто-нибудь живой есть? — спросил он во весь голос на родном диалекте.
В ответ молчание. Потом раздался голос с сильным акцентом, который благодаря видеорепортажам стал известен всем:
— Кто вы?
— Я разыскиваю учительницу… серу Сорин. Мы беспокоимся за судьбу детей.
Снова молчание, но уже не такое длительное.
— Каких детей?
— Детей в трамвайчике. Им пора возвращаться домой.
— А о чем вы думали, когда сажали детишек в трансгравитационный трамвай. Вам что, на них наплевать?
— Именно потому что не наплевать, я и разговариваю с вами. Можно мне поговорить с учительницей?
— Доверили детей такой женщине. И мальчиков в том числе. Отвратительно. Нет, с ней поговорить нельзя. Она занята. Ей приказано следить за детьми, чтобы они не кричали.
— Но с ними все в порядке? То есть я хотел сказать… вы же знаете, что такое дети, то им надо в туалет, то поесть, то попить… У вас там еда для них есть?
На этот раз ответил другой голос, старше и злее:
— Нет, еды для детей у нас нет. А тут что, один из ваших, мистер?
Кавальо уже подумывал о том, не прикинуться ли чьим-нибудь папой, но дети в этом возрасте такие непредсказуемые, что их не проведешь. Если бы он сказал, что он отец кого-то из мальчиков, а мальчик потом закричал бы: «Это не мой папа!», было бы только хуже.
— Нет, моих там нет, но какая разница. Там, откуда я родом, мы ко всем детям относимся одинаково.
— Откуда это вы родом?
— С Иринеи. — Возможно, они никогда ничего не слышали об Иринее, но если слышали, то будут знать, что он говорит правду. Иринейцы известны своим отношением к детям.
— Ага. — Пауза. Кавальо пожалел, что отсутствует видеосвязь, он бы многое понял по выражению лица говорившего. Но они еще не наладили видеосвязь. — Плохо, конечно, получилось с детишками, но…
— Я могу прислать вам продукты для них, — прервал его Кавальо. — Еду, воду. И вам тоже, — добавил он, словно эта мысль только что пришла ему в голову.
— Послушайте, кто бы вы ни были…
— Меня зовут Фред, — Кавальо представился именем своего дяди. — Фред Вальо.
— Послушай, Фред, дело в том, что мы можем и убить детишек.
— Да, я понимаю, — ответил Кавальо.
— Поэтому лучше сразу соглашайтесь на все наши условия…
— Если дети погибнут, — голос Кавальо стал жестким, — ни один из вас живым с этой станции не выберется.
— Если вы хотите, чтобы они остались в живых, делайте то, что я вам скажу, — ответил голос, а вдалеке раздался другой голос, моложе:
— Но ведь мы не можем убивать детей!
Кавальо мысленно улыбнулся. Разброд в стане врага, к тому же они пошли на переговоры, значит, уже проиграли. Если бы только там не было детей.
— Я должен поговорить с кем-нибудь, кто бы уверил меня, что дети в порядке, — сказал он. — Если не с учительницей, то с кем-то из взрослых сопровождающих.
— Подождите, — ответил голос постарше. Кавальо отключил микрофон и обернулся к майору:
— Слышали, сэр? Пхз крайней мере, один из врагов против того, чтобы убивать детей. И разговаривать с нами они не отказываются.
— Да… Но сколько все это продлится? Интересно, позовет он кого-нибудь из взрослых или нет?
— Я… — На приборах замигали лампочки, и Ка-вальо снова включил микрофон.
— Продолжайте… — произнес уже знакомый им голос. — Скажите им, что с детьми все в порядке.
— Но они хотят в туалет… — раздался незнакомый мужской голос.
— Скажите им.
— Угу… меня зовут Парком Киндиссон… сопровождающий «маленьких ягнят»… Вы меня поняли?
— Да, сер Киндиссон, — ответил Кавалло. — С детьми все в порядке?
— Их никто не трогал, но они напуганы, особенно Бри, потому что он видел, как его папу ударили по голове. Все хотят в туалет, но нас никто не выпускает, и еще: скоро дети проголодаются, мы могли бы взять что-нибудь в закусочной на остановке, но опять же нас не выпускают, и…
— Достаточно! — прикрикнул злой голос. Кавальо слышал, как мужчина запротестовал, но его уже оттеснили. — Вы знаете этого Киндиссона?
— Я не знаком с ним лично, — ответил Кавальо. Он просматривал списки всех, кто поехал с детьми на экскурсию, и знал, что Киндиссон один растит сына, что он специально взял отгул, чтобы помочь учительнице с детьми. Работал он маляром.
