Даже у священника Ариана не нашла сочувствия: он обвинил ее во лжи и осквернении святой исповеди. И отец, и священник поверили Джеффри.
Ее предали самые близкие ей люди Так как же она могла надеяться, что ей поверит почти чужой человек, ставший ее мужем?
Нет, она не скажет ему правды. Это было бы глупо, ведь тогда ей будет еще труднее исполнить задуманное.
— Я слышала, — произнесла она дрожащим голосом, — что мужчины могут подсыпать в вино то, что…
Слова не шли у нее с языка.
— То, что пробуждает в девицах похоть? — закончил за нее Саймон бесстрастным тоном.
— Ну, или то, что делает их… беззащитными.
— Я тоже слышал об этом, — равнодушно ответил Саймон.
— Правда?
— Да, но я никогда не прибегал к этому, чтобы соблазнить девицу.
Казалось, все это его забавляло — глаза его сверкали, как темная вода при лунном свете.
Ариана не смогла удержать испуганного, прерывистого вздоха.
— И я никогда не прибегну к этому, — холодно продолжал Саймон, чувствуя, как в нем закипает гнев: одно дело — кокетничать, изображая из себя скромницу, и совсем другое — порочить мужскую честь. — А если мужчина способен на такую низость — он хуже презренного пса, — отрезал Саймон.
В его глазах больше не играли веселые огоньки — они были холодны и суровы.
— Ты веришь мне? — спросил он Ариану.
Девушка поспешно кивнула.
— Вот и прекрасно, — произнес Саймон обманчиво ласковым тоном, заставившим Ариану вновь в испуге отшатнуться от него. — Я вам не нравлюсь, сударыня, — продолжал он.
— Нет, нет! Я…
— Я также могу допустить, что неприятен вам физически.
— Нет, что ты! Это…
— Но я считаю, что ничем не заслужил вашего презрения, — докончил он ледяным тоном.
То, что она, сама того не желая, задела гордость Саймона и оскорбила его, причинило Ариане неожиданно сильную боль, и сердце ее сжалось. Из всех известных ей мужчин к Саймону ее влекло больше всего.
Это одновременно и страшило, и притягивало ее.
— Саймон, — тихо позвала она.
Он молча ждал.
— Я не хотела оскорбить тебя, — вымолвила наконец Ариана.
Золотистые брови недоверчиво приподнялись.
— Поверь мне, — еле слышно прошептала девушка.
Саймон протянул ей руку, но она, вздрогнув, отстранилась.
— Ты оскорбляешь меня всякий раз, когда шарахаешься от меня как черт от ладана, — резко произнес он.
Ариана сделала последнюю попытку убедить мужа, что ее холодность не имеет к нему никакого отношения.
— Я ничего не могу с собой поделать, — вырвалось у нее, — Не сомневаюсь. Скажи мне, моя прелестная супруга, что же ты находишь таким отвратительным во мне?
Ее с трудом сдерживаемое напряжение вылилось в поток яростных слов.
— Ну как ты не поймешь! Ты здесь ни при чем! — в отчаянии воскликнула она. — Мне приятны твой запах, твое чистое дыхание, ты ловкий, сильный и благородный, ты прекрасен, как солнце, — и как только эльфы не убили тебя из зависти к твоей красоте!
Глаза Саймона округлились от изумления.
— Но ты никак не можешь понять — ты тупица, каких свет не видывал! — гневно закончила она, сорвавшись на крик.
На мгновение в комнате воцарилась тишина — было неясно, кого из них больше удивили слова Арианы. Вдруг Саймон откинул голову и от души расхохотался.
— Последнее по крайней мере похоже на правду, — еле выговорил он, продолжая смеяться.
— Что похоже на правду? — с подозрением переспросила Ариана.
— Та часть вашей речи, сударыня, где говорится о моей непроходимой тупости.
Ариана сердито повернулась спиной к своему развеселившемуся супругу.
— Да ты скорее поверишь мне, если я буду осыпать тебя бранью, а не хвалить, — горько произнесла она не оборачиваясь.
Саймон молча наполнил серебряные кубки и поставил их у огня, чтобы холодное вино согрелось. Он и сам был бы не прочь погреться у очага, но рядом не было подходящего стула, способного выдержать вес его тела.
Он быстро осмотрелся: кровать стояла рядом с очагом, но на таком расстоянии, чтобы полог случайно не загорелся. На этой кровати Саймон сегодня намеревался провести ночь.
И не один, а с супругой.
— Иди ко мне, моя пугливая пташка. Посиди со мной у огня.
Его голос был мягким и бархатным, как кошачий язык. Любопытство одолело гнев, и Ариана осторожно покосилась на Саймона через плечо.
Он улыбался и протягивал ей руку. Ариана почувствовала, что на сей раз она не может отказать ему, иначе он просто покинет спальню, и тогда ей придется встретиться со своей судьбой на следующую ночь.
