Как назло, вы говорили по-французски. Почему…
Не говоря ни слова, он встряхнул се и потащил по тропинке к дому. Он страшно боялся за нее, потому что угроза, которую выкрикнул напоследок Джордж Кадоудэл, относилась к ней. Так же, как он поступил с Жанин, он, Джордж Кадоудэл, обещал поступить и с его молодой женой.
В экипаже он молчал, и она заговорила первая:
— Я ни разу не видела, чтобы кто-нибудь так дрался, как ты сегодня. С Тони ты дрался по-другому.
— Я хотел проучить Тони, но не убить.
— Где ты научился так драться? Он повернулся к ней, вглядываясь в ее лицо в полумраке экипажа. Потом улыбнулся, вспоминая:
— Это было в Португалии; там я познакомился с несколькими членами банды из Опорто, которые научили меня самым опасным и аффективным приемам борьбы. Во время учебы мне приходилось нелегко, но я выжил.
— О-о. Но кто были эти люди, которые напали на тебя?
Он взял ее руку и задержал в своей.
— Послушай, Александра. Ты больше никуда не должна выходить без меня, понимаешь? Не смотри на меня так, просто верь мне. Скажи, что ты поняла.
— Да, я поняла.
— Конечно, ничего ты не поняла, но это не имеет значения. Послезавтра мы возвращаемся в Нортклифф.
— Почему?
— Ты сделаешь так, как я скажу, не задавая никаких вопросов.
Она решила на время оставить эту тему. Она уже изучила его достаточно хорошо, чтобы понять: если он замкнулся и не подпускает ее к себе, ничто не заставит его открыться. Он был самым упрямым человеком из тех, кого она знала. Александра прислонилась головой к мягкой кожаной спинке сиденья, закрыла глаза и задремала.
В голове у нее тем временем зрел план. Не очень далеко идущий, но по крайней мере хоть какие-то действия. Может быть, они принесут свои плоды.
На следующий день, ровно в одиннадцать часов утра, Дуглас вошел в холл своего городского дома. Их совещание с лордом Эйвери было коротким и по существу. Да, Джордж Кадоудэл действительно здесь, в Лондоне, а не в Париже, где, по их расчетам, он должен был находиться вместе с деньгами английского правительства, и нет сомнений, что в Англию он приехал потому, что жаждет крови, крови Дугласа.
Дуглас вздохнул, вручил Боргесу свою трость и спросил:
— Где ее светлость?
Боргес постарался спрятать свое огорчение за бодрым тоном:
— Она беседует с некой персоной, милорд.
— С персоной, говоришь? Эта персона — мужского пола?
— Да, милорд. Это — французская персона мужского пола.
Первая его мысль была о Джордже Кадоудэле, и он побледнел. Но нет, Джордж не пришел бы сюда. Черт бы ее побрал. А что, если она пытается шпионить за ним и подобрала для этой цели какого-нибудь француза с улицы?
— И где же она беседует с этой французской персоной мужского пола?
— В столовой рядом с кухней, милорд.
— А почему ты не спросил о цели визита этой французской персоны мужского пола, Боргес?
— Ее светлость сказала, что это не мое дело. Ее слова и тон были очень похожи на ваши, милорд.
— Не припоминаю, чтобы когда-нибудь это заставило тебя замолчать!
— Ее милость также поинтересовалась, как обстоят дела с больным горлом моего племянника, милорд. Вы никогда не проявляли такой заботливости, поэтому я решил доставить ей удовольствие и не раздражать своими вопросами.
— Черт тебя побери. Я понятия не имел, что у тебя есть племянник!
— Да, милорд.
Дуглас, заинтригованный еще больше, быстро пошел по коридору в заднюю часть дома. Столовая рядом с кухней выходила в сад. Там было светло, просторно и много воздуха. Приятная комната. Правда, сам он бывал там нечасто. Синджен сказала, что эта комната считается женской. Он не стал стучаться, а просто тихонько открыл дверь. Напротив Александры сидел молодой человек, весь в черном, с длинным бледным лицом. Он молчал. Говорила она.
— Je vais a Paris demain. Je vais prendre mon man avec moi.
Молодой человек выразил явное удовлетворение.
— Отлично, мадам! Et maintenant… Дуглас резко оборвал его:
— Я не собираюсь везти тебя завтра в Париж, Александра. И не нахожу ничего отличного в этом предложении.
Под его гипнотизирующим взглядом она покраснела, судорожно сглотнула несколько раз и обратилась по-французски к мужчине напротив:
— Je crois que c'est ici mon man.
— Ты всего лишь думаешь, что я — твой муж?
Дуглас кивнул французу, который уже был на ногах и, переводя взгляд с него на Александру, нервно теребил в руках кармашек для часов. Кармашек для часов!
— Что он здесь делает, Александра? Она тоже встала и легко подбежала к нему, широко улыбаясь.
