Серый кот по прозвищу Его величество Лентяй облюбовал себе место на шее у Саймона и свисал с нее, как грозовое облако. Кожаные рукавицы для соколиной охоты лежали тут же на столе. Саймон и Доминик о чем-то оживленно беседовали: судя по их плавным жестам, они обсуждали охоту на уток, попутно расхваливая достоинства своих соколов.
Когда Ариана вошла в зал, Саймон вежливо кивнул ей, но не сделал никакой попытки подойти к своей супруге.
Ариана почувствовала облегчение и… разочарование. Даже себе самой она боялась признаться, что надеялась перемолвиться с ним хотя бы словечком.
«Похоже, я его совсем не интересую, — печально подумала она. — Да и о чем я буду с ним говорить, если он, может быть, сегодня ночью принудит меня исполнить супружеский долг?»
Подавив нараставшее в ней раздражение, она отбросила страхи, которые продолжали терзать ее душу, но для которых вроде бы и не было оснований: после их неудавшейся брачной ночи . Саймон совершенно перестал замечать свою жену и не искал с ней встреч, а когда они случайно сталкивались в замке, он был безразлично-любезен, и не более.
Мэг сидела у края огромного стола, за которым обычно трапезничали знатные господа из Спорных Земель. Но вместо тарелок с едой перед ней были разложены всевозможные мешочки и горшочки с настойками, бальзамами, растительными красками, порошками, снадобьями и мазями. Напротив нее сидела Эмбер. Огненно-рыжая и золотая головки полыхали на фоне серых каменных стен зала, склонившись над таинственными мешочками.
— Кассандра говорит, что это очень хорошо помогает от простуды, — говорила Эмбер. — Хотя в менее тяжелых случаях Посвященные предпочитают не крапиву, собранную в середине лета, а ягоды венерина башмачка.
Мэг взяла в руки горшочек со снадобьем, зачерпнула капельку и быстро растерла мазь между большим и указательным пальцами. Затем, когда мазь нагрелась, тщательно понюхала ее, попробовала на вкус и кивнула Эмбер.
Ариана незаметно пристроилась рядом. Оруженосец Саймона — юноша, почти мальчик, с пушком на щеках вместо бороды — в тот же миг оказался перед ней, держа в руках блюдо с холодным мясом, фруктами, сыром, хлебом и чашей ароматного чая.
— Спасибо, Эдвард, — удивленно произнесла Ариана.
— Рад служить своей хозяйке, — ответил паренек.
Эдвард посмотрел на Саймона, и тот резко кивнул. Мальчик поклонился Ариане и поспешно отошел.
Ариана поняла, что Саймон все эти дни наблюдал за тем, что готовят ей на завтрак. При взгляде на поднос ей стало к тому же совершенно ясно, что Саймон сам отбирал блюда для ее трапезы.
На тарелке были самые любимые ее кушанья. Особенно ей нравился чай из ягод шиповника и лепестков ромашки, и она его уже не раз заказывала.
Под пристальным взглядом Саймона Ариана отложила арфу и принялась за еду.
— Слава Богу, — пробормотал Доминик, увидев, что руки Арианы наконец-то оставили арфу в покое. — А то наши соколы расплакались бы как дети, слушая ее печальные песни.
Саймон мельком взглянул на своего сокола, сидевшего на жердочке у стены. Скайленс с колпачком на голове вместе с другими птицами терпеливо дожидался своего хозяина. Вдруг сокол неосторожно пошевелился и распахнул крылья, удерживая равновесие. Колокольчики на кожаных путах, обвивавших лапки птицы, мелодично звякнули.
Саймон отвернулся и вновь принялся поглаживать кота, блаженно свесившего голову с его плеча. Рукав его рубашки сполз и открыл алый заживающий рубец поперек его бицепса.
— Я вижу, бальзам Мэг быстро залечил твою… э-э… случайную рану, — промолвил Доминик.
Он говорил тихо, но Саймон слишком хорошо знал своего брата, чтобы не заметить оттенка сомнения в его голосе: Доминик ни капли не поверил в историю, которую Саймон сочинил про свою рану.
— Да, — сказал Саймон, — Мэг — искусная врачевательница.
— Как мог ты быть таким неловким — на тебя это непохоже. Расскажи-ка мне еще раз, как это случилось.
Саймон сверкнул на него черными глазами, но не промолвил ни слова.
— А, кажется, припоминаю, — произнес Доминик. — Ты слегка перебрал вина на свадьбе, стал показывать невесте всякие фокусы с кинжалом и порезался. Так ли это?
Саймон, пожав плечами, молча грыз яблоко.
— Да, неплохо придумано, — рассудительно сказал Доминик, — но, по-моему, пришло время и правду услышать, как ты считаешь?
— То, что случается в брачную ночь, касается только жениха и невесты и принадлежит только им.
