Если бы бог сказал мне: «Ты родился для того, чтобы работать, а не для того, чтобы спать», — я бы возразил ему: «Вы совершенно правы, я родился для того, чтобы работать, я и прошу отдыха, чтобы работать». Ведь даже такие бесчувственные люди, как мой хозяин, которые, кажется, только для того и созданы, чтобы ворчать, иногда устраивают себе отдых в будничные дни. И само собой разумеется, что мне — хотя я всего-навсего простой кот — нужно отдыхать больше, чем хозяину, ибо я все чувствую очень остро и мои нервы круглые сутки напряжены до предела.
Вот только меня сильно огорчило, что Татара-кун ругал меня, говорил, что я не приношу никакой пользы и целыми днями только сплю. Нет ничего хуже жалких людишек, которые целиком находятся во власти предметов: они руководствуются исключительно своими чувствами и даже о других судят по внешнему виду. Если у тебя не засучены рукава и ты не обливаешься потом, — значит, по их мнению, ты не работаешь. Говорят, что йог по имени Дхарма так долго сидел в одной позе, что у него начали гнить ноги, но если бы даже в помещение, где он сидел, пробрался плющ и обвил голову этого святого человека, закрыв ему глаза и рот, он не двинулся бы с места. Он находился в состоянии, которое нельзя назвать ни сном, ни смертью. В голове у него все время шла напряженная работа, он был погружен в обдумывание оригинального утверждения о том, что сокровенные принципы дзэн всеобъемлющи и они в равной мере применимы ко всему — святому и обыденному. Говорят, что конфуцианцы тоже прибегают к так называемому неподвижному сидению. Но не думайте, что они подражают безногому калеке, который целые дни сидит сложа руки дома и никуда не выходит. Их мысль работает в это время гораздо интенсивнее, чем у обыкновенных людей. Внешне же это зрелище — воплощение спокойствия и величия, а поэтому непосвященные люди во всем мире смотрят на этих столпов мудрости как на самых обыкновенных людей, впавших в летаргический сон или обморок, и начинают возводить на них поклеп: дармоеды! бездельники! От рождения все профаны страдают дефектом зрения, который заключается в том, что они видят только форму вещей, но не видят их сущности… люди, подобные Татара Сампэй-куну, из тех, кто не видит содержания, а видит только форму, поэтому этот Сампэй-кун вправе смотреть на меня так же, как он смотрит на скребок с засохшим на нем навозом. Но меня обидело, что даже хозяин — человек, который хотя бы изредка читает книги и до какой-то степени разбирается в истинном положении вещей, сразу согласился с поверхностным суждением Сампэй-куна и не выступил против тушеной кошатины. Однако можно согласиться с тем, что их пренебрежение ко мне не лишено оснований. С давних времен существует поговорка: «Благородные слова не для ушей черни, не всякому дано петь возвышенные гимны». Заставлять человека, который не видит деятельности вне формы, взглянуть на сияние души, — это все равно что принуждать бонз носить длинные волосы, или просить рыбу произнести речь, или требовать от трамвая сойти с рельсов, или советовать хозяину уйти в отставку, или уговаривать Сампэя не думать о деньгах. Это желание просто несбыточно.
Однако мы, кошки, животные общественные. А поскольку мы общественные животные, то, как бы высоко мы себя ни ставили, должны до некоторой степени прислушиваться к мнению общества. Жаль, конечно, что хозяин и его жена, а также служанка, Сампэй и все остальные не ценят меня соответственно моим достоинствам, но тут уж я ничего не могу поделать, и если они, исходя неизвестно из каких побуждений, задумают содрать с меня шкуру и продать ее, а мясо отдадут на жаркое Татара-куну, для меня это безрассудство будет иметь серьезные последствия. Я единственный в мире кот, которого судьба наделила умом, а поэтому и тело мое имеет особую ценность. Есть пословица: «Береженого и бог бережет», — а поэтому без нужды подвергать себя опасности лишь для того, чтобы доказать свое превосходство, значит не только причинить себе горе, но и нарушить волю небес. Гордый тигр в зоопарке спокойно живет рядом с грязной свиньей, а дикие гуси и лебеди, попав живьем в руки торговцев птицей, умирают на той же кухонной доске, что и обыкновенные цыплята и куры. Если ты оказался среди заурядных людей, то ничего не останется как смириться и стать заурядным котом. А если ты стал заурядным котом, то надо ловить мышей… Итак, я начинаю ловить мышей.