— Ах, он просто очень милый молодой человек, с которым я познакомилась.., ну, да, я познакомилась с ним у Гантерсов и попросила его навестить меня здесь и.., ну, мы можем поговорить с ним о чем-нибудь.
— О чем-нибудь французском?
— Я так и думала, что ты это скажешь.
— Ты платишь ему?
— Ну да.
— Он шпионит для тебя? Ты хотела, чтобы он следил за мной, подслушивал мои разговоры, а потом докладывал обо всем тебе?
Она устало посмотрела на него:
— Ты правда считаешь, что я способна на такое?
— Нет, — быстро ответил он. — Нет, нет, по крайней мере при обычных обстоятельствах. Но я действительно считаю, что ты можешь сделать нечто подобное, чтобы помочь мне, даже если я не просил тебя об этом и вовсе не нуждаюсь в атом, и кстати говоря, если такое произойдет, я побью тебя.
Она склонила голову набок:
— Ты столько всего наговорил, Дуглас, что я не совсем уверена…
— Черт возьми, женщина, кто этот парень и что он здесь делает?
Она вздернула подбородок:
— Очень хорошо. Его зовут месье Лессаж, и он дает мне уроки французского.
— Что?
— Ты слышал меня. Лучше, если ты оставишь нас сейчас, Дуглас, мы еще не закончили.
Дуглас выругался по-французски так длинно и замысловато, что молодой француз не удержался и расплылся в одобрительной улыбке. Он что-то быстро сказал Дугласу, а Дуглас чуть ли не еще быстрее ответил. Потом оба они заговорили на этом проклятом языке, забыв о ней, и она чувствовала себя покинутой.
— Дуглас, — сказала она очень громко, — месье Лессаж — мой учитель. Ты прервал наши занятия. S'il vous plait, пожалуйста, оставь нас.
Дуглас что-то сказал месье, и тот улыбнулся.
— Извини, Александра, но месье только что вспомнил, что у него сегодня еще урок, очень скоро, а ехать туда нужно через весь Лондон.
Дуглас пожал молодому человеку руку, и деньги перешли из руки ее мужа к французу в карман.
Александре хотелось его убить. Она жалела, что не может выругаться по-французски так же легко, как это делал он. Нет, все, что ей нужно, это одно-единственное французское слово, всего одно. Она подождала, пока закроется дверь, потом топнула ногой.
— Как ты посмел! Он — мой учитель, и он не подчиняется тебе! Ах, как бы мне хотелось сказать тебе по-французски, как я зла на тебя!
— Какое-нибудь ругательство, да?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Не говоря ни слова, он встряхнул се и потащил по тропинке к дому. Он страшно боялся за нее, потому что угроза, которую выкрикнул напоследок Джордж Кадоудэл, относилась к ней. Так же, как он поступил с Жанин, он, Джордж Кадоудэл, обещал поступить и с его молодой женой.
В экипаже он молчал, и она заговорила первая:
— Я ни разу не видела, чтобы кто-нибудь так дрался, как ты сегодня. С Тони ты дрался по-другому.
— Я хотел проучить Тони, но не убить.
— Где ты научился так драться? Он повернулся к ней, вглядываясь в ее лицо в полумраке экипажа. Потом улыбнулся, вспоминая:
— Это было в Португалии; там я познакомился с несколькими членами банды из Опорто, которые научили меня самым опасным и аффективным приемам борьбы. Во время учебы мне приходилось нелегко, но я выжил.
— О-о. Но кто были эти люди, которые напали на тебя?
Он взял ее руку и задержал в своей.
— Послушай, Александра. Ты больше никуда не должна выходить без меня, понимаешь? Не смотри на меня так, просто верь мне. Скажи, что ты поняла.
— Да, я поняла.
— Конечно, ничего ты не поняла, но это не имеет значения. Послезавтра мы возвращаемся в Нортклифф.
— Почему?
— Ты сделаешь так, как я скажу, не задавая никаких вопросов.
Она решила на время оставить эту тему. Она уже изучила его достаточно хорошо, чтобы понять: если он замкнулся и не подпускает ее к себе, ничто не заставит его открыться. Он был самым упрямым человеком из тех, кого она знала. Александра прислонилась головой к мягкой кожаной спинке сиденья, закрыла глаза и задремала.
В голове у нее тем временем зрел план. Не очень далеко идущий, но по крайней мере хоть какие-то действия. Может быть, они принесут свои плоды.
На следующий день, ровно в одиннадцать часов утра, Дуглас вошел в холл своего городского дома. Их совещание с лордом Эйвери было коротким и по существу. Да, Джордж Кадоудэл действительно здесь, в Лондоне, а не в Париже, где, по их расчетам, он должен был находиться вместе с деньгами английского правительства, и нет сомнений, что в Англию он приехал потому, что жаждет крови, крови Дугласа.
Дуглас вздохнул, вручил Боргесу свою трость и спросил:
— Где ее светлость?
Боргес постарался спрятать свое огорчение за бодрым тоном:
— Она беседует с некой персоной, милорд.
