Я ведь была маленькой девочкой. Наверное, мой отец знал. Но все было очень романтично… Навещая Джиллиан Рондин всегда проезжал по нашим полям, потому что отец отправил ее к моей прабабушке, чтобы она позабыла о Рондине. Так я с ней и познакомилась. Я была девочкой, а она молодой женщиной. А потом однажды ночью приехал Рондин, и она вылезла к нему в окно.
— Откуда он знал, где она?
— Все знали об этом, ее отец и не скрывал.
— Она была красивой?
— Ох, Барин, мне было всего девять лет… может, десять. Я ничего не смыслила в красоте. Она была взрослой женщиной, но она разговаривала со мной. Вот все, что я помню.
— И что дальше?
— Ну, приехал ее отец, он кричал на моего отца, даже хотел было накричать на прабабушку. Мой дедушка и дядя кричали на него, вообще, все много кричали. Я в основном отсиживалась у себя в комнате, чтобы никто меня ни о чем не спрашивал.
— Почему тебя? Разве тебе что-нибудь было известно?
Эсмей улыбнулась.
— Я ведь носила записки. Никто не обращал внимания на худенькую маленькую девочку, тем более что все прекрасно знали, что я часто брожу одна по полям. Джиллиан была добра ко мне, я бы сделала для нее гораздо больше. Невелик труд отнести записку, пройдя несколько миль пешком. И еще я знала, куда они убежали. Прабабушка пыталась отговорить Джиллиан, убеждала, что это позор для них обоих, но когда поняла, что уговаривать бесполезно, разрешила им поселиться на юге, в наших владениях… в вашем языке нет подходящего слова, но они таким образом оказывались под покровительством семейства Суиза и обязаны были подчиняться законам нашего семейства. Они не владеют землей, просто живут на ней.
— А они счастливы?
— Не знаю. Когда все успокоились, я ничего больше о них не слышала. Но я хотела сказать, что мы похожи на них. И твои, и мои родственники против нашей женитьбы, и нам надо выбрать: или родственники, или мы.
— Я не хочу терять тебя.
— Я тоже.
— Несправедливо винить тебя в том, что сделал кто-то из твоих предков…
— Если это вообще правда, — закончили они вместе.
— Они ничего не знают, — продолжала Эсмей. — Может, я вообще последняя представительница того рода, и им следовало бы приветствовать меня, а не ненавидеть.
— Они не ненавидят тебя. Они сами растеряны. И вообще это отдел личного состава во многом виноват. — Барин протянул руку и погладил ее по волосам, очень легко и нежно. Но даже от этого мимолетного прикосновения у всех на виду Эсмей покраснела.
— Отдел личного состава? Почему?
— Если бы они не отстранили от службы адмиралов и прочие высшие чины, бабушка никогда бы не добралась до семейного архива. Представляешь, до чего ее надо было довести, чтобы она начала изучать детские книжки.
Эсмей не могла сдержать смех.
— Сначала, наверное, сидела на крыльце… там есть крыльцо?
— Да. Сидела на крыльце, смотрела на озеро. Я в этом совершенно уверен. Потом гуляла. Потом читала новости, а потом решила, что должна сделать что-нибудь полезное для всех…
— Например, почитать детские книжки. — Трудно, конечно, представить грозную и несгибаемую адмирала Серрано за чтением детских книг. Должно быть, ей действительно нечего было делать.
— Я не хочу читать детские книжки… — Барин долго и пристально смотрел на нее.
— Нет… — Она уставилась на мороженое и изо всех сил старалась не покраснеть. Она прекрасно знала, чего он хочет и чего хочет она сама.
— Эсмей… все против нас… и родственники, и этот мятеж, может, даже война. Вся Вселенная как будто сговорилась помешать нашей свадьбе. Кажется, они все решили за нас, знают, что мы должны делать, чтобы быть счастливыми через десять, двадцать, пятьдесят лет. Но я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты все еще хочешь за меня замуж?
— Да.
— Тогда давай поженимся. Несмотря ни на что, несмотря на всех родственников, несмотря на мятеж, несмотря на всякие соображения здравого смысла… давай поженимся.
Ее охватила волна всепоглощающей радости, она даже забыла о смущении.
— Да. Давай! Но как?
