Дора прекрасно ее залечила.
Он не ответил на вопрос, но мать этого не заметила. Теперь, когда он заговорил о Доре, мысли миссис Николлз потекли в другом направлении.
– Не знаю, чтобы я делала без этой девушки. Эти черные теперь гроша ломаного не стоят, бездельники. Я уже говорила твоему отцу, что их всех надо продать, но он и слышать об этом не хочет.
Пэйс знал, что мать не разговаривала с отцом уже несколько лет. Очевидно, этот разговор произошел лет десять назад. Тогда, помнится, его родители очень часто спорили относительно слуг.
– Мама, да почти уже некого продавать. И понятия не имею, где можно нанять работников. Дора не в состоянии делать все сама.
– Позови ее сюда, ладно? Я хочу, чтобы сегодня к обеду испекли булочки. Мне до смерти надоел кукурузный хлеб.
Харриет Николлз рассеянно расправила покрывало, стряхивая воображаемые соринки, и разгладила простыни, не глядя в глаза сыну.
– Я им передам на обратном пути, – ответил он успокаивающе. – Зачем заставлять Дору бегать вверх-вниз, только чтобы сказать о булочках.
– Но Дора всегда ко мне заглядывает в это время дня, – брюзжала Харриет. – Что ее могло задержать?
Пэйс прекрасно знал ответ на этот вопрос. Решив, что на сегодня мать имела уже достаточно посетителей, он поднялся и направился к выходу.
– Я, наверное, сейчас встречу Дору, мама. А ты успокойся и побереги себя.
Взгляд Харриет сразу же устремился к сыну, стоявшему у порога.
– Ты с каждым днем все больше похож на дедушку. А он был воплощением зла, – заявила она.
– Знаю, мама, – терпеливо отвечал на это Пэйс, – а ты все же успокойся.
И он вышел, кипя от бесцельности посещения и со свербящим чувством, что ему чего-то не хватает. Он никогда особенно не рассчитывал на ласку матери и никогда ее не видел, так что обычно выходил от нее почти с облегчением. И поэтому не понимал, почему сейчас ему так не по себе. Может быть, его рана требует большего внимания, чем ей оказывают. Но если так, то это просто глупость. Он мог голову себе разбить о плиту, а мать бы все равно ничего не заметила.
Пэйс нашел Дору в кухне. Она что-то размешивала в кастрюле. Ему сильно захотелось пошвырять о стены посуду и вообще разозлиться как следует, потому что здесь место не Доре, а рабам, но он подавил это желание. Пэйс уже как-то пообещал себе, что будет лучше владеть собой в ее присутствии. Он взрослый человек, опытный адвокат, офицер армии. Надо быть дисциплинированнее по отношению к этой худышке.
– Мама ждет тебя. Ты бы лучше поднялась к ней прямо сейчас. А где кухонная прислуга? Она хочет, чтобы к обеду подали булочки, а не кукурузный хлеб.
Дора тщательно поскребла деревянной ложкой о край кастрюли, чтобы очистить, и положила ложку на блюдце. Потом так же тщательно вытерла руки о полотенце и лишь тогда взглянула на Пэйса.
– Отнеси ей пока лимонаду. У меня не очень хорошо получаются булочки на дрожжах, но постараюсь. Но только уж не жалуйся, если ими можно будет играть в мяч.
Пэйс метнул на нее обиженный взгляд. Иногда, вот как сейчас, у него возникало такое чувство, словно она совершенно не изменилась внешне со дня их первой встречи. Дора была все такая же серая, хрупкая, будто воробей, состоящая из огромных глаз и взъерошенных перьев, ничем не приметная для взгляда. Но он видел и как она вспыхивает румянцем, и слышал ее смех, и задорный голосок, и песни. А сейчас под ее серым оперением он угадывал женское тело. И поэтому все в ней его сейчас злило и раздражало.
– Я вовсе не прошу тебя печь булочки. Ведь у нас еще остались кое-какие слуги, разве нет? Просто скажи, чтобы испекли. Что касается меня, то я, очевидно, уеду, так что обо мне не беспокойся.
Глаза ее тревожно расширились.
– Куда ты едешь? Рука у тебя еще слишком слаба, чтобы удержать поводья. И Солли сейчас в поле на работах и не сможет отвезти тебя.
Пэйс сморщился и пошел к двери.
– Ты мне не мать, Дора. Я сам о себе позабочусь.
И хлопнул дверью. Да, черт возьми, она ему не мать. Да ему сейчас мать и не требуется. Ему женщина нужна. Вряд ли Джози любезно предложит ему свои услуги, а в его теперешнем настроении небольшая любовная интрижка не повредила бы. А больше у него здесь знакомых нет. Может быть, ему поехать в Луисвилл, к проститутке? Но не хватит ли Дору удар, если она узнает об этом? Да не котенок же она, в самом деле, если думает, что он просто уехал покататься.