При этой мысли ледяной холод разлился по ее телу. Еще раз начать все сначала? Нет, это выше ее сил. Пусть все произойдет сегодня.
Сейчас!
«Саймон, ты проворный и сильный.
Ты избавишь меня от мучений».
Глава 8
Ариана неуверенно приблизилась к Саймону и протянула ему холодную дрожащую руку. Глаза ее казались темными, почти безумными на бледном, испуганном лице. Саймон внимательно посмотрел на нее.
«Смех, любопытство, страх, кокетство — она мечется как сокол в бурю.
Интересно, Доминик так же мучился со своим строптивым соколенком?
Клянусь преисподней, ни одна женщина не доставляла мне столько хлопот и ни одну мне не приходилось так долго уламывать!»
Саймон, конечно же, прекрасно понимал, что раньше ему никогда не доводилось иметь дела с пугливыми, нервными, невинными благородными леди. Его прежними пассиями были вдовицы, наложницы султанов или бесплодные блудницы из гаремов.
И только однажды его любовницей была замужняя женщина.
— Какие холодные пальчики, — обронил Саймон.
Ариаиа в смятении не могла вымолвить ни слова. Рука Саймона была такая горячая, что по ее жилам пробежал огонь.
— А твоя другая рука тоже холодная как ледышка? — спросил он с наигранным недоверием.
Ариана кивнула.
— Так не бывает, — рассудительно молвил Саймон. — Покажи-ка.
И он протянул ей вторую руку, всю в многочисленных рубцах и ссадинах — неизбежных спутниках сражений. Рука Саймона казалась огромной по сравнению с ее ручкой, но в то же время была изящной формы.
— Ну же, Ариана, дай мне руку. Девушка мгновенно отскочила в сторону.
— Да пойми ты наконец, — бросил он ей, теряя терпение. — Если бы я хотел повалить тебя на пол и изнасиловать, как рабыню, я бы уже тысячу раз проделал это.
Лицо Арианы смертельно побледнело: Джеффри так и поступил в ту ужасную ночь, да только он был тогда крепко пьян.
Когда Саймон понял, что Ариана приняла всерьез его слова, он не знал, смеяться ему или браниться.
— Соловушка, пугливая моя пташка, — со вздохом произнес он. — Да ты имеешь хотя бы смутное представление о том, что происходит между мужем и женой в брачную ночь?
— Да.
По напряженной неподвижности ее позы Саймон понял, что Ариане весьма недвусмысленно растолковали обязанности супруги.
И она теперь думала о них с неохотой и отвращением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Ее предали самые близкие ей люди Так как же она могла надеяться, что ей поверит почти чужой человек, ставший ее мужем?
Нет, она не скажет ему правды. Это было бы глупо, ведь тогда ей будет еще труднее исполнить задуманное.
— Я слышала, — произнесла она дрожащим голосом, — что мужчины могут подсыпать в вино то, что…
Слова не шли у нее с языка.
— То, что пробуждает в девицах похоть? — закончил за нее Саймон бесстрастным тоном.
— Ну, или то, что делает их… беззащитными.
— Я тоже слышал об этом, — равнодушно ответил Саймон.
— Правда?
— Да, но я никогда не прибегал к этому, чтобы соблазнить девицу.
Казалось, все это его забавляло — глаза его сверкали, как темная вода при лунном свете.
Ариана не смогла удержать испуганного, прерывистого вздоха.
— И я никогда не прибегну к этому, — холодно продолжал Саймон, чувствуя, как в нем закипает гнев: одно дело — кокетничать, изображая из себя скромницу, и совсем другое — порочить мужскую честь. — А если мужчина способен на такую низость — он хуже презренного пса, — отрезал Саймон.
В его глазах больше не играли веселые огоньки — они были холодны и суровы.
— Ты веришь мне? — спросил он Ариану.
Девушка поспешно кивнула.
— Вот и прекрасно, — произнес Саймон обманчиво ласковым тоном, заставившим Ариану вновь в испуге отшатнуться от него. — Я вам не нравлюсь, сударыня, — продолжал он.
— Нет, нет! Я…
— Я также могу допустить, что неприятен вам физически.
— Нет, что ты! Это…
— Но я считаю, что ничем не заслужил вашего презрения, — докончил он ледяным тоном.
То, что она, сама того не желая, задела гордость Саймона и оскорбила его, причинило Ариане неожиданно сильную боль, и сердце ее сжалось. Из всех известных ей мужчин к Саймону ее влекло больше всего.
Это одновременно и страшило, и притягивало ее.
— Саймон, — тихо позвала она.
Он молча ждал.
— Я не хотела оскорбить тебя, — вымолвила наконец Ариана.
Золотистые брови недоверчиво приподнялись.
— Поверь мне, — еле слышно прошептала девушка.
Саймон протянул ей руку, но она, вздрогнув, отстранилась.