— Если ничего другого не остается, просто возьмемся за руки над свечой. Но у нас в распоряжении целый час, может, немного больше. Раньше наш корабль не придет. Давай не тратить время зря…
— Пошли…
На табло значилось, что до швартовки «Розы Глории» осталось семьдесят две минуты. Семьдесят две минуты. Тридцать три минуты им хватило на то, чтобы найти мирового судью с соответствующими полномочиями. Еще двадцать шесть — на то, чтобы уговорить его. При этом оба говорили одновременно, доставали какие-то бумаги, идентификационные удостоверения и прочее. Оставалось тринадцать минут… Они взялись за руки, а мировой судья быстро оттараторил полагающиеся в подобных случаях фразы, потом благословил их, как и принято в его вере, хотя Эсмей эта вера была не известна. Еще восемь минут заняло оформление необходимых бумаг. Когда все было подписано и печати проставлены, они бегом бросились из конторы судьи в сторону территории Флота.
— Мы сошли с ума, — сказал Барин, когда они отметились у пропускного пункта.
Руки у них словно срослись.
— Я люблю тебя, — ответила ему Эсмей. — Боже… желтый свет…
— Побежали.
И они снова бежали рука об руку. Люди поворачивались, смотрели им вслед, кто-то даже что-то крикнул. Эсмей уже не смущалась. Они добежали до конца соединительной трубы в ту секунду, когда лампочка загорелась красным светом. Старшина, пропускавшая всех на борт, очень возмутилась, но пропустила и их.
— Добро пожаловать на борт, сэр… сэры. — Таким голосом можно рыбу замораживать.
За старшиной стоял майор. Эсмей высвободила свою руку, и они отдали майору честь.
— Джиг Серрано и лейтенант Суиза, насколько я понимаю.
— Да, сэр. — Она даже не успела подумать, стоит ли ей менять фамилию.
— Вы всегда так прибываете на корабль — в последнюю минуту? Мы уже готовы были записать вас в список мятежников.
— Нас? — возмутился Барин.
— Именно вас, — ответил майор. — Мы записываем в этот список всех, кто не является на борт. А вы что думали?
— Сэр, мы должны доложить об изменении нашего статуса.
— Вы сказали «мы»? — Майор удивленно поднял брови.
— Да, мы, — твердо ответил Барин.
— Насколько я понимаю, вы имеете в виду изменение статуса, которое влечет за собой изменение в размещении по каютам, — продолжал майор. — Хорошо. Пока мы ставим офицеров, временно попавших на наш корабль, нести по полвахты. Ваша — вторая половина второй вахты. Итак, лейтенант Суиза, мы встретим «Наварино», когда боевая группа будет полностью сформирована, вам надлежит подняться на борт своего корабля. В данный момент они как раз в скоростном коридоре. Джиг Серрано, вы должны были сменить корабль, но тот корабль, на который вы назначались, перешел в руки мятежников, поэтому насчет вас вопрос пока не решен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
— Откуда он знал, где она?
— Все знали об этом, ее отец и не скрывал.
— Она была красивой?
— Ох, Барин, мне было всего девять лет… может, десять. Я ничего не смыслила в красоте. Она была взрослой женщиной, но она разговаривала со мной. Вот все, что я помню.
— И что дальше?
— Ну, приехал ее отец, он кричал на моего отца, даже хотел было накричать на прабабушку. Мой дедушка и дядя кричали на него, вообще, все много кричали. Я в основном отсиживалась у себя в комнате, чтобы никто меня ни о чем не спрашивал.
— Почему тебя? Разве тебе что-нибудь было известно?
Эсмей улыбнулась.
— Я ведь носила записки. Никто не обращал внимания на худенькую маленькую девочку, тем более что все прекрасно знали, что я часто брожу одна по полям. Джиллиан была добра ко мне, я бы сделала для нее гораздо больше. Невелик труд отнести записку, пройдя несколько миль пешком. И еще я знала, куда они убежали. Прабабушка пыталась отговорить Джиллиан, убеждала, что это позор для них обоих, но когда поняла, что уговаривать бесполезно, разрешила им поселиться на юге, в наших владениях… в вашем языке нет подходящего слова, но они таким образом оказывались под покровительством семейства Суиза и обязаны были подчиняться законам нашего семейства. Они не владеют землей, просто живут на ней.
— А они счастливы?
— Не знаю. Когда все успокоились, я ничего больше о них не слышала. Но я хотела сказать, что мы похожи на них. И твои, и мои родственники против нашей женитьбы, и нам надо выбрать: или родственники, или мы.
— Я не хочу терять тебя.
— Я тоже.
— Несправедливо винить тебя в том, что сделал кто-то из твоих предков…
— Если это вообще правда, — закончили они вместе.
— Они ничего не знают, — продолжала Эсмей. — Может, я вообще последняя представительница того рода, и им следовало бы приветствовать меня, а не ненавидеть.
— Они не ненавидят тебя. Они сами растеряны. И вообще это отдел личного состава во многом виноват. — Барин протянул руку и погладил ее по волосам, очень легко и нежно. Но даже от этого мимолетного прикосновения у всех на виду Эсмей покраснела.