Он сумел-таки устроить так, что Джексон записался в армию, просто-напросто послав его к рыбачьим хижинам. Рыбаки переправили его через реку и привезли обратно. Идти к Энндрьюсам ему по такой жаре не хотелось. И вообще, если он хочет снова вернуться в армию, то придется вскоре сесть на лошадь; и почему бы сегодня не потренироваться в езде? Нынешний день такой же подходящий, как все прочие.
Он видел, что отец выехал из дому рано утром, так что не ожидал вмешательства с этой стороны. Пэйс даже не ел сейчас в столовой, чтобы лишний раз с ним не встречаться. Он уже узнал от Джексона, Доры и во время своих кратких наездов в город, что отец сильно недолюбливает солдат Союзной армии, которые завладели властью в штате. Пэйса, привыкшего к постоянным разногласиям, это совсем не тревожило, но ему не хотелось беспокоить других домочадцев стычками с отцом.
Пэйс постарался здоровой рукой надеть седло на одну из самых смирных кобыл, выругался, когда долго не мог с должной ловкостью подтянуть подпругу, но постепенно ему это удалось. Он надеялся также, что вполне сумеет овладеть мышцами до тех пор, когда это станет необходимостью, а пока смирился, ведь он вообще мог остаться без руки, а то и погибнуть.
К тому времени как кобыла была полностью оседлана и взнуздана, пот катил с него градом и он бы с большей охотой повалился на постель, а не ехал бы, со всеми мучительными трудностями, навестить Джози. Но нет, он не поддастся слабости. Рука подживает. Пора жить прежней жизнью сильного человека.
Он знал, что во дворе встретит Дору, когда будет выводить лошадь из конюшни. У Доры была удивительная способность знать, где он и что намерен делать. Пэйс надеялся, что вид у него будет вполне уверенный. Лошадь капризно загарцевала в сторону, словно отвыкла в последнее время от седока, и Пэйсу пришлось пустить в ход все силы, чтобы, действуя одной рукой, подвести ее к живой изгороди и известить Дору:
– Еду повидаться с Джози и ребенком. Может быть, что-нибудь хочешь передать?
Кобыла натянула узду, и Пэйс заскрипел зубами от боли, но перед Дорой он никак не мог выказать и малейшей слабости, хотя она уже видела его в самом неприглядном положении.
– Но Джози ты там не застанешь, – ответила она спокойно, сложив руки на фартуке. – Она гостит у своих кузин в Цинциннати. Хотелось бы, конечно, чтобы она взяла с собой Эми и Деллу, а не оставляла их в доме матери, но, наверное, было бы ошибкой перевозить Деллу на тот берег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Он не ответил на вопрос, но мать этого не заметила. Теперь, когда он заговорил о Доре, мысли миссис Николлз потекли в другом направлении.
– Не знаю, чтобы я делала без этой девушки. Эти черные теперь гроша ломаного не стоят, бездельники. Я уже говорила твоему отцу, что их всех надо продать, но он и слышать об этом не хочет.
Пэйс знал, что мать не разговаривала с отцом уже несколько лет. Очевидно, этот разговор произошел лет десять назад. Тогда, помнится, его родители очень часто спорили относительно слуг.
– Мама, да почти уже некого продавать. И понятия не имею, где можно нанять работников. Дора не в состоянии делать все сама.
– Позови ее сюда, ладно? Я хочу, чтобы сегодня к обеду испекли булочки. Мне до смерти надоел кукурузный хлеб.
Харриет Николлз рассеянно расправила покрывало, стряхивая воображаемые соринки, и разгладила простыни, не глядя в глаза сыну.
– Я им передам на обратном пути, – ответил он успокаивающе. – Зачем заставлять Дору бегать вверх-вниз, только чтобы сказать о булочках.
– Но Дора всегда ко мне заглядывает в это время дня, – брюзжала Харриет. – Что ее могло задержать?
Пэйс прекрасно знал ответ на этот вопрос. Решив, что на сегодня мать имела уже достаточно посетителей, он поднялся и направился к выходу.
– Я, наверное, сейчас встречу Дору, мама. А ты успокойся и побереги себя.
Взгляд Харриет сразу же устремился к сыну, стоявшему у порога.
– Ты с каждым днем все больше похож на дедушку. А он был воплощением зла, – заявила она.
– Знаю, мама, – терпеливо отвечал на это Пэйс, – а ты все же успокойся.
И он вышел, кипя от бесцельности посещения и со свербящим чувством, что ему чего-то не хватает. Он никогда особенно не рассчитывал на ласку матери и никогда ее не видел, так что обычно выходил от нее почти с облегчением. И поэтому не понимал, почему сейчас ему так не по себе. Может быть, его рана требует большего внимания, чем ей оказывают. Но если так, то это просто глупость. Он мог голову себе разбить о плиту, а мать бы все равно ничего не заметила.
Пэйс нашел Дору в кухне. Она что-то размешивала в кастрюле. Ему сильно захотелось пошвырять о стены посуду и вообще разозлиться как следует, потому что здесь место не Доре, а рабам, но он подавил это желание. Пэйс уже как-то пообещал себе, что будет лучше владеть собой в ее присутствии. Он взрослый человек, опытный адвокат, офицер армии. Надо быть дисциплинированнее по отношению к этой худышке.
