Ты еще ни разу не заходила в мой кабинет.
Подойдя поближе, Арриан тоже взглянула на портрет. Чуть насмешливые глаза молодого Джилла Макайворса, казалось, видели их обоих насквозь.
— Я часто забегала сюда, когда дедушка был жив, — сказала Арриан. — У него в столе всегда лежала для меня коробка с леденцами.
— А вот для меня у него никогда не было леденцов, — мрачно отозвался Йен. — Одни советы да упреки.
— Вероятно, он хотел, чтобы ты осознал ответственность, которая ляжет на тебя после его ухода.
— И ему это вполне удалось. Что бы я ни делал, он всегда бывал недоволен и ни разу в жизни ничем меня не угостил… Ну да ничего, зато теперь все угощения — мои.
Арриан вдруг с пронзительной ясностью увидела маленькие алчные глазки Йена, презрительно кривящийся рот и пожалела, что пришла. Но, коль скоро она уже стояла перед ним, надо было излагать свою просьбу.
— Тебе известно, что мои родные уезжают на этой неделе?
— Да, твой отец сказал мне. — На лице Йена отразилось сожаление. — Наверное, тебе тоже придется уехать — во всяком случае, до окончания траура?
Арриан догадалась, что Йен воспринял ее отъезд гораздо спокойнее, чем она ожидала.
— Да, в сложившихся обстоятельствах мне было бы неприлично оставаться здесь.
— Как я и предвидел, — ухмыльнулся Йен, и Арриан поняла, что он успел уже немало выпить. — Вот кто всегда готов оказать мне услугу и поучить хорошему тону.
«Может, он все-таки решил, что ему не следует на мне жениться? — подумала Арриан. — Хорошо бы так».
— Я, собственно, тоже пришла попросить тебя об услуге, которую можешь оказать только ты. Йен просиял:
— Ты же знаешь, я всегда готов выполнить любую твою просьбу. Итак, чего ты хочешь?
— Я… — Она взглянула ему прямо в глаза. — Я хочу попросить тебя отправить прах леди Гвендолин обратно в Гленкарин.
Если бы не побелевшие от напряжения кулаки Йена, можно было подумать, что просьба Арриан его нимало не тронула.
— Отчего тебя так заботит, где именно будет лежать леди Гвендолин?
— Оттого, что с нею обошлись жестоко и несправедливо, и оттого, что ее останки должны покоиться в фамильном склепе, а не здесь. Ее история кажется мне слишком печальной, а я с детства люблю истории со счастливым концом.
— Мертвым все равно, где они нашли свой вечный покой.
— Но тем, кто их любит, не все равно.
— Значит, ты делаешь это для него. — Йен долго молчал, разглядывая дедушкин портрет, потом обернулся к Арриан. — И кто же, по-твоему, должен везти гроб с телом леди Гвендолин в Гленкарин? Если ты рассчитываешь на Макайворсов, то, уверяю, всех твоих денег не хватит, чтобы убедить хоть одного из них добровольно отправиться во владения Драммондов.
— Если ты согласен, мой брат Майкл берется сопровождать останки.
Он продолжал глядеть на нее, видимо, что-то обдумывая.
— Так ты говоришь, для тебя это очень важно? — Меня взволновала печальная судьба леди Гвендолин. Каждый день я приношу на ее могилу свежие цветы.
Йен молчал. Если они поженятся, а он все еще на это рассчитывал, то ему бы не хотелось иметь в Давиншеме постоянное напоминание об Уоррике Гленкарине, не говоря уже о ежедневном возложении цветов на могилу леди Гвендолин.
К тому же приятно было сознавать, что он единственный, кто может — если, конечно, захочет — выполнить ее желание.
— Что ж, пожалуй, я дам свое согласие, но при одном условии.
— Что за условие?
— Ты отложишь свой отъезд на две недели. Как ты полагаешь, тебе удастся уговорить своего отца еще немного подождать?
— Для этого понадобятся веские причины: отец всей душой стремится в Равенуорт.
— О, за причинами дело не станет! Я снова обратился к королю с жалобой на лорда Уоррика, который осмелился незаконно… ну, скажем, задерживать тебя в своем замке.
— Йен, ты не имеешь на это права! Мой отец сам все уладит по возвращении в Англию.
— Нет, я имею право! И, кроме того, дело уже сделано, и теперь нам с лордом Уорриком осталось только явиться на королевский суд. Не сомневаюсь, что на сей раз суд примет мою сторону.
Арриан была глубоко возмущена: как он мог, не ставя никого в известность, обратиться к королю Уильяму?
— Вряд ли публичное обсуждение этого дела придется по душе моим родителям.
