— А ваши сельские жители? Они богаты?
Он немного подумал, понимая, что даймё пытается разыграть из себя невежду.
— Там всего лишь один огромный город. Больше любого другого города в Освоенном Космосе. Там много поэтов, художников, ученых и…
Мрачные удивленные кивки головой и взгляд брошенный на фудаев.
— Самый крупный во всем Освоенном Космосе? Кажется он называется Рин-кун? Это в нем даймё — женщина?
— Можно сказать и так.
— И теперь над Рин-куном возведен защитный купол, которого десять лет назад еще не было.
— Совершенно верно.
Хидеки Рюдзи кивнул и наклонился вперед.
— Интересно, зачем возводить купол в мирное время? Он большой?
— Этого я не знаю, господин.
— Как это так? — спросил Садамаса с оскорбленным видом. — Ты должен отвечать отцу.
— Не могу, господин. — Он выдавил из себя улыбку. — Дело в том, что я никогда не видел купола над Линкольном.
По рядам присутствующих пронесся ропот сомнения, явно переходящий в открытое недоверие.
— Но разве ты не американец? — спросил Хидеки Рюдзи.
— Как я уже объяснял вашему второму сыну, господин, я родился в Американо. На Либерти. Но с самого детства я являюсь натурализованным резидентом Каноя-Сити.
Хидеки Рюдзи воспринял это известие с задумчивым видом.
— Тогда какой же у тебя титул?
Он тихо ответил:
— У меня нет титула, господин.
— Он сын торговца, — пояснил Синго, довольный представившейся возможностью унизить чужеземца в отцовских глазах. — Его отец Эллис Стрейкер, знаменитый бывший пират, который называет себя торговцем.
И снова ропот среди фудаев — на сей раз негодующий.
— Мой сын говорит правду?
— Он говорит правду лишь наполовину, господин. Мой отец называет себя торговцем потому что так оно и есть. Но пиратом он никогда не был.
Даймё опустил костяшки пальцев на колени и все присутствующие сейчас внимательно наблюдали за его лицом, зная что сейчас будет.
— Вот как! Значит Синго-сан лжец?
— Нет, господин. — Хайден Стрейкер медленно закрыл, а потом снова открыл глаза. Теперь его улыбка была ледяной и бесстрастной. — Я бы предпочел сказать, что Синго-сан ошибается, если считает что мой отец виновен в пиратстве. Мой отец — купец.
— Но разве в таком случае это не утверждение сына купца?
— Несомненно, это утверждение сына купца.
— Мне кажется, — заметил Садамаса чуть откидываясь назад, — что для сына купца это человек вполне достойный. Взгляните, он принес вам подарок.
Косичка на самурайской прическе Хидеки Рюдзи чуть дрогнула и он погладил бороду. Затем его подбородок качнулся к груди и он жестом разрешил Хайдену Стрейкеру приблизиться и положить перед ним шкатулку.
Стоило Хайдену попытаться встать как иголки и булавки немилосердно закололи ему ноги и он страшно пожалел что не может растереть икры чтобы восстановить кровообращение. Но лицо его оставалось бесстрастным.
— Позволит ли господин мне недостойному преподнести ему скромный подарок?
— Ты принес мне подарок?
— Да, господин.
Он протянул лакированную шкатулку и Хидеки Рюдзи принял ее. Осторожно поставив ее перед собой он открыл ее. На лице его появился зеленоватый отсвет шелковой внутренней обивки. Затем на лице его появилось выражение глубочайшего удивления. Вопрос его, когда он выудил из шкатулки один из бластеров за мушку и поднял его вверх, был исключительно краток:
— Это что?
— Замечательный дар американского купца, — гордо сказал Хайден. — Могу вас заверить, что эти бластеры наивысшего качества. Их делают на Либерти и они исключительно точны и мощны. Вы конечно же знаете, что американцы производят лучшее во всем Освоенном Космосе ручное оружие и именно такими бластерами наши поселенцы в Нейтральной Зоне защищаются даже от самых свирепых…
Хидеки Рюдзи молча уставился на него. Присутствующие тоже замерли в гробовом молчании. Он даже порозовел от смущения, сообразив, что только что сморозил какую-то глупость.
Даймё вытащил второй бластер и теперь рассматривал оба в совершенном недоумении. Затем он важно положил их на полированное дерево помоста.
Хайден Стрейкер почувствовал слабость в животе. Плохое пси, вдруг подумал он, кажется я только что сделал самую большую из всех возможных ошибок.
Теперь я понимаю! Ведь Гама-сан ожидал, что я положу в шкатулку амигдалу! Именно она-то и была подарком, которого ожидает Хидеки Рюдзи. Ну конечно! Теперь все встает на свои места. Просто любой самурай, а тем более префект всего Кюсю, счел бы ниже своего достоинства заключать какую-либо сделку. Это дело торговцев. Вот к чему был весь этот разговор о торговцах. Какой же я идиот! Они-то намекали, что пора бы уже и отдать амигдалу, что я должен преподнести ее даймё в качестве подарка, пси подери эти их самурайские обычаи! Почему они не могут ясно выражаться и поступать по-людски? А теперь вот я оскорбил его. И что же во имя пси мне теперь делать?
Хидеки Рюдзи кончиками пальцев подтолкнул бластеры обратно к нему.
— Пожалуйста. Я не могу принять такой подарок. Это слишком большая честь для меня.
— Если я чем-либо оскорбил вас, господин…
Хидеки Рюдзи буквально сверлил его глазами.
— Нет, ты не оскорбил меня. Просто ты гайдзин и неудивительно, что ты как ребенок просто не обучен приличным манерам.
— Прошу прощения, господин. — Его рука потянулась к карману в котором чувствовалось тепло исходящее от хризоида в сто менса. — Я извиняюсь.
Голос даймё вдруг стал бесконечно терпеливым — он явно пытался залатать порванное полотно церемонии. Он сказал:
— Подойди сюда и сядь вот здесь, сын торговца и наблюдай. Сейчас ты увидишь как делают дело японские купцы. — Он кивнул помощникам.
Через несколько мгновений в зал низко кланяясь на ходу вошел человек в простой хлопчатобумажной одежде. Его пришлось чуть ли не подтаскивать к возвышению на котором сидел префект и он так трясся, что едва мог развязать принесенный с собой сверток. Его остановил секретарь даймё — человек, которого, как сказал дзёсю, звали Горо-сан.
Когда формальные представления были окончены, Хидеки Рюдзи шепнул:
— Этот человек — купец. Он ждал у ворот резиденции тринадцать недель. Он знает что ему представится всего лишь один случай продать мне особое лезвие меча. И он и я знаем, что это лезвие работы мастера Садакиё из провинции Осуми в Древней Японии, изготовленный во времена династии Гено более тысячи лет назад. Стоит оно ровно восемьсот двадцать пять тысяч коку — наш коку расчетная единица, равная стоимости риса ежегодно потребляемого одной крестьянской семьей. Купцу известно, что я хотел приобрести меч с тех самых пор как услышал о нем еще тридцать лет назад.
Хайдену показалось, что неимоверно высокая цена за какой-то кусок металла.
Сверток с лезвием был наконец с величайшей торжественностью развернут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181