— Мне плохо.
— Я знаю. Так лучше? — Он провел по ее телу мокрым полотенцем.
— Да, — ответила она и снова впала в забытье.
Он продолжал обтирать ее, пока не пришел Том с чашкой целебного чая.
Дуглас набросил на нее покрывало и подложил под голову подушки. Сел рядом с ней, поднес к ее губам чашку и стал будить.
— Просыпайся, Александра. Ты должна выпить этот чай. Сейчас очень важно для тебя пить как можно больше, так как ты теряешь много воды. Ну же, открывай рот.
Она послушалась. Он понемножку вливал чай ей в рот, и она глотала. Дело двигалось очень медленно, но он был терпелив. Наконец она выпила всю чашку. Потом снова застонала и начала метаться. Он убрал подушки, уложил ее и опять принялся за обтирание.
Примерно через час жар начал спадать. А еще через некоторое время она начала трястись от холода.
Не колеблясь, Дуглас забрался в постель и прижался к ней всем телом. Она обхватила его руками и зарылась лицом в плечо. Через несколько минут он весь взмок. “Как странно, — подумал он, — что она мерзнет, когда снаружи ее тело горит огнем. Длинные волосы наконец высохли.
Черт возьми, вряд ли она захочет лежать вот так в его объятиях, когда придет в себя”.
Он проснулся на рассвете. Было серое бледное утро, и дождь по-прежнему стучал По крыше, хотя уже не так яростно, как ночью. Скорее всего, ему не удастся пока перевезти ее в поместье. Повозка не сможет подъехать к домику Тома, а нести ее на руках через поле было слишком рискованно. Она еще слишком слаба.
Ему удалось заставить ее выпить еще чашку чая, то уговаривая, то угрожая. Том ушел в Нортклифф, чтобы принести им одежду и лекарства от миссис Пичем.
Дуглас снова занялся холодными обтираниями. Приступы жара и холода чередовались, каждый раз пугая его до смерти. Впервые в жизни он начал молиться.
Он очень надеялся, что вместе с Томом придет миссис Пичем; она была бессменной сиделкой и нянькой всех Шербруков. Но она не пришла. Явился только Финкл, его денщик и камердинер в одном лице. Ему было уже далеко за тридцать, он был отличным помощником в любом деле и сильным, несмотря на маленький рост. Финкл обошелся без приветствия.
— Этот идиот доктор лежит в постели со сломанной ногой. Но вы можете рассчитывать на меня, милорд. Я принес все лекарства, какие только можно получить от миссис Пичем. Мы в три дня поставим на ноги ее милость.
Дуглас опять ушел к Александре. Весь день он провел, отпаивая ее чаем, заставляя есть густую кашу, сваренную Финклом, и купая ее в теплой воде. К концу этого самого длинного дня в его жизни стало ясно, что кризис наконец миновал. Все это время он совсем не вспоминал о своей голове и очень удивился, обнаружив у себя за левым ухом шишку и ссадину.
Он склонился над Александрой, всматриваясь в ее лицо. Слава Богу, за ее жизнь уже можно не опасаться, скоро она пойдет на поправку.
— Только попробуй теперь не выздороветь, — сказал он ей. — А не то мне придется тебя отшлепать.
Она тихо застонала и повернулась на бок. Он помог ей и укутал одеялами.
— Она поправится, — бесстрастно сказал Финкл, появившийся в дверном проеме. — Она крепкая, как и все Шербруки.
Дуглас вышел и прикрыл за собой дверь. Потом повернулся к своему камердинеру.
— Будь любезен, избавь меня от своих идиотских сравнений. Она носит имя Шербруков временно, получив его хитростью и обманом, и то, что сейчас она больна, вовсе не означает, что я признаю ее своей женой.
Финкл, находившийся на службе у его милости уже одиннадцать лет, позволял себе иногда вольности.
— Вы пока не в состоянии ясно мыслить, милорд. Ведь вы спасли ей жизнь. А когда человеку спасаешь жизнь, его потом не выбросишь, как старый башмак.
— Я могу сделать с этой бессовестной обманщицей все, что посчитаю нужным. Неужели ты уже забыл, как она и ее отец обошлись со мной? И мой дражайший кузен Тони?
— Да, кстати, ее сестра, леди Мелисанда, сказала, что ее милость, та, которая лежит сейчас здесь в кровати, что она никогда и ничем не болела. Она предположила, что ее сестра просто притворяется, чтобы вызвать ваше сочувствие и симпатию. Но тем не менее она посчитала своим долгом прийти сюда и самой убедиться во всем.
— О Боже, — сказал Дуглас, поворачиваясь к двери, ожидая, что в нее сейчас войдет Мелисанда.
— Ее здесь нет, милорд.
— Как тебе удалось остановить ее?
— Я сказал ей, что ее милость не притворяется, и что, скорее всего, ее болезнь заразна и может пагубно отразиться на внешности. Я сказал, что эта лихорадка на всю жизнь оставляет пятна на лице.
Дуглас в немом восхищении взирал на своего денщика.
— Господи, какой же ты молодец, Финкл.
— Лорд Рэтмор согласился со мной, он сказал, что сам наблюдал подобные случаи, и неоднократно. Но он сказал, что леди Мелисанду не должны удерживать подобные соображения. Это было бы эгоистично. И очень любезно вызывался сам отвезти жену к сестре, чтобы она могла ухаживать за ней, если та действительно серьезно больна и не притворяется. Леди Мелисанда закричала. Очень громко. А лорд Рэтмор смеялся.
— Ты — молодец, Финкл, и кузен мой — молодец, хотя и негодяй. Ну а я не собираюсь уклоняться от своего долга, а потому пойду-ка посмотрю, как там наша маленькая притворщица. Да, а почему не пришла миссис Пичем?
— Они с Холлисом почему-то решили, что не стоит этого делать.
— Ха! Так и скажи, что так решил Холлис, черт бы его побрал, вечно он во все вмешивается! Почему он так хочет, чтобы эта девчонка стала графиней Нортклифф, для меня загадка. А тебе не мешало бы напомнить ему, где его место.
— Вы разочаровываете меня, милорд, — только и сказал Финкл, посмотрев на хозяина, и вышел, оставив Дугласа наедине с собой.
Дуглас вернулся к Александре и, увидев, как она свернулась клубком и обхватила себя руками, быстро забрался в постель, зная, что она опять дрожит от холода.
Через некоторое время, когда она мирно спала у него на плече, согретая его теплом, он задумался об их будущем. Вопрос об аннулировании брака так до конца и не был решен. Если он согласится признать ее, она, безусловно, будет рада. В этом нет никаких сомнений. Она будет просто бесконечно счастлива. Ведь ради этого она даже пыталась его соблазнить. А ведь она — леди, воспитанная в самых строгих традициях. И эта леди решилась раздеться перед ним. Вообще-то он мог бы тогда ее и удержать. В конце концов она могла оказаться не хуже любой другой женщины. А уж как был бы рад ее отец! Он упал бы на колени и возблагодарил небеса. И все остались бы довольны, за исключением разве что его самого. Да, но ведь она могла оказаться не хуже любой другой женщины.
Как жаль, что она не так красива, как ее сестра. Но на свете нет женщины, которая была бы так же прекрасна, как Мелисанда. Пытаться найти женщину, которая могла бы с ней сравниться, бесполезно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89