— Как вы думаете, чем он занимается?
— Все, что мне известно, это то, о чем пишет «Тайме». Газета сообщает, что он готовится к вторжению.
— Вы на самом деле полагаете, что будет вторжение? Британцы — вторгнутся?
— Это именно то, о чем я читал в «Тайме», и у меня нет оснований не верить газете.
— Ладно, если они действительно собираются напасть, то это будет первый случай, когда британская армия попробует воевать.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил Лейн.
— Британцы всегда используют других — австралийцев, канадцев, новозеландцев, южноафриканцев. Они очень умные, эти англичане.
Роммель посерьезнел:
— Как вы считаете, где начнется вторжение?
— Конечно же, мне это не известно. Такие вещи не говорят младшим офицерам. Но если бы решал я, то, безусловно, вторгся бы наикратчайшим путем.
— Да, — сказал Роммель, — очень интересно.
Они поговорили о политике. Роммель высказал мысль о том, что британцам следовало бы сражаться на стороне немцев против русских. Лейн не согласился.
Когда Лейна отпустили, его увезли в Париж и передали гестапо. Но в гестапо ему не задавали вопросов и не пытали: в конце концов, его уже допросил сам Роммель. В целом он легко отделался. Довольна была и разведка: все экспедиции Лейна совершались к французскому побережью Кальвадос.
Делались и другие поправки. В частности, пришлось внести коррективы в планы вторжения в связи с прибытием на Котантен в конце мая немецкой 91-й дивизии, и именно в тот район, где намечалась высадка 82-й воздушно-десантной дивизии. 28 мая место выброски десанта перенесли на запад, к Мердере, с целью обеспечить захват плацдарма между реками Мердере и Дув.
«Мне ежедневно приходилось просматривать материалы каждой новой аэрофотосъемки „Юты“, — вспоминает полковник Джеймс Ван Флит, командир 8-го полка 4-й дивизии. — Немцы с остервенением укрепляли свои оборонительные позиции. Штурмовать их казалось немыслимым и жутким делом. Я постоянно просил моряков высадить нас где-нибудь южнее, чтобы обойти эти фортификации. Но военно-морское командование утверждало, что там мелко и суда зацепят дно».
Но одну маленькую победу Ван Флит все-таки одержал над моряками. В соответствии с оперативным расписанием решения о том, где спускать на воду танки «ДЦ», должны были принимать шкиперы ДСТ. Ван Флит не очень доверял этим танкам. Он хотел, чтобы моряки доставили их как можно ближе к берегу, прежде чем дать им ход. По его мнению, «ДД» в воде передвигаются слишком медленно и поэтому являются легкой добычей для береговой артиллерии. Но моряки продолжали стоять на своем. Ван Флит вспоминает: «Я так настойчиво возражал, что военно-морское командование отступило; принимать решения поручили командирам танковых экипажей».
Можно привести сотни примеров инициативности, подобной той, которую проявили Лорд и Ван Флит. С такими самоотверженными людьми и при столь внушительной огневой мощи операция «Оверлорд» была просто обречена на успех.
Монтгомери в этом не сомневался. 15 мая он устроил заключительную генеральную репетицию «Оверлорда» в своей штаб-квартире в школе Святого Павла. На ней присутствовали Черчилль, король Георг VI, адмиралы и генералы из Соединенных Штатов, Соединенного Королевства, Канады. Монтгомери председательствовал в большом лекционном зале; аудитория смотрела на него сверху вниз из кресел, расположенных полукругом. На полу Монтгомери разложил огромную цветную карту Нижней Нормандии, Черчилль прибыл с сигарой во рту. Когда появился король, Черчилль «поклонился в своей обычной отрывистой манере, держа сигару в руке».
«Когда мы заняли свои места, — писал позже адмирал Мортон Дейо, командующий американской бомбардировочной группой на „Юте“, — в зале царили тишина и напряженность. Большинству из нас казалось, что собранию столь высоких особ необходимо чуть ли не божественное благословение. Малейший промах может испортить все дело. Но присутствующие хорошо понимали, насколько ответственные и тяжелые решения предстояло принимать».
Первым взял слово Эйзенхауэр. Он был краток:
— Я бы хотел подчеркнуть лишь одно. Считаю долгом каждого, кто видит какие-либо упущения в плане операции, без колебаний сказать об этом.
Как отмечает Дейо, «улыбка Эйзенхауэра стоила двадцати дивизий; его мягкая и спокойная уверенность растворила последние сомнения».
Затем выступил Монтгомери. На нем была отлично скроенная боевая униформа, а брюки настолько отглажены, что складки на них напоминали острие ножа. Всем своим видом он показывал готовность к действию и говорил напористо. По наблюдению очевидца этого события, Черчилль время от времени прерывал Монтгомери и задавал вопросы, чтобы продемонстрировать свои познания в военной сфере. В один момент премьер-министр вмешался и, чуть-чуть морщась, заметил, что «в Анцио мы высадили на берег 160 000 человек и 25 000 единиц техники, а смогли продвинуться только на 12 миль». Черчилль, таким образом, дал понять, что, по его мнению, риск иногда может быть вполне оправдан. Монтгомери сохранял спокойствие и невозмутимость.
Смысл выступления Монтгомери сводился к следующему: у нас достаточно войск; мы оснащены всем необходимым; у нас прекрасный план операции, которая обязательно увенчается успехом; тот же, кто в этом сомневается, пусть остается дома.
Монтгомери в этот раз был более реалистичен в оценке возможностей Роммеля, нежели в апреле, когда утверждал, что немцы способны сдерживать его танки только пару дней. Теперь он говорил:
— Роммель — энергичный и решительный командующий, при нем произошли серьезные изменения; он мастер дерзких атак, срыва планов противника и слишком импульсивен для затяжных боев; Роммель сделает все для того, чтобы раньше нас выдвинуть вперед свои танки и «дюнкеркировать» нас…
Затем Монтгомери сказал:
— Но инициатива за нами. Мы должны полагаться на:
а) сокрушительность наступления;
б) огневую мощь поддержки с моря и с воздуха;
в) простоту и понятность действий;
г) силу морального духа.
Потом он произнес слова, которые впоследствии ему не раз припомнят:
— Мы должны огнем проложить наш путь на берег и завладеть приличным плацдармом до того, как противник сможет перебросить достаточные резервы, чтобы повернуть нас назад. Бронетанковые колонны стремительно, в день «Д», должны продвинуться как можно дальше на сушу; это расстроит его планы и свяжет его действия, пока мы будем набирать силу. Мы должны быстро завоевывать пространство, столбя наши границы далеко в глубине материка.
Совещание началось в 9.00 и завершилось в 14.15. Его назвали «величайшей встречей военного руководства в мировой истории». Черчилля распирала гордость. А еще в начале 1944 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188