— С персоной, говоришь? Эта персона — мужского пола?
— Да, милорд. Это — французская персона мужского пола.
Первая его мысль была о Джордже Кадоудэле, и он побледнел. Но нет, Джордж не пришел бы сюда. Черт бы ее побрал. А что, если она пытается шпионить за ним и подобрала для этой цели какого-нибудь француза с улицы?
— И где же она беседует с этой французской персоной мужского пола?
— В столовой рядом с кухней, милорд.
— А почему ты не спросил о цели визита этой французской персоны мужского пола, Боргес?
— Ее светлость сказала, что это не мое дело. Ее слова и тон были очень похожи на ваши, милорд.
— Не припоминаю, чтобы когда-нибудь это заставило тебя замолчать!
— Ее милость также поинтересовалась, как обстоят дела с больным горлом моего племянника, милорд. Вы никогда не проявляли такой заботливости, поэтому я решил доставить ей удовольствие и не раздражать своими вопросами.
— Черт тебя побери. Я понятия не имел, что у тебя есть племянник!
— Да, милорд.
Дуглас, заинтригованный еще больше, быстро пошел по коридору в заднюю часть дома. Столовая рядом с кухней выходила в сад. Там было светло, просторно и много воздуха. Приятная комната. Правда, сам он бывал там нечасто. Синджен сказала, что эта комната считается женской. Он не стал стучаться, а просто тихонько открыл дверь. Напротив Александры сидел молодой человек, весь в черном, с длинным бледным лицом. Он молчал. Говорила она.
— Je vais a Paris demain. Je vais prendre mon man avec moi.
Молодой человек выразил явное удовлетворение.
— Отлично, мадам! Et maintenant… Дуглас резко оборвал его:
— Я не собираюсь везти тебя завтра в Париж, Александра. И не нахожу ничего отличного в этом предложении.
Под его гипнотизирующим взглядом она покраснела, судорожно сглотнула несколько раз и обратилась по-французски к мужчине напротив:
— Je crois que c'est ici mon man.
— Ты всего лишь думаешь, что я — твой муж?
Дуглас кивнул французу, который уже был на ногах и, переводя взгляд с него на Александру, нервно теребил в руках кармашек для часов. Кармашек для часов!
— Что он здесь делает, Александра? Она тоже встала и легко подбежала к нему, широко улыбаясь.
— Ах, он просто очень милый молодой человек, с которым я познакомилась.., ну, да, я познакомилась с ним у Гантерсов и попросила его навестить меня здесь и.., ну, мы можем поговорить с ним о чем-нибудь.
— О чем-нибудь французском?
— Я так и думала, что ты это скажешь.
— Ты платишь ему?
— Ну да.
— Он шпионит для тебя? Ты хотела, чтобы он следил за мной, подслушивал мои разговоры, а потом докладывал обо всем тебе?
Она устало посмотрела на него:
— Ты правда считаешь, что я способна на такое?
— Нет, — быстро ответил он. — Нет, нет, по крайней мере при обычных обстоятельствах. Но я действительно считаю, что ты можешь сделать нечто подобное, чтобы помочь мне, даже если я не просил тебя об этом и вовсе не нуждаюсь в атом, и кстати говоря, если такое произойдет, я побью тебя.
Она склонила голову набок:
— Ты столько всего наговорил, Дуглас, что я не совсем уверена…
— Черт возьми, женщина, кто этот парень и что он здесь делает?
Она вздернула подбородок:
— Очень хорошо. Его зовут месье Лессаж, и он дает мне уроки французского.
— Что?
— Ты слышал меня. Лучше, если ты оставишь нас сейчас, Дуглас, мы еще не закончили.
Дуглас выругался по-французски так длинно и замысловато, что молодой француз не удержался и расплылся в одобрительной улыбке. Он что-то быстро сказал Дугласу, а Дуглас чуть ли не еще быстрее ответил. Потом оба они заговорили на этом проклятом языке, забыв о ней, и она чувствовала себя покинутой.
— Дуглас, — сказала она очень громко, — месье Лессаж — мой учитель. Ты прервал наши занятия. S'il vous plait, пожалуйста, оставь нас.
Дуглас что-то сказал месье, и тот улыбнулся.
— Извини, Александра, но месье только что вспомнил, что у него сегодня еще урок, очень скоро, а ехать туда нужно через весь Лондон.
Дуглас пожал молодому человеку руку, и деньги перешли из руки ее мужа к французу в карман.
Александре хотелось его убить. Она жалела, что не может выругаться по-французски так же легко, как это делал он. Нет, все, что ей нужно, это одно-единственное французское слово, всего одно. Она подождала, пока закроется дверь, потом топнула ногой.
— Как ты посмел! Он — мой учитель, и он не подчиняется тебе! Ах, как бы мне хотелось сказать тебе по-французски, как я зла на тебя!
— Какое-нибудь ругательство, да?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89