— Да, но не в том случае, когда смерть одного из новобрачных может навлечь беду на Спорные Земли, — холодно возразил Доминик.
— Но мы ведь живы, — сухо ответил Саймон.
— И свадебные простыни были перепачканы кровью, как и полагается. Но уж не твоею ли кровью?
Ответом Доминику было гробовое молчание.
— Саймон!
Голос Волка Глендруидов звучал тихо, но настойчиво. Он наклонился к брату, ожидая от него ответа.
— Это не праздный вопрос, — жестко сказал Доминик. — Каждую ночь Мэг видит вещие сны. И с каждым разом они все больше пугают ее.
Губы Саймона упрямо сжались, так что рот его превратился в тонкую алую линию, напоминающую шрам на его руке. Некоторое время он не отвечал, молча почесывая за ухом у Его величества Лентяя. Кот благодарно урчал.
— Ариана и в самом деле твоя жена, а не только на бумаге? — хмуро спросил Доминик.
Пальцы Саймона на мгновение замерли, затем продолжили ласкать кота.
— Нет, — коротко ответил он.
Доминик выругался на языке сарацинов.
— В чем же дело? — спросил он.
— Моя жена холодна, как северное море.
— Она отвергает тебя?
Хмурая усмешка пробежала по тонким губам Саймона, но рука его все так же нежно почесывала серебристо-серую кошачью шерсть.
— Да, она отвергает меня, — спокойно согласился он.
— Почему?
— Она говорит, что скорее умрет, чем ляжет в постель с мужчиной.
— Так посади ее на себя, черт возьми, — раздраженно произнес Доминик.
— Надо подумать.
Доминик ждал, но Саймон больше ничего не сказал.
— Чем тебя ранили? — вновь требовательно спросил Доминик.
Его настойчивый голос был слышен только Саймону.
— Кинжалом, — нехотя ответил тот.
— Кто?
— Моя жена.
Доминик так и предполагал, но был потрясен, услышав правду собственными ушами.
— Она пыталась убить тебя? — спросил он.
Саймон пожал плечами.
— Дьявол! — выругался Доминик. — Теперь понятно, почему тебя больше не тянет к ней в постель. Да и самый крепкий меч после такого потеряет силу.
— Если бы это было так, — буркнул Саймон себе под нос.
— Что?
— Если бы кинжал моей жены забрал силу моего меча! Но этого не произошло. Я боюсь, что не сдержусь, если она снова мне откажет.
Черные брови Доминика взлетели вверх в немом изумлении: на поле битвы или в спальне — везде выдержка Саймона была предметом зависти многих рыцарей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Когда Ариана вошла в зал, Саймон вежливо кивнул ей, но не сделал никакой попытки подойти к своей супруге.
Ариана почувствовала облегчение и… разочарование. Даже себе самой она боялась признаться, что надеялась перемолвиться с ним хотя бы словечком.
«Похоже, я его совсем не интересую, — печально подумала она. — Да и о чем я буду с ним говорить, если он, может быть, сегодня ночью принудит меня исполнить супружеский долг?»
Подавив нараставшее в ней раздражение, она отбросила страхи, которые продолжали терзать ее душу, но для которых вроде бы и не было оснований: после их неудавшейся брачной ночи . Саймон совершенно перестал замечать свою жену и не искал с ней встреч, а когда они случайно сталкивались в замке, он был безразлично-любезен, и не более.
Мэг сидела у края огромного стола, за которым обычно трапезничали знатные господа из Спорных Земель. Но вместо тарелок с едой перед ней были разложены всевозможные мешочки и горшочки с настойками, бальзамами, растительными красками, порошками, снадобьями и мазями. Напротив нее сидела Эмбер. Огненно-рыжая и золотая головки полыхали на фоне серых каменных стен зала, склонившись над таинственными мешочками.
— Кассандра говорит, что это очень хорошо помогает от простуды, — говорила Эмбер. — Хотя в менее тяжелых случаях Посвященные предпочитают не крапиву, собранную в середине лета, а ягоды венерина башмачка.
Мэг взяла в руки горшочек со снадобьем, зачерпнула капельку и быстро растерла мазь между большим и указательным пальцами. Затем, когда мазь нагрелась, тщательно понюхала ее, попробовала на вкус и кивнула Эмбер.
Ариана незаметно пристроилась рядом. Оруженосец Саймона — юноша, почти мальчик, с пушком на щеках вместо бороды — в тот же миг оказался перед ней, держа в руках блюдо с холодным мясом, фруктами, сыром, хлебом и чашей ароматного чая.
— Спасибо, Эдвард, — удивленно произнесла Ариана.
— Рад служить своей хозяйке, — ответил паренек.
Эдвард посмотрел на Саймона, и тот резко кивнул. Мальчик поклонился Ариане и поспешно отошел.