Говорят, что сейчас Япония ведет большую войну с Россией [103]. Я кот японский, а поэтому, конечно, японофил. Если бы мне представилась возможность, то я даже хотел бы сформировать сводную кошачью бригаду и отправиться на фронт царапать русских солдат. Как видите, я чувствую себя бодрым и полным сил, теперь только бы найти в себе достаточно силы воли, чтобы поймать мышь, другую, а там бы я и во сне мог их ловить. Говорят, в старину один человек спросил знаменитого йога: «Что мне надо делать, чтоб прозреть?», — а тот ответил: «Бери пример с кошки, когда она выслеживает мышь». «Бери пример с кошки» означает «поступай как кошка, и все будет в порядке». Существует поговорка: «Баба хитра, а корову продать не смогла». Но ведь пока не говорят: «Кошка хитра, но не поймать ей мышь». Поэтому совершенно исключено, чтобы такой умный кот, как я, не сумел поймать мышь. И вообще что значит «не сумел поймать», должен поймать, и все. А до сих пор я не ловил мышей только потому, что не хотел этого делать.
Солнце село. Время от времени врывавшийся через отверстие в сёдзи ветер приносил с собой тучи лепестков; плавая в ушате с водой, они смутно белели в тусклом свете лампы. Именно этой ночью я решил удивить всех своей храбростью, а для этого мне нужно заранее осмотреть поле боя и изучить рельеф местности. Разумеется, фронт должен быть не слишком широким, достаточно и четырех татами [104]. Половину одного татами занимает умывальник, оставшаяся часть его представляет собой дома [105], стоя на которой торговец вином и зеленщик кричат свое «не желаете ли чего». Очаг, не под стать бедной кухне, у нас прекрасный, с начищенным до блеска котлом из красной меди, позади него небольшое свободное пространство — здесь обычно стоит моя раковина. Ближе к столовой — буфет с подносами, чашками, тарелками, горшками, он занимает довольно много места и загромождает собой почти всю и без того тесную кухню. Внизу стоит ступка, а из нее в мою сторону посматривает дно небольшой кадочки. Терка для редьки и пестик висят рядышком, а поблизости сиротливо высится гасилка. Оттуда, где перекрещиваются черные от копоти стропила, свешивается крюк, на нем висит большая плоская корзина. Иногда под порывами ветра она начинает послушно покачиваться из стороны в сторону. Спрашиваете, зачем эту корзину подвесили вверх?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Вот только меня сильно огорчило, что Татара-кун ругал меня, говорил, что я не приношу никакой пользы и целыми днями только сплю. Нет ничего хуже жалких людишек, которые целиком находятся во власти предметов: они руководствуются исключительно своими чувствами и даже о других судят по внешнему виду. Если у тебя не засучены рукава и ты не обливаешься потом, — значит, по их мнению, ты не работаешь. Говорят, что йог по имени Дхарма так долго сидел в одной позе, что у него начали гнить ноги, но если бы даже в помещение, где он сидел, пробрался плющ и обвил голову этого святого человека, закрыв ему глаза и рот, он не двинулся бы с места. Он находился в состоянии, которое нельзя назвать ни сном, ни смертью. В голове у него все время шла напряженная работа, он был погружен в обдумывание оригинального утверждения о том, что сокровенные принципы дзэн всеобъемлющи и они в равной мере применимы ко всему — святому и обыденному. Говорят, что конфуцианцы тоже прибегают к так называемому неподвижному сидению. Но не думайте, что они подражают безногому калеке, который целые дни сидит сложа руки дома и никуда не выходит. Их мысль работает в это время гораздо интенсивнее, чем у обыкновенных людей. Внешне же это зрелище — воплощение спокойствия и величия, а поэтому непосвященные люди во всем мире смотрят на этих столпов мудрости как на самых обыкновенных людей, впавших в летаргический сон или обморок, и начинают возводить на них поклеп: дармоеды! бездельники! От рождения все профаны страдают дефектом зрения, который заключается в том, что они видят только форму вещей, но не видят их сущности… люди, подобные Татара Сампэй-куну, из тех, кто не видит содержания, а видит только форму, поэтому этот Сампэй-кун вправе смотреть на меня так же, как он смотрит на скребок с засохшим на нем навозом. Но меня обидело, что даже хозяин — человек, который хотя бы изредка читает книги и до какой-то степени разбирается в истинном положении вещей, сразу согласился с поверхностным суждением Сампэй-куна и не выступил против тушеной кошатины. Однако можно согласиться с тем, что их пренебрежение ко мне не лишено оснований. С давних времен существует поговорка: «Благородные слова не для ушей черни, не всякому дано петь возвышенные гимны». Заставлять человека, который не видит деятельности вне формы, взглянуть на сияние души, — это все равно что принуждать бонз носить длинные волосы, или просить рыбу произнести речь, или требовать от трамвая сойти с рельсов, или советовать хозяину уйти в отставку, или уговаривать Сампэя не думать о деньгах. Это желание просто несбыточно.