— Какой-то он странный. Не похож на настоящего мужчину…
— Он волнуется за детей. И я тоже. Давайте мы все-таки отправим для них еду. И переносные туалеты, чтобы они могли сходить в туалет, не выходя из трамвайчика.
— В трамвае нет туалета?
— Нет, поэтому я и предложил переносные. Обычно в семье, где есть дети, обязательно есть и переносной туалет. Его всегда берут с собой, если отправляются в поездку с ребенком.
— Но на остановке трамвая должны быть туалеты?
— Да, конечно, вопрос только в том, выпустите ли вы их. Ведь это маленькие дети, вы же знаете, они начнут бегать, мешаться под ногами. Вы хорошо придумали, что держите их в вагончике и не выпускаете. Немного лести не помешает.
— Мы хотим переговорить с нашими женщинами, — сказал голос.
Кавальо почувствовал, как брови у него поползли вверх от удивления.
— С вашими женщинами? — осторожно переспросил он.
— Не притворяйтесь, будто вы ничего не понимаете. С женами рейнджеров, которых вы выкрали, и с их детьми, мы хотим, чтобы они вернулись домой.
— Подождите одну секунду… — Кавальо опять отключил микрофон и подозвал начальника станции. — На станции есть женщины из Нового Техаса?
— Нет, они уже уехали. Почему вы спрашиваете?
— Потому что эти ребята прилетели сюда, чтобы забрать их домой. Вы знаете, куда они полетели?
— Нет, я могу проверить по спискам пассажиров, но узнаю только, на каком корабле они вылетели со станции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
— С этим мы разберемся, — ответил Кавальо. — Я захватил взрывчатку и аварийную систему связи из шаттла.
— Молодчина. Сейчас я познакомлю вас с начальником станции.
— Если они решили убить детей, чтобы что-то там доказать, то мы ничего сделать не сможем. Может, они их уже убили. Мы можем только поговорить с ними. По нашим данным, у этих людей очень сильны родственные связи, особенно с детьми. Будем надеяться, что они не станут убивать малышей. Может, именно благодаря детям нам и удастся начать с ними переговоры.
— Но они считают наших детей язычниками…
— Да, но, вспомните, на «Элайасе Мадеро» они ничего плохого детям не сделали. Они взяли их к себе, чтобы «спасти» из языческого ада. Вряд ли им вообще было известно о школьной экскурсии, которая планировалась именно на этот день. И надо же было им выбрать именно этот единственный день в году!
Иринейский акцент Кавальо всегда вызывал удивление у сослуживцев. Он уже двадцать лет как покинул родную планету и теперь мог по желанию говорить с акцентом или без него, ему когда-то установили специальные имплантаты. Теперь этот акцент может пригодиться.
— Кто-нибудь живой есть? — спросил он во весь голос на родном диалекте.
В ответ молчание. Потом раздался голос с сильным акцентом, который благодаря видеорепортажам стал известен всем:
— Кто вы?
— Я разыскиваю учительницу… серу Сорин. Мы беспокоимся за судьбу детей.
Снова молчание, но уже не такое длительное.
— Каких детей?
— Детей в трамвайчике. Им пора возвращаться домой.
— А о чем вы думали, когда сажали детишек в трансгравитационный трамвай. Вам что, на них наплевать?
— Именно потому что не наплевать, я и разговариваю с вами. Можно мне поговорить с учительницей?
— Доверили детей такой женщине. И мальчиков в том числе. Отвратительно. Нет, с ней поговорить нельзя. Она занята. Ей приказано следить за детьми, чтобы они не кричали.
— Но с ними все в порядке? То есть я хотел сказать… вы же знаете, что такое дети, то им надо в туалет, то поесть, то попить… У вас там еда для них есть?
На этот раз ответил другой голос, старше и злее:
— Нет, еды для детей у нас нет. А тут что, один из ваших, мистер?
Кавальо уже подумывал о том, не прикинуться ли чьим-нибудь папой, но дети в этом возрасте такие непредсказуемые, что их не проведешь. Если бы он сказал, что он отец кого-то из мальчиков, а мальчик потом закричал бы: «Это не мой папа!», было бы только хуже.
— Нет, моих там нет, но какая разница. Там, откуда я родом, мы ко всем детям относимся одинаково.
— Откуда это вы родом?
— С Иринеи. — Возможно, они никогда ничего не слышали об Иринее, но если слышали, то будут знать, что он говорит правду. Иринейцы известны своим отношением к детям.