– Мама ждет тебя. Ты бы лучше поднялась к ней прямо сейчас. А где кухонная прислуга? Она хочет, чтобы к обеду подали булочки, а не кукурузный хлеб.
Дора тщательно поскребла деревянной ложкой о край кастрюли, чтобы очистить, и положила ложку на блюдце. Потом так же тщательно вытерла руки о полотенце и лишь тогда взглянула на Пэйса.
– Отнеси ей пока лимонаду. У меня не очень хорошо получаются булочки на дрожжах, но постараюсь. Но только уж не жалуйся, если ими можно будет играть в мяч.
Пэйс метнул на нее обиженный взгляд. Иногда, вот как сейчас, у него возникало такое чувство, словно она совершенно не изменилась внешне со дня их первой встречи. Дора была все такая же серая, хрупкая, будто воробей, состоящая из огромных глаз и взъерошенных перьев, ничем не приметная для взгляда. Но он видел и как она вспыхивает румянцем, и слышал ее смех, и задорный голосок, и песни. А сейчас под ее серым оперением он угадывал женское тело. И поэтому все в ней его сейчас злило и раздражало.
– Я вовсе не прошу тебя печь булочки. Ведь у нас еще остались кое-какие слуги, разве нет? Просто скажи, чтобы испекли. Что касается меня, то я, очевидно, уеду, так что обо мне не беспокойся.
Глаза ее тревожно расширились.
– Куда ты едешь? Рука у тебя еще слишком слаба, чтобы удержать поводья. И Солли сейчас в поле на работах и не сможет отвезти тебя.
Пэйс сморщился и пошел к двери.
– Ты мне не мать, Дора. Я сам о себе позабочусь.
И хлопнул дверью. Да, черт возьми, она ему не мать. Да ему сейчас мать и не требуется. Ему женщина нужна. Вряд ли Джози любезно предложит ему свои услуги, а в его теперешнем настроении небольшая любовная интрижка не повредила бы. А больше у него здесь знакомых нет. Может быть, ему поехать в Луисвилл, к проститутке? Но не хватит ли Дору удар, если она узнает об этом? Да не котенок же она, в самом деле, если думает, что он просто уехал покататься.
Он сумел-таки устроить так, что Джексон записался в армию, просто-напросто послав его к рыбачьим хижинам. Рыбаки переправили его через реку и привезли обратно. Идти к Энндрьюсам ему по такой жаре не хотелось. И вообще, если он хочет снова вернуться в армию, то придется вскоре сесть на лошадь; и почему бы сегодня не потренироваться в езде? Нынешний день такой же подходящий, как все прочие.
Он видел, что отец выехал из дому рано утром, так что не ожидал вмешательства с этой стороны. Пэйс даже не ел сейчас в столовой, чтобы лишний раз с ним не встречаться. Он уже узнал от Джексона, Доры и во время своих кратких наездов в город, что отец сильно недолюбливает солдат Союзной армии, которые завладели властью в штате. Пэйса, привыкшего к постоянным разногласиям, это совсем не тревожило, но ему не хотелось беспокоить других домочадцев стычками с отцом.
Пэйс постарался здоровой рукой надеть седло на одну из самых смирных кобыл, выругался, когда долго не мог с должной ловкостью подтянуть подпругу, но постепенно ему это удалось. Он надеялся также, что вполне сумеет овладеть мышцами до тех пор, когда это станет необходимостью, а пока смирился, ведь он вообще мог остаться без руки, а то и погибнуть.
К тому времени как кобыла была полностью оседлана и взнуздана, пот катил с него градом и он бы с большей охотой повалился на постель, а не ехал бы, со всеми мучительными трудностями, навестить Джози. Но нет, он не поддастся слабости. Рука подживает. Пора жить прежней жизнью сильного человека.
Он знал, что во дворе встретит Дору, когда будет выводить лошадь из конюшни. У Доры была удивительная способность знать, где он и что намерен делать. Пэйс надеялся, что вид у него будет вполне уверенный. Лошадь капризно загарцевала в сторону, словно отвыкла в последнее время от седока, и Пэйсу пришлось пустить в ход все силы, чтобы, действуя одной рукой, подвести ее к живой изгороди и известить Дору:
– Еду повидаться с Джози и ребенком. Может быть, что-нибудь хочешь передать?
Кобыла натянула узду, и Пэйс заскрипел зубами от боли, но перед Дорой он никак не мог выказать и малейшей слабости, хотя она уже видела его в самом неприглядном положении.
– Но Джози ты там не застанешь, – ответила она спокойно, сложив руки на фартуке. – Она гостит у своих кузин в Цинциннати. Хотелось бы, конечно, чтобы она взяла с собой Эми и Деллу, а не оставляла их в доме матери, но, наверное, было бы ошибкой перевозить Деллу на тот берег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107