— Ты оскорбляешь меня всякий раз, когда шарахаешься от меня как черт от ладана, — резко произнес он.
Ариана сделала последнюю попытку убедить мужа, что ее холодность не имеет к нему никакого отношения.
— Я ничего не могу с собой поделать, — вырвалось у нее, — Не сомневаюсь. Скажи мне, моя прелестная супруга, что же ты находишь таким отвратительным во мне?
Ее с трудом сдерживаемое напряжение вылилось в поток яростных слов.
— Ну как ты не поймешь! Ты здесь ни при чем! — в отчаянии воскликнула она. — Мне приятны твой запах, твое чистое дыхание, ты ловкий, сильный и благородный, ты прекрасен, как солнце, — и как только эльфы не убили тебя из зависти к твоей красоте!
Глаза Саймона округлились от изумления.
— Но ты никак не можешь понять — ты тупица, каких свет не видывал! — гневно закончила она, сорвавшись на крик.
На мгновение в комнате воцарилась тишина — было неясно, кого из них больше удивили слова Арианы. Вдруг Саймон откинул голову и от души расхохотался.
— Последнее по крайней мере похоже на правду, — еле выговорил он, продолжая смеяться.
— Что похоже на правду? — с подозрением переспросила Ариана.
— Та часть вашей речи, сударыня, где говорится о моей непроходимой тупости.
Ариана сердито повернулась спиной к своему развеселившемуся супругу.
— Да ты скорее поверишь мне, если я буду осыпать тебя бранью, а не хвалить, — горько произнесла она не оборачиваясь.
Саймон молча наполнил серебряные кубки и поставил их у огня, чтобы холодное вино согрелось. Он и сам был бы не прочь погреться у очага, но рядом не было подходящего стула, способного выдержать вес его тела.
Он быстро осмотрелся: кровать стояла рядом с очагом, но на таком расстоянии, чтобы полог случайно не загорелся. На этой кровати Саймон сегодня намеревался провести ночь.
И не один, а с супругой.
— Иди ко мне, моя пугливая пташка. Посиди со мной у огня.
Его голос был мягким и бархатным, как кошачий язык. Любопытство одолело гнев, и Ариана осторожно покосилась на Саймона через плечо.
Он улыбался и протягивал ей руку. Ариана почувствовала, что на сей раз она не может отказать ему, иначе он просто покинет спальню, и тогда ей придется встретиться со своей судьбой на следующую ночь.
При этой мысли ледяной холод разлился по ее телу. Еще раз начать все сначала? Нет, это выше ее сил. Пусть все произойдет сегодня.
Сейчас!
«Саймон, ты проворный и сильный.
Ты избавишь меня от мучений».
Глава 8
Ариана неуверенно приблизилась к Саймону и протянула ему холодную дрожащую руку. Глаза ее казались темными, почти безумными на бледном, испуганном лице. Саймон внимательно посмотрел на нее.
«Смех, любопытство, страх, кокетство — она мечется как сокол в бурю.
Интересно, Доминик так же мучился со своим строптивым соколенком?
Клянусь преисподней, ни одна женщина не доставляла мне столько хлопот и ни одну мне не приходилось так долго уламывать!»
Саймон, конечно же, прекрасно понимал, что раньше ему никогда не доводилось иметь дела с пугливыми, нервными, невинными благородными леди. Его прежними пассиями были вдовицы, наложницы султанов или бесплодные блудницы из гаремов.
И только однажды его любовницей была замужняя женщина.
— Какие холодные пальчики, — обронил Саймон.
Ариаиа в смятении не могла вымолвить ни слова. Рука Саймона была такая горячая, что по ее жилам пробежал огонь.
— А твоя другая рука тоже холодная как ледышка? — спросил он с наигранным недоверием.
Ариана кивнула.
— Так не бывает, — рассудительно молвил Саймон. — Покажи-ка.
И он протянул ей вторую руку, всю в многочисленных рубцах и ссадинах — неизбежных спутниках сражений. Рука Саймона казалась огромной по сравнению с ее ручкой, но в то же время была изящной формы.
— Ну же, Ариана, дай мне руку. Девушка мгновенно отскочила в сторону.
— Да пойми ты наконец, — бросил он ей, теряя терпение. — Если бы я хотел повалить тебя на пол и изнасиловать, как рабыню, я бы уже тысячу раз проделал это.
Лицо Арианы смертельно побледнело: Джеффри так и поступил в ту ужасную ночь, да только он был тогда крепко пьян.
Когда Саймон понял, что Ариана приняла всерьез его слова, он не знал, смеяться ему или браниться.
— Соловушка, пугливая моя пташка, — со вздохом произнес он. — Да ты имеешь хотя бы смутное представление о том, что происходит между мужем и женой в брачную ночь?
— Да.
По напряженной неподвижности ее позы Саймон понял, что Ариане весьма недвусмысленно растолковали обязанности супруги.
И она теперь думала о них с неохотой и отвращением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98