Делия надеялась, что он просто сделает... то, что должен сделать, и не будет больше целовать ее. Она приказала себе забыть о других прикосновениях — о теплых, нежных губах и ищущем скользящем языке...
Нэт погасил фитиль, и комната погрузилась в темноту.
Когда он сел на кровать, под ним прогнулся матрас. Нэт сидел спиной к ней. Делия слышала, как упали на пол его башмаки, потом матрас снова двинулся, и Нэт стащил с себя бриджи. Увидев, как он наклонился, Делия поняла, что он отстегивает деревянную ногу. Неужели все супруги раздеваются в темноте? Она только сейчас подумала, что не сможет увидеть выражение лица Нэта, когда он будет заниматься в ней любовью. Но, к счастью, и он не увидит ее лица.
Нэт приподнял одеяло, укладываясь рядом с Делией, и ее обдала волна холода. Она лежала тихо и старалась не дрожать. Но едва он протянул руку и коснулся ее груди, она подскочила.
Он придвинулся ближе, обнял ее и почти перекатил на себя. Нога Делии, как назло, натолкнулась при этом на его культю. Потом, ощутив прикосновение его маленького слабого члена, она рывком отстранилась, и Нэт тоже отодвинулся от нее.
Он сел, спустил ноги с постели, повернулся к ней спиной. За это время они не произнесли ни звука, и собственное дыхание казалось теперь Делии слишком громким.
— Я не могу, — сказал Нэт.
Она проглотила огромный ком, застрявший в горле.
— Прости, Делия... я просто не могу. Она умерла всего три месяца назад, моя бедная Мэри...
Он говорил, не поворачиваясь к ней и уставясь в темноту. В голосе его была неприкрытая боль.
— Мы были женаты десять лет. Десять лет мы спали вместе, на этой постели: каждую ночь, кроме тех, когда рождались девочки или я уезжал в Уэльс на военные сборы. Она была единственной женщиной, которую я знаю, то есть знал... Я ничего не имею против тебя, Делия, но просто не могу...
— Нэт, пожалуйста, перестань. Я же все понимаю. — Она чуть приподнялась на подушках.
Он повернул голову и посмотрел на нее, но было так темно, что Делия не разглядела выражения его лица.
— Сегодня, увидев, как ты спускаешься ко мне по ступенькам, и потом, глядя, как ты танцуешь, я понял, что ты очень красивая. И мне показалось, что, может быть... — Голос его угас, и он пожал плечами. — Но даже сама мысль об... я сразу чувствую себя таким виноватым... Я не могу даже подумать о том, чтобы обнять другую женщину. Я знаю, что она умерла, но все равно не могу отделаться от ощущения, будто предаю ее...
Она робко дотронулась до его плеча.
— Но ведь нигде не сказано, что мы должны это делать... прямо сейчас.
Он глубоко вздохнул.
— Нет, нет, конечно, это нигде не сказано. И кроме того, ты же девственница, тебе тоже нужно какое-то время, чтобы привыкнуть ко мне. А потом мы ближе узнаем друг друга, — с надеждой добавил он.
Делил мысленно поблагодарила темноту, скрывшую ее лицо. Она и не предполагала, что он сочтет ее девственницей. Она едва сдержала истерический смех: Нэт начал с того, что принял ее за шлюху, а теперь уверен в ее девственности!
«О Господи, Делия, как ты во все это вляпалась?!»
— Делия?
Она перевела дыхание.
— Да, Нэт, все, что нам сейчас нужно, — это получше узнать друг друга.
Нэт засмеялся от облегчения. Матрас снова дрогнул, когда он встал. Держась за спинку кровати, он доскакал до костыля.
— Делия?..
— Нэт, тебе совсем не обязательно...
— Делия... может, мне пока лучше спать в другом месте? У меня есть тюфяк из соломы. Я могу раскатывать его на ночь, а днем снова сворачивать. Честно говоря, Мэри всегда говорила, что я своим храпом могу и м-мертвого разбудить. Думаю, ты одна гораздо лучше выспишься.
Он снял с крючка рубашку и бриджи, сунул их под мышку, но, уже взявшись за дверную ручку, задержался.
— Ты сегодня была очень красивая, Делия. Я испытывал гордость, стоя рядом с тобой и беря тебя в жены.
— С-спасибо, Нэт.
Дверь открылась, и постель на мгновение озарили отблески пламени в камине.
Делия снова скользнула под одеяло. Свернувшись калачиком, она зарылась лицом в подушку. Горло перехватило от сдерживаемых рыданий, но она не позволила себе расплакаться. Она почувствовала себя такой одинокой, ей так хотелось, чтобы ее приласкали, погладили. Чтобы ее любили. Но не Нэт.
Только Тай.
***
Он не любит ее.
Он все время повторял себе это. Но если это так, зачем же он, проскользнув сюда в темноте, стоит и смотрит на окно комнаты, где она скоро упадет в объятия своего мужа?