— Отдел личного состава? Почему?
— Если бы они не отстранили от службы адмиралов и прочие высшие чины, бабушка никогда бы не добралась до семейного архива. Представляешь, до чего ее надо было довести, чтобы она начала изучать детские книжки.
Эсмей не могла сдержать смех.
— Сначала, наверное, сидела на крыльце… там есть крыльцо?
— Да. Сидела на крыльце, смотрела на озеро. Я в этом совершенно уверен. Потом гуляла. Потом читала новости, а потом решила, что должна сделать что-нибудь полезное для всех…
— Например, почитать детские книжки. — Трудно, конечно, представить грозную и несгибаемую адмирала Серрано за чтением детских книг. Должно быть, ей действительно нечего было делать.
— Я не хочу читать детские книжки… — Барин долго и пристально смотрел на нее.
— Нет… — Она уставилась на мороженое и изо всех сил старалась не покраснеть. Она прекрасно знала, чего он хочет и чего хочет она сама.
— Эсмей… все против нас… и родственники, и этот мятеж, может, даже война. Вся Вселенная как будто сговорилась помешать нашей свадьбе. Кажется, они все решили за нас, знают, что мы должны делать, чтобы быть счастливыми через десять, двадцать, пятьдесят лет. Но я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты все еще хочешь за меня замуж?
— Да.
— Тогда давай поженимся. Несмотря ни на что, несмотря на всех родственников, несмотря на мятеж, несмотря на всякие соображения здравого смысла… давай поженимся.
Ее охватила волна всепоглощающей радости, она даже забыла о смущении.
— Да. Давай! Но как?
— Если ничего другого не остается, просто возьмемся за руки над свечой. Но у нас в распоряжении целый час, может, немного больше. Раньше наш корабль не придет. Давай не тратить время зря…
— Пошли…
На табло значилось, что до швартовки «Розы Глории» осталось семьдесят две минуты. Семьдесят две минуты. Тридцать три минуты им хватило на то, чтобы найти мирового судью с соответствующими полномочиями. Еще двадцать шесть — на то, чтобы уговорить его. При этом оба говорили одновременно, доставали какие-то бумаги, идентификационные удостоверения и прочее. Оставалось тринадцать минут… Они взялись за руки, а мировой судья быстро оттараторил полагающиеся в подобных случаях фразы, потом благословил их, как и принято в его вере, хотя Эсмей эта вера была не известна. Еще восемь минут заняло оформление необходимых бумаг. Когда все было подписано и печати проставлены, они бегом бросились из конторы судьи в сторону территории Флота.
— Мы сошли с ума, — сказал Барин, когда они отметились у пропускного пункта.
Руки у них словно срослись.
— Я люблю тебя, — ответила ему Эсмей. — Боже… желтый свет…
— Побежали.
И они снова бежали рука об руку. Люди поворачивались, смотрели им вслед, кто-то даже что-то крикнул. Эсмей уже не смущалась. Они добежали до конца соединительной трубы в ту секунду, когда лампочка загорелась красным светом. Старшина, пропускавшая всех на борт, очень возмутилась, но пропустила и их.
— Добро пожаловать на борт, сэр… сэры. — Таким голосом можно рыбу замораживать.
За старшиной стоял майор. Эсмей высвободила свою руку, и они отдали майору честь.
— Джиг Серрано и лейтенант Суиза, насколько я понимаю.
— Да, сэр. — Она даже не успела подумать, стоит ли ей менять фамилию.
— Вы всегда так прибываете на корабль — в последнюю минуту? Мы уже готовы были записать вас в список мятежников.
— Нас? — возмутился Барин.
— Именно вас, — ответил майор. — Мы записываем в этот список всех, кто не является на борт. А вы что думали?
— Сэр, мы должны доложить об изменении нашего статуса.
— Вы сказали «мы»? — Майор удивленно поднял брови.
— Да, мы, — твердо ответил Барин.
— Насколько я понимаю, вы имеете в виду изменение статуса, которое влечет за собой изменение в размещении по каютам, — продолжал майор. — Хорошо. Пока мы ставим офицеров, временно попавших на наш корабль, нести по полвахты. Ваша — вторая половина второй вахты. Итак, лейтенант Суиза, мы встретим «Наварино», когда боевая группа будет полностью сформирована, вам надлежит подняться на борт своего корабля. В данный момент они как раз в скоростном коридоре. Джиг Серрано, вы должны были сменить корабль, но тот корабль, на который вы назначались, перешел в руки мятежников, поэтому насчет вас вопрос пока не решен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106