А известно ли это ей самой? Скорее всего. Я знаю, Рюдзи-сама поручил моему мужу выбрать, кому передать камень власти. Возможных кандидатов только двое, но Синго-сану нужен совет, кого из них предпочесть».
Идя по резиденции Ясуко буквально купалась в умиротворяющих домашних звуках, запахах и сценах. Она улыбалась встречным и те тоже отвечали ей улыбками. Живя на Эдо она частенько беседовала со многими женщинами из дворца сёгуна и порой получала от них просто-таки бесценную информацию. Например, выяснилось, что Сакума Хиденага уже около десяти месяцев не появляется на людях, давая пищу для самого разного рода слухов и опасений. Или, что старший сын сёгуна — Сакума Терутоси, но наследником он не является. По самым последним данным из самых надежных источников, он полностью погряз в роскоши и распутстве при дворе на Киото. Похоже, у него просто не было ни малейшего желания, возлагать на себя связанную с сёгунатом ответственность, равно как и рисковать навлечь на себя проклятие зловещего, вделанного в меч сёгуна камня.
Он вроде бы даже пытался убедить императора издать указ об официальном назначении наследником Сакумы Хиденаги, своего младшего брата, но женщины, имевшие дело с извращенным Хондой Юкио утверждали совсем иное. Они считали, что Сакума Хиденага попытается заполучить пост сёгуна в результате тщательно спланированного и своевременного переворота.
«Удивительная все же штука, эта борьба за власть, — подумала она, — и сейчас мы находимся в самом ее горниле, причем, если окажемся достаточно умными, то еще и сможем обратить ее себе на пользу. Поэтому Хидеки Рюдзи-сама и прислал нас сюда, и по той же причине послал с нами Хайден-сана».
Она мысленно прикинула возможные варианты. Сам Хонда Юкио и так уже являлся даймё Синано и Мино — двух территорий в Квадранте Хонсю. Кроме того он был еще и любимым внуком сёгуна и основным претендентом в борьбе за верховную власть на Эдо. Его кампания все набирала обороты. Ему уже удалось поставить себя в наиболее выгодное положение в военном отношении. Теперь же он начал убеждать всех, что Сакума Хиденага пообещал ему префектуру Кюсю.
«Тогда все ясно, — решила она. — Критический ход сделан и я должна сообщить об этом Синго-сану и подтолкнуть его в нужном направлении. В последнее время он очень сильно изменился и больше нельзя полагаться на то, что он поступит как нужно. Это очень меня беспокоит».
Она свернула в длинный узкий прохладный коридор с бумажными стенами. На отполированных за долгое время половицах ноги в мягких носках скользили, и это не позволяло идти слишком быстро, но и задерживаться здесь не следовало: За матовыми панелями по обеим сторонам коридора скрывались вооруженные стражники. Теперь ее мысли занимал последний из слышанных ей таёри. Ей удалось выяснить, что контракт Миобу когда-то принадлежал Хонде Юкио. «Интересно, использует ли он ее, чтобы повлиять на Хайден-сана, — подумала она. — А если да, то почему? Чего именно хочет от него Юкио-сама?»
Впереди показалась дверь, ведущая в покои, отведенные посланцам с Осуми. Перед тем как войти, она поклонилась, переговорила с одним из стражников и тот послал щербатого десятилетнего мальчишку, чтобы тот сообщил Синго о ее приходе. Через несколько мгновений мальчишка вернулся и что-то шепнул стражнику. Конечно же, они не могли пустить ее в святая святых — внутренние покои господина, но один из них отвел ее в комнату, куда примерно через час пришел и Синго.
Со времени разгрома под Каноя-Сити он сильно изменился, стал спокоен и редко выходил из своих покоев. Она не видела его неделями.
Держался он очень прямо, а новая рука все еще была прибинтована к груди. Сохраняя по-прежнему мрачное выражение лица, он подошел к окну. При мысли о том, что ему довелось пережить, она почувствовала укол вины. Потерпеть поражение от значительно более малочисленных сил каньцев, использовавших самых дешевых, недавно выведенных из заморозки солдат было бесчестьем само по себе, но быть вытащенным с поля боя женщиной, оставив там свою боевую правую руку, было совсем уж унизительным. Ей следовало оставить его на поле боя и дать возможность погибнуть как воину, но она не смогла сделать этого и, спасая мужу жизнь, исковеркала ему судьбу.