Ариана поняла, что Саймон все эти дни наблюдал за тем, что готовят ей на завтрак. При взгляде на поднос ей стало к тому же совершенно ясно, что Саймон сам отбирал блюда для ее трапезы.
На тарелке были самые любимые ее кушанья. Особенно ей нравился чай из ягод шиповника и лепестков ромашки, и она его уже не раз заказывала.
Под пристальным взглядом Саймона Ариана отложила арфу и принялась за еду.
— Слава Богу, — пробормотал Доминик, увидев, что руки Арианы наконец-то оставили арфу в покое. — А то наши соколы расплакались бы как дети, слушая ее печальные песни.
Саймон мельком взглянул на своего сокола, сидевшего на жердочке у стены. Скайленс с колпачком на голове вместе с другими птицами терпеливо дожидался своего хозяина. Вдруг сокол неосторожно пошевелился и распахнул крылья, удерживая равновесие. Колокольчики на кожаных путах, обвивавших лапки птицы, мелодично звякнули.
Саймон отвернулся и вновь принялся поглаживать кота, блаженно свесившего голову с его плеча. Рукав его рубашки сполз и открыл алый заживающий рубец поперек его бицепса.
— Я вижу, бальзам Мэг быстро залечил твою… э-э… случайную рану, — промолвил Доминик.
Он говорил тихо, но Саймон слишком хорошо знал своего брата, чтобы не заметить оттенка сомнения в его голосе: Доминик ни капли не поверил в историю, которую Саймон сочинил про свою рану.
— Да, — сказал Саймон, — Мэг — искусная врачевательница.
— Как мог ты быть таким неловким — на тебя это непохоже. Расскажи-ка мне еще раз, как это случилось.
Саймон сверкнул на него черными глазами, но не промолвил ни слова.
— А, кажется, припоминаю, — произнес Доминик. — Ты слегка перебрал вина на свадьбе, стал показывать невесте всякие фокусы с кинжалом и порезался. Так ли это?
Саймон, пожав плечами, молча грыз яблоко.
— Да, неплохо придумано, — рассудительно сказал Доминик, — но, по-моему, пришло время и правду услышать, как ты считаешь?
— То, что случается в брачную ночь, касается только жениха и невесты и принадлежит только им.
— Да, но не в том случае, когда смерть одного из новобрачных может навлечь беду на Спорные Земли, — холодно возразил Доминик.
— Но мы ведь живы, — сухо ответил Саймон.
— И свадебные простыни были перепачканы кровью, как и полагается. Но уж не твоею ли кровью?
Ответом Доминику было гробовое молчание.
— Саймон!
Голос Волка Глендруидов звучал тихо, но настойчиво. Он наклонился к брату, ожидая от него ответа.
— Это не праздный вопрос, — жестко сказал Доминик. — Каждую ночь Мэг видит вещие сны. И с каждым разом они все больше пугают ее.
Губы Саймона упрямо сжались, так что рот его превратился в тонкую алую линию, напоминающую шрам на его руке. Некоторое время он не отвечал, молча почесывая за ухом у Его величества Лентяя. Кот благодарно урчал.
— Ариана и в самом деле твоя жена, а не только на бумаге? — хмуро спросил Доминик.
Пальцы Саймона на мгновение замерли, затем продолжили ласкать кота.
— Нет, — коротко ответил он.
Доминик выругался на языке сарацинов.
— В чем же дело? — спросил он.
— Моя жена холодна, как северное море.
— Она отвергает тебя?
Хмурая усмешка пробежала по тонким губам Саймона, но рука его все так же нежно почесывала серебристо-серую кошачью шерсть.
— Да, она отвергает меня, — спокойно согласился он.
— Почему?
— Она говорит, что скорее умрет, чем ляжет в постель с мужчиной.
— Так посади ее на себя, черт возьми, — раздраженно произнес Доминик.
— Надо подумать.
Доминик ждал, но Саймон больше ничего не сказал.
— Чем тебя ранили? — вновь требовательно спросил Доминик.
Его настойчивый голос был слышен только Саймону.
— Кинжалом, — нехотя ответил тот.
— Кто?
— Моя жена.
Доминик так и предполагал, но был потрясен, услышав правду собственными ушами.
— Она пыталась убить тебя? — спросил он.
Саймон пожал плечами.
— Дьявол! — выругался Доминик. — Теперь понятно, почему тебя больше не тянет к ней в постель. Да и самый крепкий меч после такого потеряет силу.
— Если бы это было так, — буркнул Саймон себе под нос.
— Что?
— Если бы кинжал моей жены забрал силу моего меча! Но этого не произошло. Я боюсь, что не сдержусь, если она снова мне откажет.
Черные брови Доминика взлетели вверх в немом изумлении: на поле битвы или в спальне — везде выдержка Саймона была предметом зависти многих рыцарей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98