Он прислонился к стене, сложенной из валунов, которые Нэт Паркес сам натаскал со своего расчищенного поля. Тайлер чувствовал неровности камня через тонкую ткань рубашки. Ночь была прохладной, но по лицу его тек пот. Мышцы свела боль.
Он резко выпрямился, увидев ее в окне, — только силуэт, обрисовавшийся в желтом свете. Она была одна и смотрела в темноту. Зная, что это невозможно, Тайлер страстно хотел, чтобы она увидела его здесь, под деревьями.
Потом появился Нэт и обнял ее.
Увидев, как Нэт целует ее, Тайлер резко повернулся и ударил кулаком о стену, потом еще и еще, пока на руках не выступила кровь. Желтый свет погас, и Тайлер услышал, как закрылось окно. Он запрокинул голову, нахмурился, и у него на шее вздулись жилы. Руки горели от боли. Ему хотелось завыть, издать вопль войны и смерти, который издают абенаки.
Он отшатнулся от стены и углубился в лес, боясь того, на что сейчас был способен. Его одолевало желание ворваться в дом Нэта, схватить Делию с ее брачной постели, унести с собой, обладать ею снова и снова, пока он не излечится от этого наваждения и не насытит свою страсть.
Продираясь сквозь заросли, он не издал ни звука. Тайлер не замечал ничего, видя перед собой только Делию в объятиях Нэта, живо представляя себе, как сливаются в поцелуе их губы. Наконец он выбрался на открытую поляну, на которой стоял его дом. Шум падающей воды не заглушал шума крови, стучавшей в его висках. Запрокинув голову, он посмотрел на серебряный диск луны, который на мгновение закрыла тень набежавшей тучки.
— Делил! — раздался крик в глубокой тишине. — Будь ты проклята, Делия! — прошептал он. — Проклята, проклята, проклята. Я не люблю тебя. Ты слышишь меня? — снова закричал он. — Черт возьми, я не люблю тебя!
***
Утром, спустя три дня, Нэт Паркес и его дочери заканчивали завтракать. В доме пахло гарью: Делия сожгла кашу.
Нэт листал потрепанный альманах.
— Похоже, хорошая погода не простоит долго, — заметил он, — и август будет дождливым. Так что пора собирать сено.
Делия обошла вокруг стола и взяла у Тилди тарелку с остатками каши. Под ней лежали хлебные корочки. Делия поспешила смести их в тарелку, но не успела.
— Тилди, доешь хлеб, — строго сказал Нэт.
У девочки задрожала верхняя губка.
— Но, папа, он такой жесткий!
— А у мамы всегда получался мягкий и вкусный, — вставила Мэг, вызывающе глядя на Делию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Нэт погасил фитиль, и комната погрузилась в темноту.
Когда он сел на кровать, под ним прогнулся матрас. Нэт сидел спиной к ней. Делия слышала, как упали на пол его башмаки, потом матрас снова двинулся, и Нэт стащил с себя бриджи. Увидев, как он наклонился, Делия поняла, что он отстегивает деревянную ногу. Неужели все супруги раздеваются в темноте? Она только сейчас подумала, что не сможет увидеть выражение лица Нэта, когда он будет заниматься в ней любовью. Но, к счастью, и он не увидит ее лица.
Нэт приподнял одеяло, укладываясь рядом с Делией, и ее обдала волна холода. Она лежала тихо и старалась не дрожать. Но едва он протянул руку и коснулся ее груди, она подскочила.
Он придвинулся ближе, обнял ее и почти перекатил на себя. Нога Делии, как назло, натолкнулась при этом на его культю. Потом, ощутив прикосновение его маленького слабого члена, она рывком отстранилась, и Нэт тоже отодвинулся от нее.
Он сел, спустил ноги с постели, повернулся к ней спиной. За это время они не произнесли ни звука, и собственное дыхание казалось теперь Делии слишком громким.
— Я не могу, — сказал Нэт.
Она проглотила огромный ком, застрявший в горле.
— Прости, Делия... я просто не могу. Она умерла всего три месяца назад, моя бедная Мэри...
Он говорил, не поворачиваясь к ней и уставясь в темноту. В голосе его была неприкрытая боль.
— Мы были женаты десять лет. Десять лет мы спали вместе, на этой постели: каждую ночь, кроме тех, когда рождались девочки или я уезжал в Уэльс на военные сборы. Она была единственной женщиной, которую я знаю, то есть знал... Я ничего не имею против тебя, Делия, но просто не могу...
— Нэт, пожалуйста, перестань. Я же все понимаю. — Она чуть приподнялась на подушках.
Он повернул голову и посмотрел на нее, но было так темно, что Делия не разглядела выражения его лица.
— Сегодня, увидев, как ты спускаешься ко мне по ступенькам, и потом, глядя, как ты танцуешь, я понял, что ты очень красивая. И мне показалось, что, может быть... — Голос его угас, и он пожал плечами. — Но даже сама мысль об... я сразу чувствую себя таким виноватым... Я не могу даже подумать о том, чтобы обнять другую женщину. Я знаю, что она умерла, но все равно не могу отделаться от ощущения, будто предаю ее...