— Никакого публичного обсуждения не будет. Я позабочусь о том, чтобы слушание было закрытым. Будут присутствовать только заинтересованные стороны. Ты должна подтвердить, что лорд Уоррик удерживал тебя в Айронуорте против твоей воли, — больше от тебя ничего не требуется. Это поможет окончательно решить его участь. Разумеется, слушание состоится и в том случае, если ты к тому времени уже уедешь в Англию. Просто я подумал, что тебе будет небезынтересно узнать исход дела.
От негодования Арриан едва могла говорить. Он, кажется, искренне полагает, что она будет давать показания против отца собственного ребенка?
— Когда состоится суд?
— Как раз сегодня я получил письмо от королевского полномочного представителя, в котором говорится, что слушание пройдет в Эдинбурге через две недели. Семейство Винтер известно всем — видимо, поэтому дело было представлено вниманию короля немедленно.
— Неужели эта ваша вражда так и будет продолжаться вечно, переходя из поколения в поколение?
— Напротив, я надеюсь, что она очень скоро завершится. Так как, берешься ты переговорить со своим отцом?
Остатки ее былого уважения к Йену окончательно улетучились.
— Да, я поговорю с ним.
Он взял ее руку, на которой еще не так давно красовалось кольцо Макайворсов.
— Я не буду счастлив по-настоящему, пока мое кольцо не вернется на этот прелестный пальчик. Она не без труда высвободила руку.
— Странное желание, учитывая, что я ношу под сердцем чужого ребенка.
— Я воспитаю его как своего собственного, — отводя глаза, сказал он. — Никто даже не узнает, что я не его родной отец.
Однако Арриан еще слишком хорошо помнила, как он уговаривал ее избавиться от беременности.
— Но мы с тобой всегда будем это знать, Йен.
Майкл и Арриан стояли возле кареты, обтянутой черным крепом. Все было готово к тому, чтобы дочь гор отправилась в дальний и на сей раз самый последний путь.
— Майкл, пожалуйста, попробуй убедить лорда Уоррика, что возвращение праха его сестры на родину должно стать концом их бесконечной вражды.
Майкл окинул сестру задумчивым взглядом.
— Я хоть и младше тебя, но все же знаю тебя достаточно хорошо, и я вижу, что ты очень уж взволнована. Что с тобой, сестренка?
Заложив за ухо выбившуюся золотистую прядь, Арриан подняла на него глаза.
— Знаешь, Майкл, я просто не могу больше находиться здесь. Здесь кругом, куда ни глянешь, одна только ненависть и скорбь. Я жду не дождусь, когда мы, наконец, вернемся в Равенуорт, — и тогда, клянусь, я уже ни за что не уеду из дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Подойдя поближе, Арриан тоже взглянула на портрет. Чуть насмешливые глаза молодого Джилла Макайворса, казалось, видели их обоих насквозь.
— Я часто забегала сюда, когда дедушка был жив, — сказала Арриан. — У него в столе всегда лежала для меня коробка с леденцами.
— А вот для меня у него никогда не было леденцов, — мрачно отозвался Йен. — Одни советы да упреки.
— Вероятно, он хотел, чтобы ты осознал ответственность, которая ляжет на тебя после его ухода.
— И ему это вполне удалось. Что бы я ни делал, он всегда бывал недоволен и ни разу в жизни ничем меня не угостил… Ну да ничего, зато теперь все угощения — мои.
Арриан вдруг с пронзительной ясностью увидела маленькие алчные глазки Йена, презрительно кривящийся рот и пожалела, что пришла. Но, коль скоро она уже стояла перед ним, надо было излагать свою просьбу.
— Тебе известно, что мои родные уезжают на этой неделе?
— Да, твой отец сказал мне. — На лице Йена отразилось сожаление. — Наверное, тебе тоже придется уехать — во всяком случае, до окончания траура?
Арриан догадалась, что Йен воспринял ее отъезд гораздо спокойнее, чем она ожидала.
— Да, в сложившихся обстоятельствах мне было бы неприлично оставаться здесь.
— Как я и предвидел, — ухмыльнулся Йен, и Арриан поняла, что он успел уже немало выпить. — Вот кто всегда готов оказать мне услугу и поучить хорошему тону.
«Может, он все-таки решил, что ему не следует на мне жениться? — подумала Арриан. — Хорошо бы так».
— Я, собственно, тоже пришла попросить тебя об услуге, которую можешь оказать только ты. Йен просиял:
— Ты же знаешь, я всегда готов выполнить любую твою просьбу. Итак, чего ты хочешь?
— Я… — Она взглянула ему прямо в глаза. — Я хочу попросить тебя отправить прах леди Гвендолин обратно в Гленкарин.
Если бы не побелевшие от напряжения кулаки Йена, можно было подумать, что просьба Арриан его нимало не тронула.
— Отчего тебя так заботит, где именно будет лежать леди Гвендолин?
— Оттого, что с нею обошлись жестоко и несправедливо, и оттого, что ее останки должны покоиться в фамильном склепе, а не здесь. Ее история кажется мне слишком печальной, а я с детства люблю истории со счастливым концом.