Это было страшным преступлением. Синго никогда не простит ей этого. Но все обернулось еще хуже из-за ужасных распоряжений, отданных Хидеки Рюдзи почти сразу после их возвращения в Мияконодзё. В ночь, когда вся столица буквально гудела, потрясенная известием о разгроме, хирурги, повинуясь строгому приказу отца, пришили Синго новую руку.
При этом была использована объявленная вне закона американская технология. Но хирурги не отличались особой компетентностью в обращении с медицинской аппаратурой, которая к тому же была заправлена гайдзинскими тканями. Было совершено несколько ошибок. Во-первых, врачи стали утверждать, что эта аппаратура способна работать исключительно с женскими конечностями. Тогда префект предложил в качестве донора одного из своих телохранителей и после этого снова была допущена ошибка.
Сначала один из товарищей стражника отрубил ему руку. После этого бедняге с помощью аппаратуры пришили женскую руку, а Синго стали готовить к пересадке донорской руки. И только тогда кто-то обратил внимание, что свежеотрубленная рука — левая. Пришлось использовать второго стражника и на сей раз была отрублена правая рука. В конечном итоге операция по приживлению Синго новой руки прошла успешно, но, по словам хирургов, для полного приживления требовалось длительное время. Причем весьма высокой оставалась вероятность того, что он никогда не сможет владеть мечом столь же искусно как раньше.
Утратив самурайское достоинство, Синго совершенно упал духом. Лишившись здоровья и ежедневно медитируя, он стал необычайно вял и угрюм, а благодаря крепкому рисовому вину и обильной пище при дворе Эдо, начал быстро набирать лишний вес. Сейчас он остановился шагах в шести от нее и она ощутила исходящий от него кисловатый запах. Синго снова пил.
— Ну?
— Благодарю вас за то, что согласились встретиться со мной, господин, — церемонно поблагодарила она.
— Разговаривая с мужем, вы должны стоять на коленях!
Она покорно опустилась на колени.
Он с ненавистью взглянул на нее.
— Зачем вам нужно было видеть меня?
— Вернее было бы спросить: зачем вам нужно встретиться со мной.
— Мне с вами встречаться совершенно незачем. — Его голос был совершенно ледяным и невыразительным, но слова прозвучали резко. — Вы никогда ничего не способны были мне дать.
Она опустила глаза.
— Я пришла к вам с важными известиями.
Он подошел к широкому выходящему в сад окну и встал возле него, повернувшись к ней спиной и будто не желая ее видеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
Идя по резиденции Ясуко буквально купалась в умиротворяющих домашних звуках, запахах и сценах. Она улыбалась встречным и те тоже отвечали ей улыбками. Живя на Эдо она частенько беседовала со многими женщинами из дворца сёгуна и порой получала от них просто-таки бесценную информацию. Например, выяснилось, что Сакума Хиденага уже около десяти месяцев не появляется на людях, давая пищу для самого разного рода слухов и опасений. Или, что старший сын сёгуна — Сакума Терутоси, но наследником он не является. По самым последним данным из самых надежных источников, он полностью погряз в роскоши и распутстве при дворе на Киото. Похоже, у него просто не было ни малейшего желания, возлагать на себя связанную с сёгунатом ответственность, равно как и рисковать навлечь на себя проклятие зловещего, вделанного в меч сёгуна камня.
Он вроде бы даже пытался убедить императора издать указ об официальном назначении наследником Сакумы Хиденаги, своего младшего брата, но женщины, имевшие дело с извращенным Хондой Юкио утверждали совсем иное. Они считали, что Сакума Хиденага попытается заполучить пост сёгуна в результате тщательно спланированного и своевременного переворота.
«Удивительная все же штука, эта борьба за власть, — подумала она, — и сейчас мы находимся в самом ее горниле, причем, если окажемся достаточно умными, то еще и сможем обратить ее себе на пользу. Поэтому Хидеки Рюдзи-сама и прислал нас сюда, и по той же причине послал с нами Хайден-сана».
Она мысленно прикинула возможные варианты. Сам Хонда Юкио и так уже являлся даймё Синано и Мино — двух территорий в Квадранте Хонсю. Кроме того он был еще и любимым внуком сёгуна и основным претендентом в борьбе за верховную власть на Эдо. Его кампания все набирала обороты. Ему уже удалось поставить себя в наиболее выгодное положение в военном отношении. Теперь же он начал убеждать всех, что Сакума Хиденага пообещал ему префектуру Кюсю.
«Тогда все ясно, — решила она. — Критический ход сделан и я должна сообщить об этом Синго-сану и подтолкнуть его в нужном направлении. В последнее время он очень сильно изменился и больше нельзя полагаться на то, что он поступит как нужно. Это очень меня беспокоит».