Однако мы, кошки, животные общественные. А поскольку мы общественные животные, то, как бы высоко мы себя ни ставили, должны до некоторой степени прислушиваться к мнению общества. Жаль, конечно, что хозяин и его жена, а также служанка, Сампэй и все остальные не ценят меня соответственно моим достоинствам, но тут уж я ничего не могу поделать, и если они, исходя неизвестно из каких побуждений, задумают содрать с меня шкуру и продать ее, а мясо отдадут на жаркое Татара-куну, для меня это безрассудство будет иметь серьезные последствия. Я единственный в мире кот, которого судьба наделила умом, а поэтому и тело мое имеет особую ценность. Есть пословица: «Береженого и бог бережет», — а поэтому без нужды подвергать себя опасности лишь для того, чтобы доказать свое превосходство, значит не только причинить себе горе, но и нарушить волю небес. Гордый тигр в зоопарке спокойно живет рядом с грязной свиньей, а дикие гуси и лебеди, попав живьем в руки торговцев птицей, умирают на той же кухонной доске, что и обыкновенные цыплята и куры. Если ты оказался среди заурядных людей, то ничего не останется как смириться и стать заурядным котом. А если ты стал заурядным котом, то надо ловить мышей… Итак, я начинаю ловить мышей.
Говорят, что сейчас Япония ведет большую войну с Россией [103]. Я кот японский, а поэтому, конечно, японофил. Если бы мне представилась возможность, то я даже хотел бы сформировать сводную кошачью бригаду и отправиться на фронт царапать русских солдат. Как видите, я чувствую себя бодрым и полным сил, теперь только бы найти в себе достаточно силы воли, чтобы поймать мышь, другую, а там бы я и во сне мог их ловить. Говорят, в старину один человек спросил знаменитого йога: «Что мне надо делать, чтоб прозреть?», — а тот ответил: «Бери пример с кошки, когда она выслеживает мышь». «Бери пример с кошки» означает «поступай как кошка, и все будет в порядке». Существует поговорка: «Баба хитра, а корову продать не смогла». Но ведь пока не говорят: «Кошка хитра, но не поймать ей мышь». Поэтому совершенно исключено, чтобы такой умный кот, как я, не сумел поймать мышь. И вообще что значит «не сумел поймать», должен поймать, и все. А до сих пор я не ловил мышей только потому, что не хотел этого делать.
Солнце село. Время от времени врывавшийся через отверстие в сёдзи ветер приносил с собой тучи лепестков; плавая в ушате с водой, они смутно белели в тусклом свете лампы. Именно этой ночью я решил удивить всех своей храбростью, а для этого мне нужно заранее осмотреть поле боя и изучить рельеф местности. Разумеется, фронт должен быть не слишком широким, достаточно и четырех татами [104]. Половину одного татами занимает умывальник, оставшаяся часть его представляет собой дома [105], стоя на которой торговец вином и зеленщик кричат свое «не желаете ли чего». Очаг, не под стать бедной кухне, у нас прекрасный, с начищенным до блеска котлом из красной меди, позади него небольшое свободное пространство — здесь обычно стоит моя раковина. Ближе к столовой — буфет с подносами, чашками, тарелками, горшками, он занимает довольно много места и загромождает собой почти всю и без того тесную кухню. Внизу стоит ступка, а из нее в мою сторону посматривает дно небольшой кадочки. Терка для редьки и пестик висят рядышком, а поблизости сиротливо высится гасилка. Оттуда, где перекрещиваются черные от копоти стропила, свешивается крюк, на нем висит большая плоская корзина. Иногда под порывами ветра она начинает послушно покачиваться из стороны в сторону. Спрашиваете, зачем эту корзину подвесили вверх?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130