— Ага. — Пауза. Кавальо пожалел, что отсутствует видеосвязь, он бы многое понял по выражению лица говорившего. Но они еще не наладили видеосвязь. — Плохо, конечно, получилось с детишками, но…
— Я могу прислать вам продукты для них, — прервал его Кавальо. — Еду, воду. И вам тоже, — добавил он, словно эта мысль только что пришла ему в голову.
— Послушайте, кто бы вы ни были…
— Меня зовут Фред, — Кавальо представился именем своего дяди. — Фред Вальо.
— Послушай, Фред, дело в том, что мы можем и убить детишек.
— Да, я понимаю, — ответил Кавальо.
— Поэтому лучше сразу соглашайтесь на все наши условия…
— Если дети погибнут, — голос Кавальо стал жестким, — ни один из вас живым с этой станции не выберется.
— Если вы хотите, чтобы они остались в живых, делайте то, что я вам скажу, — ответил голос, а вдалеке раздался другой голос, моложе:
— Но ведь мы не можем убивать детей!
Кавальо мысленно улыбнулся. Разброд в стане врага, к тому же они пошли на переговоры, значит, уже проиграли. Если бы только там не было детей.
— Я должен поговорить с кем-нибудь, кто бы уверил меня, что дети в порядке, — сказал он. — Если не с учительницей, то с кем-то из взрослых сопровождающих.
— Подождите, — ответил голос постарше. Кавальо отключил микрофон и обернулся к майору:
— Слышали, сэр? Пхз крайней мере, один из врагов против того, чтобы убивать детей. И разговаривать с нами они не отказываются.
— Да… Но сколько все это продлится? Интересно, позовет он кого-нибудь из взрослых или нет?
— Я… — На приборах замигали лампочки, и Ка-вальо снова включил микрофон.
— Продолжайте… — произнес уже знакомый им голос. — Скажите им, что с детьми все в порядке.
— Но они хотят в туалет… — раздался незнакомый мужской голос.
— Скажите им.
— Угу… меня зовут Парком Киндиссон… сопровождающий «маленьких ягнят»… Вы меня поняли?
— Да, сер Киндиссон, — ответил Кавалло. — С детьми все в порядке?
— Их никто не трогал, но они напуганы, особенно Бри, потому что он видел, как его папу ударили по голове. Все хотят в туалет, но нас никто не выпускает, и еще: скоро дети проголодаются, мы могли бы взять что-нибудь в закусочной на остановке, но опять же нас не выпускают, и…
— Достаточно! — прикрикнул злой голос. Кавальо слышал, как мужчина запротестовал, но его уже оттеснили. — Вы знаете этого Киндиссона?
— Я не знаком с ним лично, — ответил Кавальо. Он просматривал списки всех, кто поехал с детьми на экскурсию, и знал, что Киндиссон один растит сына, что он специально взял отгул, чтобы помочь учительнице с детьми. Работал он маляром.
— Какой-то он странный. Не похож на настоящего мужчину…
— Он волнуется за детей. И я тоже. Давайте мы все-таки отправим для них еду. И переносные туалеты, чтобы они могли сходить в туалет, не выходя из трамвайчика.
— В трамвае нет туалета?
— Нет, поэтому я и предложил переносные. Обычно в семье, где есть дети, обязательно есть и переносной туалет. Его всегда берут с собой, если отправляются в поездку с ребенком.
— Но на остановке трамвая должны быть туалеты?
— Да, конечно, вопрос только в том, выпустите ли вы их. Ведь это маленькие дети, вы же знаете, они начнут бегать, мешаться под ногами. Вы хорошо придумали, что держите их в вагончике и не выпускаете. Немного лести не помешает.
— Мы хотим переговорить с нашими женщинами, — сказал голос.
Кавальо почувствовал, как брови у него поползли вверх от удивления.
— С вашими женщинами? — осторожно переспросил он.
— Не притворяйтесь, будто вы ничего не понимаете. С женами рейнджеров, которых вы выкрали, и с их детьми, мы хотим, чтобы они вернулись домой.
— Подождите одну секунду… — Кавальо опять отключил микрофон и подозвал начальника станции. — На станции есть женщины из Нового Техаса?
— Нет, они уже уехали. Почему вы спрашиваете?
— Потому что эти ребята прилетели сюда, чтобы забрать их домой. Вы знаете, куда они полетели?
— Нет, я могу проверить по спискам пассажиров, но узнаю только, на каком корабле они вылетели со станции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106