Она робко дотронулась до его плеча.
— Но ведь нигде не сказано, что мы должны это делать... прямо сейчас.
Он глубоко вздохнул.
— Нет, нет, конечно, это нигде не сказано. И кроме того, ты же девственница, тебе тоже нужно какое-то время, чтобы привыкнуть ко мне. А потом мы ближе узнаем друг друга, — с надеждой добавил он.
Делил мысленно поблагодарила темноту, скрывшую ее лицо. Она и не предполагала, что он сочтет ее девственницей. Она едва сдержала истерический смех: Нэт начал с того, что принял ее за шлюху, а теперь уверен в ее девственности!
«О Господи, Делия, как ты во все это вляпалась?!»
— Делия?
Она перевела дыхание.
— Да, Нэт, все, что нам сейчас нужно, — это получше узнать друг друга.
Нэт засмеялся от облегчения. Матрас снова дрогнул, когда он встал. Держась за спинку кровати, он доскакал до костыля.
— Делия?..
— Нэт, тебе совсем не обязательно...
— Делия... может, мне пока лучше спать в другом месте? У меня есть тюфяк из соломы. Я могу раскатывать его на ночь, а днем снова сворачивать. Честно говоря, Мэри всегда говорила, что я своим храпом могу и м-мертвого разбудить. Думаю, ты одна гораздо лучше выспишься.
Он снял с крючка рубашку и бриджи, сунул их под мышку, но, уже взявшись за дверную ручку, задержался.
— Ты сегодня была очень красивая, Делия. Я испытывал гордость, стоя рядом с тобой и беря тебя в жены.
— С-спасибо, Нэт.
Дверь открылась, и постель на мгновение озарили отблески пламени в камине.
Делия снова скользнула под одеяло. Свернувшись калачиком, она зарылась лицом в подушку. Горло перехватило от сдерживаемых рыданий, но она не позволила себе расплакаться. Она почувствовала себя такой одинокой, ей так хотелось, чтобы ее приласкали, погладили. Чтобы ее любили. Но не Нэт.
Только Тай.
***
Он не любит ее.
Он все время повторял себе это. Но если это так, зачем же он, проскользнув сюда в темноте, стоит и смотрит на окно комнаты, где она скоро упадет в объятия своего мужа?
Он прислонился к стене, сложенной из валунов, которые Нэт Паркес сам натаскал со своего расчищенного поля. Тайлер чувствовал неровности камня через тонкую ткань рубашки. Ночь была прохладной, но по лицу его тек пот. Мышцы свела боль.
Он резко выпрямился, увидев ее в окне, — только силуэт, обрисовавшийся в желтом свете. Она была одна и смотрела в темноту. Зная, что это невозможно, Тайлер страстно хотел, чтобы она увидела его здесь, под деревьями.
Потом появился Нэт и обнял ее.
Увидев, как Нэт целует ее, Тайлер резко повернулся и ударил кулаком о стену, потом еще и еще, пока на руках не выступила кровь. Желтый свет погас, и Тайлер услышал, как закрылось окно. Он запрокинул голову, нахмурился, и у него на шее вздулись жилы. Руки горели от боли. Ему хотелось завыть, издать вопль войны и смерти, который издают абенаки.
Он отшатнулся от стены и углубился в лес, боясь того, на что сейчас был способен. Его одолевало желание ворваться в дом Нэта, схватить Делию с ее брачной постели, унести с собой, обладать ею снова и снова, пока он не излечится от этого наваждения и не насытит свою страсть.
Продираясь сквозь заросли, он не издал ни звука. Тайлер не замечал ничего, видя перед собой только Делию в объятиях Нэта, живо представляя себе, как сливаются в поцелуе их губы. Наконец он выбрался на открытую поляну, на которой стоял его дом. Шум падающей воды не заглушал шума крови, стучавшей в его висках. Запрокинув голову, он посмотрел на серебряный диск луны, который на мгновение закрыла тень набежавшей тучки.
— Делил! — раздался крик в глубокой тишине. — Будь ты проклята, Делия! — прошептал он. — Проклята, проклята, проклята. Я не люблю тебя. Ты слышишь меня? — снова закричал он. — Черт возьми, я не люблю тебя!
***
Утром, спустя три дня, Нэт Паркес и его дочери заканчивали завтракать. В доме пахло гарью: Делия сожгла кашу.
Нэт листал потрепанный альманах.
— Похоже, хорошая погода не простоит долго, — заметил он, — и август будет дождливым. Так что пора собирать сено.
Делия обошла вокруг стола и взяла у Тилди тарелку с остатками каши. Под ней лежали хлебные корочки. Делия поспешила смести их в тарелку, но не успела.
— Тилди, доешь хлеб, — строго сказал Нэт.
У девочки задрожала верхняя губка.
— Но, папа, он такой жесткий!
— А у мамы всегда получался мягкий и вкусный, — вставила Мэг, вызывающе глядя на Делию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107