Она свернула в длинный узкий прохладный коридор с бумажными стенами. На отполированных за долгое время половицах ноги в мягких носках скользили, и это не позволяло идти слишком быстро, но и задерживаться здесь не следовало: За матовыми панелями по обеим сторонам коридора скрывались вооруженные стражники. Теперь ее мысли занимал последний из слышанных ей таёри. Ей удалось выяснить, что контракт Миобу когда-то принадлежал Хонде Юкио. «Интересно, использует ли он ее, чтобы повлиять на Хайден-сана, — подумала она. — А если да, то почему? Чего именно хочет от него Юкио-сама?»
Впереди показалась дверь, ведущая в покои, отведенные посланцам с Осуми. Перед тем как войти, она поклонилась, переговорила с одним из стражников и тот послал щербатого десятилетнего мальчишку, чтобы тот сообщил Синго о ее приходе. Через несколько мгновений мальчишка вернулся и что-то шепнул стражнику. Конечно же, они не могли пустить ее в святая святых — внутренние покои господина, но один из них отвел ее в комнату, куда примерно через час пришел и Синго.
Со времени разгрома под Каноя-Сити он сильно изменился, стал спокоен и редко выходил из своих покоев. Она не видела его неделями.
Держался он очень прямо, а новая рука все еще была прибинтована к груди. Сохраняя по-прежнему мрачное выражение лица, он подошел к окну. При мысли о том, что ему довелось пережить, она почувствовала укол вины. Потерпеть поражение от значительно более малочисленных сил каньцев, использовавших самых дешевых, недавно выведенных из заморозки солдат было бесчестьем само по себе, но быть вытащенным с поля боя женщиной, оставив там свою боевую правую руку, было совсем уж унизительным. Ей следовало оставить его на поле боя и дать возможность погибнуть как воину, но она не смогла сделать этого и, спасая мужу жизнь, исковеркала ему судьбу.
Это было страшным преступлением. Синго никогда не простит ей этого. Но все обернулось еще хуже из-за ужасных распоряжений, отданных Хидеки Рюдзи почти сразу после их возвращения в Мияконодзё. В ночь, когда вся столица буквально гудела, потрясенная известием о разгроме, хирурги, повинуясь строгому приказу отца, пришили Синго новую руку.
При этом была использована объявленная вне закона американская технология. Но хирурги не отличались особой компетентностью в обращении с медицинской аппаратурой, которая к тому же была заправлена гайдзинскими тканями. Было совершено несколько ошибок. Во-первых, врачи стали утверждать, что эта аппаратура способна работать исключительно с женскими конечностями. Тогда префект предложил в качестве донора одного из своих телохранителей и после этого снова была допущена ошибка.
Сначала один из товарищей стражника отрубил ему руку. После этого бедняге с помощью аппаратуры пришили женскую руку, а Синго стали готовить к пересадке донорской руки. И только тогда кто-то обратил внимание, что свежеотрубленная рука — левая. Пришлось использовать второго стражника и на сей раз была отрублена правая рука. В конечном итоге операция по приживлению Синго новой руки прошла успешно, но, по словам хирургов, для полного приживления требовалось длительное время. Причем весьма высокой оставалась вероятность того, что он никогда не сможет владеть мечом столь же искусно как раньше.
Утратив самурайское достоинство, Синго совершенно упал духом. Лишившись здоровья и ежедневно медитируя, он стал необычайно вял и угрюм, а благодаря крепкому рисовому вину и обильной пище при дворе Эдо, начал быстро набирать лишний вес. Сейчас он остановился шагах в шести от нее и она ощутила исходящий от него кисловатый запах. Синго снова пил.
— Ну?
— Благодарю вас за то, что согласились встретиться со мной, господин, — церемонно поблагодарила она.
— Разговаривая с мужем, вы должны стоять на коленях!
Она покорно опустилась на колени.
Он с ненавистью взглянул на нее.
— Зачем вам нужно было видеть меня?
— Вернее было бы спросить: зачем вам нужно встретиться со мной.
— Мне с вами встречаться совершенно незачем. — Его голос был совершенно ледяным и невыразительным, но слова прозвучали резко. — Вы никогда ничего не способны были мне дать.
Она опустила глаза.
— Я пришла к вам с важными известиями.
Он подошел к широкому выходящему в сад окну и встал возле него, повернувшись к ней спиной и будто не желая ее видеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181