— Мертвым все равно, где они нашли свой вечный покой.
— Но тем, кто их любит, не все равно.
— Значит, ты делаешь это для него. — Йен долго молчал, разглядывая дедушкин портрет, потом обернулся к Арриан. — И кто же, по-твоему, должен везти гроб с телом леди Гвендолин в Гленкарин? Если ты рассчитываешь на Макайворсов, то, уверяю, всех твоих денег не хватит, чтобы убедить хоть одного из них добровольно отправиться во владения Драммондов.
— Если ты согласен, мой брат Майкл берется сопровождать останки.
Он продолжал глядеть на нее, видимо, что-то обдумывая.
— Так ты говоришь, для тебя это очень важно? — Меня взволновала печальная судьба леди Гвендолин. Каждый день я приношу на ее могилу свежие цветы.
Йен молчал. Если они поженятся, а он все еще на это рассчитывал, то ему бы не хотелось иметь в Давиншеме постоянное напоминание об Уоррике Гленкарине, не говоря уже о ежедневном возложении цветов на могилу леди Гвендолин.
К тому же приятно было сознавать, что он единственный, кто может — если, конечно, захочет — выполнить ее желание.
— Что ж, пожалуй, я дам свое согласие, но при одном условии.
— Что за условие?
— Ты отложишь свой отъезд на две недели. Как ты полагаешь, тебе удастся уговорить своего отца еще немного подождать?
— Для этого понадобятся веские причины: отец всей душой стремится в Равенуорт.
— О, за причинами дело не станет! Я снова обратился к королю с жалобой на лорда Уоррика, который осмелился незаконно… ну, скажем, задерживать тебя в своем замке.
— Йен, ты не имеешь на это права! Мой отец сам все уладит по возвращении в Англию.
— Нет, я имею право! И, кроме того, дело уже сделано, и теперь нам с лордом Уорриком осталось только явиться на королевский суд. Не сомневаюсь, что на сей раз суд примет мою сторону.
Арриан была глубоко возмущена: как он мог, не ставя никого в известность, обратиться к королю Уильяму?
— Вряд ли публичное обсуждение этого дела придется по душе моим родителям.
— Никакого публичного обсуждения не будет. Я позабочусь о том, чтобы слушание было закрытым. Будут присутствовать только заинтересованные стороны. Ты должна подтвердить, что лорд Уоррик удерживал тебя в Айронуорте против твоей воли, — больше от тебя ничего не требуется. Это поможет окончательно решить его участь. Разумеется, слушание состоится и в том случае, если ты к тому времени уже уедешь в Англию. Просто я подумал, что тебе будет небезынтересно узнать исход дела.
От негодования Арриан едва могла говорить. Он, кажется, искренне полагает, что она будет давать показания против отца собственного ребенка?
— Когда состоится суд?
— Как раз сегодня я получил письмо от королевского полномочного представителя, в котором говорится, что слушание пройдет в Эдинбурге через две недели. Семейство Винтер известно всем — видимо, поэтому дело было представлено вниманию короля немедленно.
— Неужели эта ваша вражда так и будет продолжаться вечно, переходя из поколения в поколение?
— Напротив, я надеюсь, что она очень скоро завершится. Так как, берешься ты переговорить со своим отцом?
Остатки ее былого уважения к Йену окончательно улетучились.
— Да, я поговорю с ним.
Он взял ее руку, на которой еще не так давно красовалось кольцо Макайворсов.
— Я не буду счастлив по-настоящему, пока мое кольцо не вернется на этот прелестный пальчик. Она не без труда высвободила руку.
— Странное желание, учитывая, что я ношу под сердцем чужого ребенка.
— Я воспитаю его как своего собственного, — отводя глаза, сказал он. — Никто даже не узнает, что я не его родной отец.
Однако Арриан еще слишком хорошо помнила, как он уговаривал ее избавиться от беременности.
— Но мы с тобой всегда будем это знать, Йен.
Майкл и Арриан стояли возле кареты, обтянутой черным крепом. Все было готово к тому, чтобы дочь гор отправилась в дальний и на сей раз самый последний путь.
— Майкл, пожалуйста, попробуй убедить лорда Уоррика, что возвращение праха его сестры на родину должно стать концом их бесконечной вражды.
Майкл окинул сестру задумчивым взглядом.
— Я хоть и младше тебя, но все же знаю тебя достаточно хорошо, и я вижу, что ты очень уж взволнована. Что с тобой, сестренка?
Заложив за ухо выбившуюся золотистую прядь, Арриан подняла на него глаза.
— Знаешь, Майкл, я просто не могу больше находиться здесь. Здесь кругом, куда ни глянешь, одна только ненависть и скорбь. Я жду не дождусь, когда мы, наконец, вернемся в Равенуорт, — и тогда, клянусь, я уже ни за что не уеду из дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82